Да, он очень быстро сгорел – сожгли его и накал собственных песен, и невыносимые условия жизни по чужим углам, а также равнодушие людских сердец, особенно "собратьев" по перу. Алеш Гучмазты, Оскар Гибизов, Таймураз Хаджеты упорно сражались за свое право быть в нашей культуре и победили. Они не сдались, но ушли с подножия Парнаса, Уаза... Все, кто говорит об Оскаре, обязательно употребляют словосочетание "трагическая жизнь". Да, конечно, они правы. Но все-таки, по-моему, ему повезло. Повезло и со временем, когда поэтическое слово еще много значило в народе, слово слышали, а главное – умели изрекать. То есть обозначить болевые точки времени, утрачивающего, разрывающего корневую связь с землей, с заложенными в ней нравственными началами, с вековыми традициями осетинской жизни:

Ветер звезды гонит стаями

Между тучами в полет.

Месяц чистыми устами

Сказку тихую поет...

И рождает поэта, для которого творчество – это самовыражение, а поэзия – служение, духовный подвиг. Человек с таким внутренним содержанием выполняет особую миссию и всегда помнит, что он – поэт. Гибизов никогда не забывал об этом, поэтому смог понять, что поэзия – есть осуществленная свобода мысли, чувств и вдохновения. Концентрация этого триединства в его душе помогла ему устремиться к высшей ценности – поэзии. Строительство поэтического мира он начал с сознательного труда, что привело его к созданию новой реальности, где главное действующее лицо – лирический герой Оскара Гибизова – наиболее полное выражение его духовной сущности, носитель сознания и предмет изображения.

Оскар Гибизов – поэт невиданной искренности и честности – пополнил список вечно молодых пиитов. Он и в последнем своем земном шаге решил остаться самобытным. Про таких говорят: странный, но талантливый. К стихотворцу, милостью Уаза, муза была благосклонна, сотворив из него поэтическую индивидуальность. Как он оригинально осмыслил неповторимый пейзаж равнинной Осетии:

Ночь темна... В груди тревога бесится,

Крутит сердце, как волчок на льду,

В небе ветер-царь бродяге месяцу

Бросил с трона медную звезду.

Дни поэта были "объяты маревом смятенья", обрученных с будущим веком. Поэтому стихи его не устаревают, а становятся все более современными. С другой стороны, подумать только: первая и последняя книга поэта вышла только через 14 лет после его смерти… Сегодня массовый читатель наслаждается поэзией Оскара, и "слеза в колыбели" не дает покоя: "Ребенок – слеза в глазу колыбели". Какая метафора! Какой полет мысли и чувств! Его безумство храбрых соседствует с дерзкой идеей "Песни о Соколе" классика. Такая же в нем свежесть мысли, идеи, образа...

Дигорская поэзия в лице Оскара Гибизова следом за Блашка Гуржибековым, Георгием Малиевым и Созуром Баграевым взяла новый классический барьер. И это заставило по-новому взглянуть на творчество Таймураза Агузарова, Эльбруса Скодтаева и Виталия Колиева. Они – живое продолжение его оборвавшейся жизни.

Поэзия и исповедь – основные двигатели его неординарного творчества. Есть много факторов, которые участвуют в становлении поэта, в том числе – его собственная воля, личность и судьба. Вообще, поэта без судьбы трудно себе представить. Оскар Гибизов ушел из жизни, как жил и писал – молниеносно, но успел оставить свою небесную программу, призыв и предостережение:

Прошла моя жизнь.

Так проходит дождливый день.

Рассвет. Молния. Гром. Ливень. Закат.

По отечественной традиции истинного поэта как бы выбирает смерть. Гибель Оскара была его последним стихотворением. Он не умер на руках у матери, не в объятиях любимой девушки, – он ушел в одиночестве со своей судьбой. Глубоко пронзительны по этому поводу слова автора предисловия единственной книги поэта Дениса Бугулова: "Оскар ушел от нас. Не получив и малой толики любви в ответ. Той толики, которой, возможно, хватило бы ему, чтобы поверить в себя, поверить в возможность своего собственного пути навстречу людям".

У каждого поэта есть стихотворение, которое, может быть, не являясь лучшим, стоит над всем его творчеством. Своеобразная визитная карточка. У Оскара Гибизова это "Я не поэт":

Я стихами их считать не смею,

Образ мой – еще молокосос,

Как ягненок, в поле жизни блеет,

Шерстью рифм доселе не оброс.

Для стола искусства не готова

Жертва недозрелая моя,

На дрожжах тревоги будит слово,

Боль разъела мыслей острия.

Отожму я сыр из строчек кислых,

Красными губами светлых мыслей

Я любовь, как воду, буду пить.

Во тут и начинается трагически осознанный путь Оскара Гибизова в классическое лоно родной поэзии, который прервался в полушаге от него. Теперь, когда улеглись страсти и высохли слезы, остыла боль и ярче, проникновеннее стало наше зрение, пришло явственное понимание того, что рядом с нами жил и творил классик плоть от плоти большой литературы. Теперь имена Блашка, Георгия, Созура и Оскара связаны навечно под сводами поэзии, гармонии и вечности...