К 9 Мая надо провести генеральную уборку. Мы сели рядом. Откуда-то взялись рог и волшебный напиток, свежий хлеб и молодой сыр. Сначала поругали Горбачева – какую страну развалил. Потом воздали хвалу Георгию Победоносцу. Не дал пропасть. Светило солнце, целебный воздух спускался с гор нежными волнами. Река журчала. Прошло стадо, овечье и козье, возглавляемое козлом, а замыкаемое веселым пастушком лет десяти. Кости горцев, лежащие тут в каменных скворечниках с девятого века, безмолвно давали временную перспективу происходящему. Тут недалече, на Кармадоне, погиб Сергей Бодров. Мы осмотрели зеленый камень у дороги размером с два наших автобуса. Прилетел он сюда из триасового периода вместе с тем ледником со скоростью 300 километров в час. Лежит, давая перспективу, кто – мы, а кто – природа. Стихия. И в чем сила, брат... Похожий закупорил тоннель, где, возможно, скрылась киноэкспедиция. К ней бурили шахту полтора метра в диаметре. Добурились до воды. Спустили водолаза. Он никого не нашел. Позже к скале привинтили черную мемориальную доску. "Смерть – это такое дело... Если случалась эпидемия, – рассказал нам Константин Попов, сухой, мосластый краевед в камуфляже, – жители деревни, подозревавшие, что заразились, шли в "Городок мертвых", ложились в свой фамильный склеп и ждали, умрут или нет. Соседи носили им хлеб и молодой сыр, клали поодаль. Если хлеб и сыр не забирали, значит, все". Я сфотографировал кости в дыре склепа. Настоящие? Не верилось. "Конечно, их могли и перепутать, взять из одной могилы, переложить в другую, – сказал другой мощный знаток, сопровождавший нас. – Когда в 60-е шла реставрация, из склепов забирали в музей все самое ценное. Но это старые кости. Не сомневайся. Настоящие, не муляж. Не фейк".

Солнце било в глаза, а тени ложились темно-синими лоскутами: настоящие, подлиннее некуда. Мы поблагодарили всех рассказчиков, осушили рог и поехали дальше…