Тем не менее с приходом в современную жизнь новых технологий трансформируются и посягательства, за которые предусмотрено уголовное наказание. С какими вызовами приходится сталкиваться криминалистам, от кого нужно защищать наших детей, что делать с непрофессионализмом в сфере медицины? Об этом мы поговорили с начальником отдела криминалистики управления Черменом КАЗИЕВЫМ.
– Работы много, есть, к сожалению, и нераскрытые дела. Но мы стараемся максимально полно и объективно, буквально по крупицам, собирая доказательства, делать все, от нас зависящее, – признается собеседник. – При этом наибольшую обеспокоенность вызывают дела, касающиеся детей, в частности, стабильно сохраняющийся рост совершаемых преступлений в отношении малолетних потерпевших, в том числе с посягательствами на половую неприкосновенность. Как правило, эти преступления латентны, о них становится известно не сразу, обращаются с заявлениями и год спустя… Сами понимаете, насколько это затрудняет поиск доказательств.
– Статистика пугающая?
– Не сгущал бы краски, но цифры беспокоят. Обращает на себя внимание тот факт, что преступления совершаются в отношении детей лицами, которые намного старше по возрасту. И Интернет в этом играет не последнюю роль – идет какая-то социальная деградация, что ли. С начала года возбуждены порядка 20 таких уголовных дел, в которых по нескольку преступлений соединены в одно производство. Это наша объективная реальность. По сравнению с прошлым годом практически такие же цифры. Хочется, чтобы было снижение, но его пока нет. В отношении одного обвиняемого могут выявляться два, три дополнительных факта, и наоборот, могут быть и два, и три обвиняемых, совершивших преступление в отношении одного несовершеннолетнего потерпевшего. Поэтому невольно задаешься вопросом: а где в это время были родители, почему становится известным о преступлении после его, так скажем, многоэпизодности? Да и роль общества, школы еще ведь никто не отменял.
– В последнее время участились случаи суицида среди молодежи. С чем вы это связываете – семь фактов за 10 дней?
– Для меня это остается необъяснимым, каждый случай нами исследуется индивидуально, и сказать о какой-то взаимосвязи между каждым из случаев не могу. Тем не менее какие-то метафизические процессы исключать нельзя. Я называю это "законом парности" – суициды если случаются, то, как правило, это бывает не единичный случай, а вызывающий за собой череду похожих. А потом – тишина, все стихает. Затем – снова волна...
– По роду деятельности вы наверняка составляете свой портрет самоубийц: общество может как-то минимизировать подобные явления среди тех, кто отчаялся и ищет выход?
– Суицид – не выход, это точно. И они не отчаялись – просто люди оказались в такой ситуации, кода им кажется, что они одиноки. Но на самом же деле это не так. Состояние депрессии ведь не за один день появляется. Оно идет порой годами, закручиваясь по спирали. Когда читаешь заключения психологов, есть такая формулировка, как "нарастающее эмоциональное напряжение". То есть было у человека ощущение безвыходности ситуации, ее безысходности. Панацеи, наверное, нет, но нужно быть немного внимательнее друг к другу. Рядом всегда есть кто-то, кто может послужить останавливающим фактором. Совершить самоубийство, чтобы уйти самому от проблемы, но создать ее кому-то – маме, папе, близким – не выход. И печально, что у нас в обществе ценность жизни все больше, увы, принижается.
– Если обратиться к статистике по зарегистрированным преступлениям: республика становится законопослушнее?
– По общей статистике да. Но по сравнению с прошлым годом больше убийств. И если в том полугодии нераскрытых преступлений данной категории не было, то в этом – уже одно. Больше с начала 2018 г. зарегистрировано дел с причинением тяжкого вреда здоровью, повлекшим смерть – 3 (в 2017-м было 1). Из них одно, сопряженное с разбойным нападением на женщину в Беслане, к сожалению, остается нераскрытым. Но есть и положительный пример. Буквально неделю назад было совершено убийство в станице Архонской при неочевидных обстоятельствах, которое практически по горячим следам раскрыто оперативниками МВД республики. Проведенной следственной работой с изобличенным преступником и свидетелями закреплены доказательства совершенного преступления.
– А с заявлениями по коррупционным делам часто приходится сталкиваться?
– Наши следователи рассматривают сообщения о коррупционных преступлениях и в сфере топливно-энергетического комплекса, ими расследуются уголовные дела экономической сферы – это те приоритетные направления, которые определены стратегией развития работы следственных органов СК РФ и уголовно-процессуальным законодательством. По коррупционным делам активно работают наши эксперты. Но надо понимать, что следственный комитет – это не орган, осуществляющий оперативно-розыскную деятельность и в задачи которого всецело входит работа по выявлению таких преступлений, поэтому мы расследуем только те дела, которые нам передают другие правоохранительные органы. Тем не менее с подобными заявлениями к нам, бывает, обращаются.
– Хочется узнать о судьбе двух резонансных дел: одно, касающееся изнасилованной девушки-аутистки, которое следственное управление закрыло…
– Скажу сразу: уголовное дело сейчас находится в производстве вышестоящего органа следственного комитета, следствие возобновлено и вновь на стадии расследования. То, что касается решения, которое принималось здесь, в следственном управлении: понимаете, без достаточных данных никто бы не закрыл такое резонансное дело. Я бы мог сейчас прокомментировать наше решение, но коль оно отменено и по нему проводится новое расследование, следует дождаться результатов.
– … и второе – по "делу Цкаева"…
– В моей прямой компетенции этот вопрос не находится, но знаю, что производство по делу в настоящее время продолжается, следователи работают.
– Архивные дела по-прежнему пытаетесь реанимировать?
– Всего с начала года в общей сложности нам удалось довести до конца 12 дел прошлых лет, которые оставались нераскрытыми. В частности, два убийства, несколько похищений из наследия 90-х. Какая-то часть из них, конечно, за рамками сроков давности, но есть и те, что ушли в суды. Раскрыли, к слову, и изнасилование 1984 года: изучили дело, пылившееся в архиве. Оказалось, в отношении подозреваемого розыск был по каким-то формальным основаниям прекращен, осужденный отбыл наказание по другой статье, а впоследствии умер. Добрая половина из этой раскрытой дюжины – тяжкие и особо тяжкие преступления.
– Не могу не спросить о несчастных случаях: судя по сводкам, их все больше у нас в республике…
– К сожалению, это так, и связаны они, опять-таки, с детьми. Буквально на днях ребенок выпал – причем факты все однотипные: малыш непродолжительное время остается без присмотра, забирается на подоконник, опирается на москитную сетку, падает вниз... Это не может не вызывать опасения. Другое, что беспокоит – дела, связанные с обращениями граждан о ненадлежащем оказании медицинской помощи. Проблемы уголовного преследования таких врачей есть, но мы работаем в этом направлении. Есть определенные предпосылки к подвижкам на нормативном уровне по инициативе следственного комитета, но пока проблематика уголовного преследования нерадивых докторов сохраняется. Стабильно количество жалоб на действия врачей, которые находят в процессе расследования свое подтверждение. Как результат циничного, халатного отношения к своим обязанностям – и случаи смерти пациентов. В прошлом году подобное дело было расследовано следственным управлением, суд признал врача виновным и назначил ему наказание. В этом году в производстве находится сразу несколько подобных уголовных дел. Существуют определенные сложности, связанные с экспертной реализацией, но мы стараемся объективно во всем разбираться...