При таких морозах надо было ещё каждую неделю ездить в лес по дрова. И, конечно, все ждали, когда на смену зиме придут весна и лето, чтоб согреться под теплыми солнечными лучами. Весной мы, ватага деревенских ребятишек, устремлялись в лес, чтобы сорвать первую съедобную травинку, накопать кореньев саранок, полизать соломинку, кислую от муравьиной кислоты. А уж если кто на своём пути увидит земляных пчёл по характерному бугорку земли, то бежит туда со всех ног! А потом все вместе мы достаём серые соты с большими ячейками и круглыми донышками со сладкой жидкостью. И по кусочку, вместе с землёй все лакомимся мёдом, облизывая пальцы. Как вкусно и сладко!
Нашу команду босоногой детворы возглавлял Зиновий Абашев, по-уличному ЗиновЕй, большой книголюб. Любую найденную бумажку с текстом он, прочитав, обязательно положит в карман, ведь книг тогда не было. Он умел заворожить, зацепить наше воображение рассказами о фильмах немого кино и рассказами о своём отце, участнике войны, защитнике Ленинграда Иване Кузьмиче. Но как-то свой очередной рассказ он прервал на полуслове, потому что ребятня увидела нору. Это был небольшой холмик-курган под берёзами с отверстием навстречу солнцу. Кто-то сказал, что там живёт барсук. Всем нам захотелось поскорее заглянуть в этот лесной домик или запустить туда руку. Но мы боялись: а вдруг некто неизвестный нас укусит! Никто из нас так и не осмелился это сделать. Зато в лесу мы пробыли целый день. Нагулявшись и набравшись впечатлений, мы вернулись домой. А через несколько дней наблюдали интересную картину, как по нашей улице ребята - всем деревенским на диву - везли телегу с клеткой, в которой сидел барсук. Может, это был барсук из той нашей норы, может, и нет. Посмотреть на диковинного для многих зверька с длинным носом и колючей щетиной подходили и дети, и взрослые. При этом все похваливали нашего местного кузнеца Ивана Кузьмича Абашева: "Молодец, соорудил такое жилище для лесного гостя"! А Иван Кузьмич после войны, после всех испытаний готов был, наверное, объять всех под мирным небом.
Воевал Иван Кузьмич в обороне под Ленинградом. Воевал храбро, ведь награждён орденом Славы. Но, к сожалению, не миновало его тяжёлое ранение с контузией. После лазарета началось его хождение по мукам - по больницам. В томской больнице он пролежал шесть месяцев. Последствием контузии стала эпилепсия. Каждый год Ивана Абашева приглашали в томскую клинику для лечения, а после войны в его дом приносили посылки, которые в деревне именовали почему-то американским подарком. Хоть и беспокоило Ивана Кузьмича ранение, фронтовик все же взялся за кувалду. Он стал работать в колхозной кузне. Ремонтировал бороны, плуги, телеги, смастерил вот и клетку для барсука. В кузницу постоянно заглядывали и бабули, и молодые женщины, чтоб договориться о починке и запайке посуды. А кузнец не забывал всем женщинам, забегавшим к нему, подарить свою улыбку. Похоронен Иван Кузьмич на кладбище в деревне Васильевка. Жаль, что памятника от военкомата на его могилке нет.
В моей же жизни встреча с барсуком состоялась ещё раз, уже через много лет. Жили мы на краю села, не так далеко от леса. Летом я заприметила, что утрами в предбаннике, вокруг приоткрытой кастрюли с обратом образовывается лужа молока. Все обвинения ложились на котов, если бы не один случай. Слышу как-то шум, шорох, скрежет, как будто что-то дерут, царапают. Приоткрыла входную дверь и увидела … барсука. Я узнала зверя по длинному носу и колючей щетине. Тот высоко поднял передние лапы и ловко стягивал со скамейки свежую тушку баранчика. Я – в дом, чтоб оповестить мужа о госте. Муж взял в кладовке челкушку и накинул ее на голову барсуку. Так лесной зверек стал жить в нашем дворе и потихоньку приобщался к домашнему быту. Мы его поили, кормили, но он всё же убежал. Правда, не забывал навещать добрых хозяев. Не помню, как это случилось, но мои родные его снова "задержали", и он опять жил у нас. Потом опять, пользуясь случаем, сбежал.
Настали первые дни осени. Один из вечеров выдался таким тёплым, что не хотелось уходить со двора в дом. Муж с сыном наблюдали, как я на летней кухне сепарирую молоко. Может, на запах молока и прибежал барсук. Он тихо и незаметно подкрался к сепаратору. Муж сказал, что вот и нашлась наша потеря, и вышел, закрыв дверь кухни. Барсук тем временем высоко поднял свой длинный нос к посуде со сливками, что стояли на скамейке, и тем здорово напугал меня. Произошло это неожиданно, я подумала, что зверь зачем-то тянется к моей голове. Я махом выпрыгнула в открытое окно летней кухни, забежала домой. Зверёк же с тех пор остался у нас квартировать, жил в клетке для кроликов. Для него создали все условия, каждый день мы поили его свежим молоком. Только вот одна из наших родственниц роптала, жаловалась соседям, какую шутку затеяла наша семья.
- Что это за дело - держать во дворе зверя! – причитала она. - А ведь при этом их сын иногда находится дома один, и всякое может случиться…
Так, видимо, слух о лесном госте разнёсся по нашей округе. И вскоре домик нашего барсука опустел. Может, кто-то зашёл к нам и выпустил зверя. А возможно, что какой-то охотник позарился на нашего барсучка и унёс его с нашего двора ради лечебного барсучьего сала. Этого мы не знаем до сих пор. Только с того дня в нашей семье все погрустнели, особенно сын. Все скучали по зверьку. Но воспоминания о госте из леса, который забегал в наш двор и жил у нас, остались у всех надолго.