Второе – 100-летие Осетинского историко-филологического общества, первого научного учреждения народов Северного Кавказа, заложившего фундамент научного осетиноведения и сыгравшего важную роль в становлении хетагуроведения. Два юбилея событийно и тематически тесно связаны между собой. Их многогранная сопряженность за прошедшие десятилетия неоднократно уже подчеркивалась и календарными юбилейными торжествами, и научными исследованиями.
Напомним, что датой открытия Осетинского историко-филологического общества является 25 апреля 1919 г. В этот день на заседании педагогического совета Осетинской учительской семинарии был обсужден и принят подготовленный Б.А. Алборовым устав общества. А 25 октября того же года решением Владикавказского окружного суда общество было внесено в первую часть реестра "Обществ и союзов, не имеющих своею целью увеличение прибыли". Знаменательное для национальной культуры событие произошло в самый разгар революционных событий на Тереке. Регион был расколот на два непримиримых, ожесточенно противостоящих друг другу военно-политических лагеря "белых" и "красных". Владикавказ находился под властью Добровольческой армии Деникина. Однако, несмотря на сложнейший момент Гражданской войны, представители прогрессивной части национальной интеллигенции: Александр Карсанов, Борис Алборов, Елбыздуко Бритаев, Григорий Дзагуров, Александр Кубалов, Афанасий Цогоев, Константин Гарданов, Георгий Бекоев, Гино Бараков, Александр Тибилов, священник Харлампий Цомаев и другие, вдохновленные пафосом революционных изменений, получили возможность объединить усилия образованных слоев общества по изучению и популяризации истории и культуры родного края. "Пробуждение и развитие любви к родному прошлому и интереса к изучению памятников, отразивших это прошлое и настоящее осетинского народа"; поиск, охрана, изучение и издание "памятников осетинской старины, народной словесности, языка, обычного права, археологии и т.д." были записаны в уставе общества в качестве основных целей. При этом с самого начала деятельности среди приоритетных задач значились разыскание и сохранение материалов, связанных с именем Коста Хетагурова, к которому, как говорил член правления Георгий Бекоев, в народе относились "с великим уважением как к человеку, ценя в нем гражданина и борца за народный идеал и мягкую отзывчивую душу, полную самой горячей любви ко всем людям…".
"Пробуждение и развитие любви к родному прошлому и интереса к изучению памятников, отразивших это прошлое и настоящее осетинского народа"; поиск, охрана, изучение и издание "памятников осетинской старины, народной словесности, языка, обычного права, археологии и т.д." были записаны в уставе общества в качестве основных целей.
Деятельность членов Осетинского историко-филологического общества по собиранию, сохранению и изучению творческого наследия Коста Хетагурова перешла на качественно новый уровень с окончанием Гражданской войны и утверждением советской власти в Осетии. Нужно сказать, что при организации этой работы общество располагало весьма скромными финансовыми накоплениями. Они формировались за счет членских взносов, добровольных пожертвований и скудных средств, выделяемых осетинским отделом народного образования. Тем не менее активность общества и его добровольных помощников по увековечиванию памяти Коста росла.
Заинтересованный читатель, желающий подробно познакомиться с историей поиска и сохранения документов о жизни и творчестве К.Л. Хетагурова членами Осетинского историко-филологического общества, найдет немало интересных свидетельств по этому поводу в изданиях Северо-Осетинского института гуманитарных и социальных исследований. Поэтому вряд ли есть необходимость детально рассматривать этот вопрос в данной публикации.
В то же время в контексте формирования научной школы осетиноведения и выделения хетагуроведения в качестве специального направления, важно, на наш взгляд, яснее обозначить период, наиболее успешный и плодотворный в самоорганизации Осетинского историко-филологического общества как научного центра. Начальный этап этого периода истории общества относится к 1921 г., когда в связи с пятнадцатилетием со дня смерти Коста Левановича Хетагурова произошел всплеск исследовательской активности в деле поиска, сохранения и популяризации биографических сведений, литературного и живописного наследия поэта.
В течение февраля–мая 1921 г. состоялось более десяти заседаний правления и собраний Осетинского историко-филологического общества, на которых обсуждались различные вопросы, связанные с подготовкой к этой памятной дате. Так, на заседании правления от 30 марта 1921 г. было принято решение осуществить выпуск литературных сборников на русском и осетинском языках. Они должны были включить биографический очерк, стихотворения и воспоминания о Коста, неизданные стихотворения поэта и литературоведческий анализ его произведений. Было постановлено выпустить четвертое "исправленное и пополненное издание" сборника "Ирон фæндыр", для чего предлагалось найти во что бы то ни стало оригинал рукописи. Речь шла о беловом автографе "Ирон фæндыра" в двух тетрадях, переданном Гаппо Баеву как редактору издания в 1898 году, а после его редактуры отправленном в Кавказский цензурный комитет в Тифлисе. За содействием в поиске авторского экземпляра предлагалось обратиться к цензору издания Пора Джиоеву и просить его заодно написать воспоминания о Коста Хетагурове.
В дату смерти поэта – 1 апреля (по новому стилю. – авт.) 1921 года состоялось общее собрание Осетинского историко-филологического общества, на котором присутствовали около ста человек. Участники собрания делились воспоминаниями о Коста. Однако главной темой повестки дня были вопросы поиска, сохранения и изучения его наследия. Здесь, по сути, впервые были сформулированы научные принципы и методики сбора и исследования источников. Был очерчен круг друзей и знакомых (Цаликовы, Шредерс, Илико и Ципка Хетагуровы, Ибрагим Шанаев и др.), владевших материалами о поэте и готовых передать их обществу. Так, Сабан Коченов сообщал о желании некоего Тица – мельника, "большого друга Коста" – передать хранившийся у него сборник стихотворений в Музей имени Коста, "если только он будет открыт". Гагудз Гуриев обещал передать несколько имевшихся у него неизданных стихотворений поэта для намечавшегося к выпуску сборника. Предлагалось активнее вовлекать в поисковую работу друзей поэта, например, сестер Цаликовых, с тем чтобы они не только передали имевшиеся у них документальные свидетельства и рукописи Коста, но и помогли дальнейшему разысканию таких материалов. Через сестер Хечуевых, живших на Купеческой улице (ныне улица Чермена Баева. – авт.), предлагалось также связаться с А.Я. Поповой, которая "могла бы дать интересные сведения о нем". Обсуждались вопросы сохранности родового дома в Наре; подчеркивалась необходимость запечатлеть его на фотографии; высказывалось пожелание найти пояс и кинжал Коста. Озвучивалась даже идея купить дом на углу улиц Вревской и Мало-Роджественской (ныне улицы Армянская и Рождественская. – авт.) во Владикавказе, который строил Коста Хетагуров. В поисках материалов о нем "для успеха дела" было предложено поместить объявления в газетах ко всем его знакомым (в Ставрополе, Пятигорске и т.д.), чтобы они дали сведения, а также его произведения, если таковые имелись. Напоминали о М.Н. Коченове, который был душеприказчиком Коста и мог располагать о нем интересными сведениями.
В архиве Северо-Осетинского института гуманитарных и социальных исследований хранятся материалы, свидетельствующие о роли историко-филологического общества в инициировании идеи сооружения памятника Хетагурову во Владикавказе. В мае 1921 г. по поручению Осетинского историко-филологического общества и Осетинского отдела народного образования Народный художественный институт объявил конкурс проектов памятника Коста. Авторы трех лучших проектов премировались в размере 1000 000 р., 750 000 руб. и 500 000 руб.
Жаркие споры вызвал выбор места установки памятника. Часть членов общества, среди которых были Е. Бритаев, А. Коцоев, Г. Бараков, Д. Хетагуров, Дз. Цоколаев, Н. Джанаев, М. Зораев, А. Дударов, выступила с письмом-протестом против постановления правления общества от 9 мая 1921 г. об установке памятника Коста "на горке на Осетинской слободке", заявив, что решение собрания необдуманно и неправомочно ввиду малочисленности голосовавших. Они писали: "…единственный памятник единственному поэту-горцу ставить где-то в захолустье Осетинской слободки недопустимо". Попытки обсудить вопрос предпринимались неоднократно. Знакомство с протоколами заседаний и собраний общества дает представление о высоком эмоциональном накале обсуждений. Но реализация проекта в силу ряда обстоятельств, в том числе из-за отсутствия достаточных финансовых возможностей, не состоялась, и дискуссии постепенно сошли на нет.
Безусловно, важным последствием описанных событий явилось то что, пройдя через ожесточенные споры, групповые протесты участников дискуссии, общество приобрело бесценный опыт формирования культуры научной полемики, организации научных обсуждений, достижения результатов. Причем важно отметить резонанс этих дискуссий в осетинском обществе, который способствовал формированию гражданской репутации поэта в постреволюционной, советской реальности. В результате первые "санкционированные" властью памятники К. Хетагурову были установлены уже в конце 1930-х гг., когда партийные идеологи в целом определились с политическими оценками его биографии и творческого наследия, признав его основоположником осетинской литературы, осетинского литературного языка, прогрессивным общественным деятелем и революционным демократом. В 1939 г. был открыт памятник-бюст Коста скульптора Александра Дзантиева в парке культуры и отдыха имени К. Хетагурова в Орджоникидзе; в 1940 г. – памятник поэту скульптора Инала Дзантиева в Цхинвале.
"Целенаправленный поиск артефактов, связанных с именем Коста, продолжался и в последующем. Среди новых приобретений были поступившие в 1922–1923 годах рукописи, в том числе "Ирон фæндыр" с авторскими иллюстрациями, "Плачущая скала" ("Осетинская легенда") на русском языке. В музей общества были переданы некоторые личные вещи Коста.
Активная деятельность членов общества по розыску материалов о Коста Хетагурове приносила и ощутимые плоды для формирования базовых оснований осетинского литературоведения. Фонды архива и библиотеки пополнялись довольно быстро. В 1921 г. поступили ценные материалы от Елены и Юлианы Цаликовых – дочерей протоиерея Александра Цаликова: рукописи, письма, поздравительные открытки с автографами стихотворений, картины Коста. Среди них особого упоминания заслуживает отнесенная к самым ценным приобретениям общества рукопись "Ирон фæндыр. Зæрдæйы сагъæстæ, зарджытæ æмæ æмбисæндтæ" (всего 50 стихотворений)". Получение рукописи от сестер Цаликовых стало большой удачей для общества, поскольку переданный Гаппо Баеву беловой экземпляр не был обнаружен. В 1999 г. подаренная Цаликовыми рукопись впервые была опубликована в полном объеме и в авторской редакции в первом томе пятитомного издания полного собрания сочинений К.Л. Хетагурова.
Несомненно, приобретенные материалы имели для Историко-филологического общества большое научное и научно-познавательное значение. Они давали представление о творческом методе поэта, о мировоззренческих особенностях авторского мышления, свидетельствовали о гражданской позиции К. Хетагурова. Они содержали также важную информацию по малоизвестным фактам петербургского периода жизни Коста; свидетельствовали и о взаимоотношениях с властями, причинах ссылки и обстоятельствах пребывания в Херсоне и Очакове, об истории подготовки первого издания сборника "Ирон фæндыр" в 1899 году и многом другом.
Целенаправленный поиск артефактов, связанных с именем Коста, продолжался и в последующем. Среди новых приобретений были поступившие в 1922–1923 годах рукописи, в том числе "Ирон фæндыр" с авторскими иллюстрациями, "Плачущая скала" ("Осетинская легенда") на русском языке. В музей общества были переданы некоторые личные вещи Коста. Среди них его палка, подаренная другом поэта М. Коченовым.
Члены общества понимали важность сбережения для истории и культуры народа всего, что было связано с К.Л. Хетагуровым. В архиве Северо-Осетинского института гуманитарных и социальных исследований имеется данная сестрам Цаликовым в 1921 г. расписка за подписью председателя общества Б.А. Алборова. В ней, в частности, отмечается: "Принося вам благодарность за любовное, бережное отношение ко всему, что касается памяти Коста, общество имеет смелость заверить вас, что оно не забудет ваших услуг и забот по увековечиванию памяти Коста, и что оно сумеет должным образом охранить то, что имеете, вверить его попечению". Выполняя данное обещание, правление общества обратилось в местные органы власти с просьбой выделить специальный сейф ("несгораемую кассу"), в который были помещены авторские рукописи поэта.
К сожалению, приходится признать, что наследие Коста Хетагурова, бережно и с любовью собиравшееся и накапливавшееся членами Осетинского историко-филологического общества, в последующем не удалось сохранить в полном объеме. Так, среди материалов, переданных Цаликовыми в 1921 году, в "Описи рукописям и картинам К. Хетагурова" от 17 мая 1921 года значились три живописные работы: "Клухорский перевал", икона "Константин и Елена", "Лик Христа". Сегодня достоверно известно местонахождение только одной из них, а именно – картины "Клухорское ущелье", которая была преподнесена художником протоиерею Александру Цаликову в день его именин с дарственной надписью на осетинском языке. В настоящее время под названием "Тебердинское ущелье" она хранится в Республиканском художественном музее имени М.С. Туганова. Судьба других работ: иконы "Константин и Елена" и картины "Лик Христа" неизвестна.
В конце 1930-х годов Елена Цаликова не раз с беспокойством вспоминала о них. В частности, в 1936 году в письме директору Северо-Осетинского научно-исследовательского института Е. Бараковой она тревожилась об иконе "Константин и Елена": "…работа Коста с его надписью, подаренная лично мне в день именин, а именинники мы были в один день (21 мая по старому стилю. – авт.), и всегда этот день у нас отмечался особенно. Мне передают, что картина эта (она в хорошей черной раме) в чулане, говорят – "религиозный подход" – неужели это может быть?". В 1940 году в письме директору Музея осетинской литературы им. К.Л. Хетагурова, созданного за год до этого, она вновь вернулась к этой теме: "Если икону не выставляют по каким-нибудь соображениям, то очень прошу вернуть ее мне, так как я ее очень люблю, она мне дорога по памяти; если же она пропала, то это непростительный факт (икона по размеру такая же, как портрет Анны Александровны) – на горе на коленях стоит Елена у подножия креста, которую поддерживает Константин, стоя во весь рост – икона в чудной черной раме (ее выбирал сам Коста)".
"Если бы спросили меня, что может объединить нас, разрозненных, распыленных, в счастьи и несчастьи сводящих свои личные счеты друг с другом, если бы мне нужно было указать имя, вокруг которого смолкли бы наши разногласия, стихли бы наши страсти, унялась бы вражда – я указал бы на имя Коста – это цемент, связующий нас в одно национальное целое; это наше национальное лицо в самом чистом его проявлении".
Опасения Елены Александровны, как показало время, оправдались. Следы картин затерялись в ходе антирелигиозных кампаний и идеологических "чисток" 30–40-х годов XX века, которые трагически сказались не только на судьбах служителей церкви, деятелей культуры, но и многих произведений искусства, якобы противоречивших социально-политическим установкам времени. Высказывается версия, что "Лик Христа" – это один из несохранившихся вариантов иконы "Спас Нерукотворный", которая была подарена в свое время Анной Поповой Юго-Осетинскому краеведческому музею. С копией этой замечательной работы сегодня можно познакомиться в Доме-музее Коста Хетагурова во Владикавказе.
Давно ушли люди, которые по крупицам собирали документальные свидетельства о жизни и творчестве К.Л Хетагурова. Отдавая дань их огромному подвижническому труду, следует, вместе с тем, напомнить, что они не были профессиональными архивистами и музееведами, потому не выдерживали научный подход к оформлению поступавших в фонды материалов и не могли создать должных условий для их хранения. Сегодня, например, большие трудности возникают с установлением авторства тех или иных сопроводительных документов – писем, записок, расписок. Между тем они позволили бы составить представление о том огромном объеме работы, которую члены и добровольные помощники Осетинского историко-филологического общества осуществили по поиску и сохранению бесценного наследия Коста Хетагурова. Непреложным остается факт, что общество действительно являлось центром организации научной школы осетиноведения, частью которой в тот период стало исследование творческого наследия выдающегося представителя осетинской культуры.
Очевидным результатом формирования основ научной школы можно считать создание фонда биографических сведений. Продолжая заложенные первым биографом Коста и автором книги "Коста Хетагуров. Критико-библиографический очерк" Гиго Дзасоховым традиции, члены правления общества вовлекли в научный поиск большое число сограждан. Они обратились к ровесникам поэта и их наследникам с просьбой помочь в составлении биографии Коста. На призыв откликнулись друзья, члены их семей, знакомые, родственники, писатели, товарищи по совместной журналистской работе. В фондах архива СОИГСИ отложились воспоминания А. Коцоева, А. Кубалова, Е. Бритаева, Н. Шараповой-Прошинской; переданные Дзахо Гатуевым два черновых варианта (автографа) неотправленного ответа его отца, протоиерея Алексея Гатуева, на письмо Коста; заявление поэта в комиссию по переводу на осетинский язык (членом которой он являлся) Евангелия от Матфея, в котором он просил разрешения из-за "загруженности работой" в газете "Северный Кавказ" не участвовать лично в заседаниях комиссии, а представить краткий доклад. В 1924 г. в "Известиях Северо-Кавказского педагогического института" была опубликована статья Г.А. Дзагурова "Материалы для биографий осетинских писателей Коста Хетагурова и Елбыздуко Бритаева".
Отмечая вклад Осетинского историко-филологического общества в поиск, сохранение и изучение творческого наследия Коста Хетагурова, важно отметить также усилия членов общества Георгия Бекоева, Андрея Гулуева, Цомака Гадиева и других, которые заложили своими трудами первые "кирпичики" в фундамент здания осетинского литературоведения.
С момента возникновения Осетинского историко-филологического общества его создатели понимали необходимость развития осетиноведения в широком контексте российской и кавказской истории, в тесном взаимодействии с научными центрами страны, а также могущими возникнуть подобными же обществами Кабарды, Балкарии, Чечни и Ингушетии, и последовательно шли в этом направлении. Заслуга членов общества состоит в том, что они первыми заложили основы исследовательской традиции и критического анализа в области гуманитарного знания для народов Северного Кавказа. Наследие Коста явилось научной лабораторией, образовательным и просветительским центром региона. О творческой и гражданской силе, о масштабе личности Коста проникновенно говорил 29 мая 1921 г. в докладе "Поэт-гражданин" на торжественном заседании Осетинского историко-филологического общества по случаю 15-летия со дня смерти поэта Георгий Бекоев: "Если бы спросили меня, что может объединить нас, разрозненных, распыленных, в счастьи и несчастьи сводящих свои личные счеты друг с другом, если бы мне нужно было указать имя, вокруг которого смолкли бы наши разногласия, стихли бы наши страсти, унялась бы вражда – я указал бы на имя Коста – это цемент, связующий нас в одно национальное целое; это наше национальное лицо в самом чистом его проявлении".
Безусловно, и через прошедшие десятилетия эта оценка остается мерилом той высокой нравственной планки, которую установило первое поколение исследователей и хранителей наследия Коста Хетагурова в лице Осетинского историко-филологического общества. Выбор Коста в качестве национального символа, своим авторитетом объединявшего прогрессивные слои многонационального северокавказского социума, решающим образом повлиял на развитие культуры в регионе. Все последующие годы в ней звучали не только голоса "буревестников революции", но и носителей традиционных национальных ценностей, о которых так много думал и писал великий представитель осетинского народа.
В заключение, оценивая результаты деятельности Осетинского историко-филологического общества в деле сохранения наследия Коста Хетагурова, отметим, что в том числе благодаря вкладу этого научного учреждения, творческая биография Коста хорошо изучена. Его подвижническая жизнь в условиях глубоких общественных трансформаций стала объектом национальных раздумий, а гражданская позиция, являясь примером стойкости и беззаветного служения своему народу, способствует воспитанию новых поколений. Поэтому публицистика Коста по-прежнему актуальна, а его стихи, еще при жизни перекладывавшиеся на музыку, до сих пор исполняются как народные песни. Сегодня наследники Осетинского историко-филологического общества – сотрудники Северо-Осетинского института гуманитарных и социальных исследований, опираясь на мудрость старших поколений и энтузиазм молодежи Осетии, достойно продолжают традиции предшественников в сохранении, изучении и популяризации творческого наследия Коста Левановича Хетагурова.