О том, что единый госэкзамен – сложный, многоуровневый процесс, не всегда догадываются даже те, кто непосредственно сталкивается с ним во время государственной итоговой аттестации. После того как участник ЕГЭ сдает свою работу, она попадает на проверку к двум не зависящим друг от друга экспертам: каждая работа бывает зашифрована, поэтому распознать, что же за ученик скрывается под кодом, невозможно. Если расхождение результатов проверки составляет более 2 баллов, то работа уходит к третьему эксперту, выносящему уже заключительную оценку. К слову, часть работ отправляется на перекрестную проверку – в другой регион: такая практика также призвана повысить уровень объективности результатов. После того как итоговые баллы по тому или иному предмету бывают официально объявлены, у участников ЕГЭ есть два дня, чтобы подать письменное заявление на апелляцию о несогласии с итогами. С этого момента у работы данного выпускника начинается новый этап: ее отправляют на очередную проверку, причем организаторы ЕГЭ должны четко проследить за тем, чтобы она не попала ни к одному из тех экспертов, кто смотрел ее ранее. Часто такие работы проходят через председателей предметных комиссий.

Есть один важный нюанс, который не всегда понимают ни сами участники экзамена, ни их родители: апелляция может не только принести вам долгожданное повышение баллов, но и обернуться их снижением. "Один из основных факторов, к которому апеллируют учащиеся – это необъективность эксперта при проверке, то есть тот самый человеческий фактор. Но ведь эта субъективность может быть и в сторону завышения балла, что потом и выявляется при повторных проверках, – поясняет председатель конфликтной комиссии Фатима Батаева. – Все члены предметных комиссий проходят обучение, тем самым мы работаем над повышением уровня объективности и справедливости выставляемых оценок. Но хотелось бы, чтобы учащиеся и их родители понимали: отказ в добавлении баллов осуществляется не из личной прихоти конфликтной комиссии, а на основе легкодоказуемых недочетов работы".

Именно для разъяснения того, почему тот или иной участник ЕГЭ получил 67 баллов, а не 95, как ему хотелось или как ему обещал репетитор, к которому он регулярно ходил, члены конфликтной комиссии построили свою работу таким образом, что находят время на общение с каждым заявителем. Если в большинстве регионов России решение по апелляциям просто вывешивается на стендах либо в отчетной форме озвучивается выпускнику, то в нашей республике минобрнауки решило максимально повысить доступность данной процедуры в первую очередь ради спокойствия самих подростков и переживающих за них родителей. Когда Александр согласно своей очереди присел на беседу с экспертами (обязательно присутствие того члена комиссии, кто последним проверял работу. Кстати, прямо здесь уже в день объявления результатов апелляции работу может проверить еще один эксперт – это, получается, уже шестая оценка), его стали спрашивать по ряду вопросов из его КИМа. Таким образом члены комиссии пытаются выяснить, самостоятельно ли написал экзамен данный участник или нет. "Это делается не для того чтобы уличить ребенка, а для того чтобы понять, в каком русле дальше выстраивать диалог. Те дети, кто готовился к ЕГЭ и сдавал его, не прибегая к запрещенным методам, сразу поймут, почему по данному критерию то или иное задание оценили не в 2 балла, а в 0, или наоборот, – говорит один из экспертов. – Мы часто сталкиваемся с тем, что ребята аргументируют свою позицию тем, что им так сказал их репетитор. Который, между прочим, даже мог не видеть работу, но ему нужно каким-то образом оправдать низкий результат своей высокооплачиваемой деятельности. К сожалению, не все преподаватели, которые ведут занятия с одиннадцатиклассниками, хорошо знают критерии оценивания ЕГЭ по своему предмету, что и отражается затем на результатах". Апелляцию Александра не удовлетворили: баллы по обществознанию оставили без изменений. Тем не менее парень решил не сильно расстраиваться: "Эксперты на самом деле настроены доброжелательно. Они все объяснили, показали мне мои ошибки и недочеты. В самой работе было три задания, которые оказались мне незнакомы, я не прорабатывал подобные и в итоге не смог их выполнить. Конечно, набранных 63 баллов мне маловато для поступления, но я не отчаиваюсь на пути к своей мечте стать спортивным менеджером".

Но не всем апеллянтам удается сохранить спокойствие: к сожалению, слезы неизбежны, потому что не все готовы принять вердикт "оставить без изменений". "Почему-то многие родители уверены, что наши эксперты настроены крайне негативно и пытаются обжаловать результаты через федеральную службу по надзору в сфере образования и науки. Но нужно отметить, что с каждым годом все больше работ так же подтверждаются, что еще раз подчеркивает высокий уровень наших предметных комиссий, – говорит Фатима Батаева. – Хотя есть и такие примеры, когда по результатам федеральной перепроверки сняли 4 балла по истории. В этом году благодаря максимально объективной проверке очень низкий процент апелляций, по итогам которых добавили 2 балла: на самом массовом предмете – русском языке – всего 4 подобные работы". К слову, к работе в конфликтной комиссии для повышения результативности повторных проверок регламентом допускаются лишь старшие эксперты.

Беседа на повышенных тонах, бравурное заявление о необъективности оценок, скандалы типа: "А мы не согласны!" – это, к сожалению, неотъемлемая часть работы конфликтной комиссии. А иной раз и вовсе бывают уникальные случаи: когда участник ЕГЭ настойчиво доказывал, что работа под его фамилией – не его. Тут бы, конечно, детектива позвать, но опытные члены государственной экзаменационной комиссии и организаторы ЕГЭ быстро смекнули, в чем причина такой, казалось бы, невозможной и нелепой ситуации. Данный учащийся оказался в числе тех, кому, видимо, все же удалось незаметно пронести на экзамен запрещенное средство связи – микронаушник, который ловит сигналы на расстоянии. А так как таких "ловкачей" в аудитории может оказаться несколько, то одна волна способна перебиться другой, и получается такой "веселый" результат: школьник записывал под диктовку те решения, которые слышал в свой наушник, и не сообразил, что это ответы на задания из совсем другого контрольно-измерительного материала. То есть он выполнил ЕГЭ правильно, но… не свой вариант. Итогом разбирательств стало аннулирование результатов экзамена.

Такие примеры вписываются в историю экзаменационной кампании и потом становятся назиданием для новых поколений выпускников. Или не становятся, ведь каждый думает, что с ним такого не случится. И поэтому экзаменационной комиссии каждый год приходится принимать не самые приятные решения об аннулировании результатов ЕГЭ без права пересдачи в текущем учебном году за нарушение порядка проведения. Некоторым везет немного больше: их допускают к пересдаче. Как, например, одиннадцатиклассника, у которого федеральным общественным наблюдателем были обнаружены на руке письменные заметки. При осмотре в штабе было установлено, что записи неразборчивы и отнесенность их к предмету "русский язык", по которому проходил ЕГЭ, установить невозможно. А сам участник и вовсе оправдался: "Я пытался мантры писать".

… А тем временем подошла очередь к беседе с экспертами Василисы Докучаевой, которая вышла из аудитории, не скрывая своей радости: "Мне добавили два первичных балла за предпоследнее задание, что в переводе по шкале ЕГЭ равно четырем: значит, мой итог по обществознанию не 87, а 91 балл. Мне объяснили, что все мои пункты соответствуют критериям, и это задание объективно заслуживало максимального балла". Стоит отметить, что результаты экзаменов школьницы впечатляют и без решения конфликтной комиссии: к 100 баллам по английскому в ее сертификате еще 98 – по истории и 96 – по русскому, поэтому, чтобы стать студенткой направления международных отношений в одном из столичных вузов, у нее есть все шансы.

А для аналогичных шансов и у остальных выпускников нужно, чтобы борьба за каждый балл велась не с конфликтной комиссией, а с собственными знаниями, победа которых и даст максимально высокий результат.