Старая учительница, не торопясь, шла в то воскресное осеннее утро на местный рынок за покупками. День обещал быть солнечным. Типичным днём прекрасного бабьего лета, когда в воздухе летают паутины, а сам он такой прозрачный, словно хрустальный. Когда солнечные лучи уже перестали нещадно жечь, а лишь ласкают своим уходящим теплом. Когда это остаточное летнее тепло начинает ощущаться даже сквозь лёгкий утренний морозец, который бодрит и наполняет грудь тихой радостью от приближающегося прекрасного осеннего дня.
Она шла по давно нахоженной дороге и вспоминала, как когда-то впервые вот в такой же осенний день осваивала дорогу на этот рынок. Это было в 1947 году, после войны.
Муж-офицер, прошедший всю войну, из-за ранения уволился из армии и привёз её в городок своего детства, бывший райцентром сельского района, чтобы начинать новую штатскую жизнь. У них уже был маленький ребёнок. Здесь проживала мать мужа в небольшом собственном домике. Какое никакое жильё. Она обещала помочь с ребёнком, что позволяло молодой женщине выйти на работу по специальности.
Та осень стала точкой отсчёта её учительской биографии. Была Анна Андреевна молодым учителем.
Теперь за её плечами полувековой стаж работы, и столько воспоминаний, столько человеческих судеб, столько учеников.… Если быть откровенным, то не всех она при встречах вспоминала. Бывало, подойдут, благодарят за знания, а она сразу сориентироваться не может, не помнит, кто это. Да и жизнь здорово меняет внешность людей. Её бывшие девчонки и мальчишки стали с возрастом тётями и дядями, солидными и седовласыми, такими же, как и она, пенсионерами.
Рынок отвлёк её от воспоминаний своей привычной суетой. Она стала присматриваться к продуктам, которые собиралась купить. И вдруг кто-то обхватил её за плечи сзади и обнял. Она обернулась.
- Здравствуйте, Анна Андреевна! Как я рад Вас видеть! Столько лет прошло!
Пожилой человек, весь белый, как лунь, но статный, с военной выправкой стоял перед ней и выражал большую радость от нечаянной встречи.
- Кто это? - подумала Анна Андреевна, пытаясь вспомнить очередного своего ученика. Но сразу это не получилось. И только озорные карие глаза были очень узнаваемыми и знакомыми, напоминали о ком-то брови, характерный рисунок губ.
- Боже мой, Мелик, это ты? - удивилась она.
- Узнали, - облегчённо вздохнул бывший ученик. - Как я рад, что Вы меня узнали! Анна Андреевна, все эти годы в душе я благодарил Вас за всё, что Вы для меня сделали. Я здесь на один день, приехал на могилку к тёте. Тороплюсь очень. И уже убегая, крикнул: "Знайте, благодаря Вам я был самым грамотным офицером в полку!"
Мелик, Мелик, армянский мальчик, попавший в этот городок в эвакуацию, сирота. Жили они вместе с тётей, которая говорила по-русски, нещадно коверкая слова. Как они жили? Материально очень плохо, голодали. Трудно было ему и со сверстниками. Говорил он по-русски плохо, был как затравленный зверёк. Но несколько мальчишек в классе всё же взяли его под своё крыло. Они дружили. Но это были "уличные" мальчишки послевоенного времени. Которые казались вездесущими, хулиганистыми, ершистыми, хотя оказались способными учениками. Эти качества в поведении перенял у них и Мелик.
Анна Андреевна пришла в их пятый класс преподавателем русского языка и литературы. Она очень любила свой предмет. Считала его самым главным в программе школьного обучения. Уже тогда применяла на уроках словарные диктанты, работу с карточками, практиковала викторины по русскому языку. Как человек, любящий свой предмет и обладавший железным стержнем самодисциплины внутри себя, она смогла установить на уроках беспрекословную дисциплину и сразу прослыла в школе строгим учителем. Анна Андреевна не отвлекалась на провокации учеников поговорить во время урока на отвлечённые темы. Всё было подчинено работе. Каждая минута урока была рационально рассчитана. Когда заканчивался урок русского языка, учащиеся говорили: "Уф-ф! Теперь можно и отдохнуть на других уроках!"
Всё было бы хорошо в её пятом классе. Хотя и собрались здесь ученики с разным уровнем знаний, но в целом даже отстающие имели твёрдую "тройку". Если бы не Мелик. Русский язык не давался ему совсем. Ну, никак. Даже "двойки" ему за знания было много. С высоты своей любви к русскому языку, повышенной требовательности к учащимся и молодой принципиальности Анна Андреевна начала подозревать Мелика в нежелании учиться, в том, что он нарочно не хочет знать русский язык. Их отношения становились мучительными для обоих.
Мелик всё больше замыкался в себе. Попытки учителя поговорить с тётей мальчика ни к чему не привели. Она настолько была задавлена послевоенной нуждой и горем, свалившимся на неё из-за потери близких, из-за одиночества в незнакомом городе, в котором, видимо, предстояло остаться навсегда, что даже не понимала, чего от неё хочет молодая и энергичная учительница.
Подходил к концу учебный год. У Мелика по итогам всех четвертей по русскому языку выходила "двойка". Не дрогнувшей рукой Анна Андреевна вывела её за год. Она считала себя абсолютно правой: что заслужил, то и получил.
Лето пролетело в обычных трудах и заботах молодой семьи. Подкралось второе первое сентября на новом рабочем месте для молодого учителя. Анна Андреевна про Мелика всё лето не вспоминала. Ну и что, остался на второй год, поучит ещё раз пройденный материал, может быть, ему будет легче его освоить. Всё-таки и повзрослел за лето.
Но когда классы выстроились в школьном дворе на общешкольную линейку, она сразу увидела его, этого приметного кареглазого, черноволосого армянского мальчика. Он стоял сам по себе и казался очень несчастным. В новый класс он явно идти не хотел, в старый класс, к которому с таким трудом привыкал, идти не мог. Он не знал, что ему делать. И надо ли ему вообще идти в эту школу в новом учебном году.
Линейка закончилась, ученики заходили в свои классы. Анна Андреевна шла по коридору со своими учениками. Первый урок у неё был в 6"а", где учился бы и Мелик, если бы не остался на второй год. Он стоял в коридоре с растерянным видом. Такой одинокий и несчастный, что у Анны Андреевны что-то перевернулось внутри. Её горячей волной обожгла мысль: "Сирота! Он сирота! Армянский мальчик. Да для него русский язык так же труден, как для меня армянский. Разве я знаю армянский язык? Почему же я так много требую от него?!"
Молча, она подошла к нему, взяла его за руку и завела в свой класс. Он сразу же послушно зашёл и сел куда-то подальше на заднюю парту. Будто хотел спрятаться и не попадаться никому на глаза, не веря, что его привели в его родной класс.
Закончился первый рабочий день в новом учебном году. После занятий Анну Андреевну пригласил в свой кабинет директор школы. Разговор был нелёгкий. Но она твёрдо обещала, что подготовит Мелика к переаттестации, и просила пока оставить его в шестом классе.
Каждый день после уроков они занимались по часу русским языком. В ходе этих занятий выяснилось, что в прошлом году у мальчишки даже не было учебника. Его выдали им на двоих с девочкой. Ходить к ней за учебником было далеко. Да и стеснялся он подойти к ней и спросить учебник, чтобы подготовиться к занятиям. Писать ему было не на чем. Дома не было даже старых газет. Такая царила бедность. Что послушает на уроке, что запомнит, из этого и складывались знания.
С Анной Андреевной они подружились. Потом он уже по привычке прибегал к ней домой. Играл с её сыном. А Анна Андреевна на нём пробовала, насколько сложен новый раздаточный материал по русскому языку, который она подготовила к следующему занятию в их классе. К окончанию школы Мелик говорил практически без акцента, знал русский язык на твёрдую "четвёрку". Когда призвали его в армию, изъявил желание учиться в военном училище. Стал офицером.
А Анна Андреевна, хотя и слыла все годы работы в школе очень строгим, требовательным и принципиальным учителем, больше не вывела ни одному ученику ни одной двойки не то что за год, но и в четверти. Она терпеливо занималась с каждым, кому не давался русский язык, после уроков. И отстающие знали русский язык на твёрдую "тройку", что означало, что при их поступлении в техникумы или вузы на экзаменах они получат оценку "четыре".
Ольга Хмельнова.