За многие годы работы на филологическом факультете, затем – на факультете журналистики СОГУ она прививала любовь к слову многим и многим поколениям. Ну, а сама владела им виртуозно, свидетельством чему является и публикуемая статья, сохранившаяся в ее личном архиве. Здесь, в одной из последних своих статей, она вместе с автором остросоциального стихотворения, размышляет о том, в каком "кособоком" обществе мы живем. Будем надеяться на изменения к лучшему. И – помнить светлое имя Риммы Заурбековны, чьими учениками являются и почти все сотрудники "СО"…

Поэтический манифест

Остаться равнодушным или даже спокойным, нейтральным к глобальным социальным проблемам современного мира, поднятым в стихотворении народного поэта Северной Осетии Ирины Гуржибековой

"Люди, ау!", чрезвычайно сложно, а то и невозможно вовсе. Поэт обращается ко всему человечеству и к каждому из нас в отдельности, заблудившимся в социальных дебрях планетарной смуты, утратившим духовно-нравственные человеческие ценности, – эти важные составляющие достойной жизни. Достойной именно в гуманистическом, а не мещанском, смысле этого слова, с ее мелкими эгоистическими интересами, узким кругозором и низким уровнем эстетического вкуса:

А давайте мы будем

В этом мненьи едины:

Что сначала мы – люди,

А потом – осетины.

Путь и славен, и труден.

Путь широкий – не узкий.

Но сначала мы – люди,

А потом уже – русские.

И никто не осудит

Утверждение мысли,

Что сначала мы – люди,

А потом уж – министры.

Вопреки словоблудью

На плакаты возденьте,

Что сначала мы – люди,

А потом – президенты.

Как отклик на свое же "ау!" поэт сосредоточенно, с учетом социальных условий мира, четко, с рельефно-выпуклой художественной изобразительностью расставляет акценты на архиактуальных проблемах современности. В поэтических призывах среди других главный – в любой ситуации оставаться людьми:

И, как к правде прелюдия, –

Клич философов греческих,

Что сначала мы – люди,

А потом – человечество.

Авторская акцентология не только хорошо понятна читателю, но он все это ощущает на себе, на собственной шкуре, как говорится... И поэт призывает каждого из нас в этой глобальной социальной круговерти формировать свою гражданскую жизненную позицию по отношению к окружающим и каждому человеку в отдельности не по их профессиям и удобным номенклатурным креслам, не по национальной и конфессиональной принадлежности... И уж, конечно, не по уровню материального благополучия.

Ключевой духовно-нравственный смысловой компонент "сначала мы – люди", пронизывающий все стихотворение неоднократным повтором почти в каждой строфе, – это нравственный ориентир для всех нас, живущих в сегодняшнее неспокойное время, динамично оттеснившее на обочину жизни альтруизм и филантропию и столь же динамично на ее авансцену выдвинувшее неразумный эгоизм – стремление удовлетворять свои потребности в ущерб другим. Это и есть источник равнодушия, вирус которого широко распространился на нашей планете, заявив о себе как о хроническом заболевании с опасным социальным диагнозом "моя хата с краю"...

И здесь поэт как бы в назидание всем нам вспоминает, и очень кстати, о старике "беззащитном и жалком", "ковырявшемся в свалке у подножья дворцов", обитатели которых в расплодившихся низкопробных ток-шоу на каналах центрального телевидения беззастенчиво демонстрируют их дизайн, с особым удовольствием озвучивая заоблачную стоимость той или иной дизайнерской детали. Помнится, в одном из таких дворцов, состоящих из множества комнат, одна дверь стоила 100 тысяч рублей...

...Не припомню при этом, чтобы кто-то из хозяев похвастался своей библиотекой или рабочим кабинетом – этой атрибутикой процесса напряженной интеллектуальной работы. Зато с завидным проворством они перебирают свои туго набитые вещами гардеробы, самая дешевая из которых куплена за 500 тысяч долларов. И все это хозяйки с наслаждением и гордостью озвучивают телезрителю.

…А старик в это время продолжает ковыряться в мусоре, стыдливо пряча лицо, прежде всего от себя самого за неудавшуюся жизнь и от окружающих, которым вовсе не до него, но он и перед ними робеет...

Он как бы извиняется за то, что позволил себе приблизиться к их дворцам и своими лохмотьями оскорбил их лучшие чувства – любовь к роскоши. И в этом социальном контрасте, разделившем общество на богатых и бедных, посеяв полное равнодушие людей друг к другу, он давно привык к мысли, запомнив навек, что "сначала он – нищий, лишь потом – человек". И как поэтический духовно-нравственный манифест звучит завершающая стихотворение строфа:

Коль о нем мы забудем

В этом вихре забот,

То – какие ж мы люди?

И какой мы народ?

Особый интонационно-смысловой апофеоз всему стихотворению придают завершающие его риторические знаки вопроса, звучащие как воззвание к читателю: в любой жизненной ситуации оставаться человеком-альтруистом.