Прочитав его новую книгу, ловишь себя на мысли: а зовет ли она к размышлению, рождает ли новые чувства в нашем сердце, пробуждает ли в нас новую любовь к творчеству? После того как была закрыта последняя страница, по прошествии определенного времени органично начинаешь вспоминать добрым словом житье-бытье его лирических героев (мужественных, отважных, влюбленных, переживающих, возвышающих родину). И говоришь себе: как трудно быть осетином, как непросто жить в эпоху перемен, как трудно, но как нужно быть благородным поэтом и благодарным сыном своего народа.
Думаешь и о том, как непросто складывалась судьба и самого автора книги – Мелитона Казиты. Пришел он в осетинскую литературу совсем полодым – а сегодня в ней "тянет" одну из главных "лямок". Знает, что это нелегко, но упорно несет свою трудную ношу, ежедневно садясь за письменный стол, чтобы мысли, образы, фразы, созревшие в душе и сознании в течение всего прошедшего дня и ночи, воплотить в поэтические строки, образы, книги стихов, прозы, критики и публицистики.
Поэтому его книги живут. Они нашли дорогу к людям. В этом Мелитон Резоевич видит высшую награду для поэта и писателя. Любому автору отрадно видеть плоды своего творческого труда. Поэт, который представил на наш суд свою новую книгу "Осетинская свирель", также не является исключением. Когда слово содержит правду, оно обязательно дойдет до сердца. Слова нашего современника аукнулись в его родной Осетии, теперь он пробует дойти и до русскоязычного читателя. И есть уверенность в том, что он и с ним найдет общий язык. Любовь к родному очагу, отечеству научила его доброму слову, научила идти к людям с открытой душой. Таким я знаю его, Мелитона Казиты, автора рецензируемой книги.
Поэт постигает человека, обращаясь к своему видению мира. В исповедальной силе стихов Мелитона Казиты – сила его мысли, познающей человека: "Мою книгу кто откроет, /Видит боль и радость в ней, /Честь и подвиги героев – /Судьбы Родины моей". Если собственная душа несет частицу родной земли, тайну Родины, в которую надо проникнуть, то эта тайна открывается тебе тем точнее, чем полнее познаешь свою отчую землю: в ней, только в ней созидательное начало человека. Именно эту мысль несут в себе лучшие стихи поэта: "Осетинская свирель", "Давайте разговаривать по-осетински", "Горы Иристона", "Угроза Амрана", "Стонет, как причитание, песня", весь цикл "Чреба". Для Мелитона Резоевича представление о нерасторжимых связях с родной землей не абстрактное понятие! Осетинский мир, в котором вырос поэт, – это мир труженика, вечная мудрость народа, которая дает ему силу петь об отчем крае. Земля отцов ему дороже собственной жизни. Поэтому он с такой нежностью воспевает каждый клочок родной земли, лежащий у первоистоков душевного существа поэта.
Так, естественно, мы подошли к тому сокровенному, что определяет сердцевину самобытной поэзии Мелитона Казиты. Однако прежде чем говорить об этом, необходимо выяснить: куда обращен его поэтический взгляд, что приковывает к себе творческую мысль поэта? Ученые-филологи, исследующие законы лирики, утверждают, что у поэзии есть достоинство, которое позволяет ей владеть сердцем и умом читателя, не обращаясь к сюжету и характеру. Другими словами, лирика обладает способностью вторгаться в заповедное "Я" читателя, трогать самые чувствительные струны души, заставляя, таким образом, его сопереживать. Если говорить непосредственно о лирическом герое Мелитона Казиты, его способности делить с читателем свои радости и горести, то необходимо отметить, что из светлых звуков сотканное слово проникает в заповедные зоны души и сердца. Если согласиться с утверждением некоторых критиков, что лирический герой, взирающий на мир, может быть отождествлен с автором, выразив его отношение к событиям, к людям, то Мелитон Казиты – это как раз тот случай. Там, где просвещенный поэт не отвергает себя от лирического героя, его понимания окружающего мира, а следовательно, и человека он достигает до глубинной сути поэтической мысли. Но вот, что интересно: человека, грани его натуры, его нравственный и психологический образ поэт стремится, познает во взаимосвязи осетинским миром.
Поэт, рожденный в послевоенное время, не познал все грани великой и жестокой войны, но он увидел другую отечественную войну, которую вел его народ в течение целого двадцатилетия. Но весь фокус этой трагедии, граничивший с геноцидом, состоит в том, что правда национально-освободительного движения юго-осетинского народа вошла в его сознание так же органично, как и события, трагедии и победные залпы той далекой и великой войны. Война 2008 года отличалась в сознании поэта вместе с высотою духа, с долгожданным победным августом, победой, которую его народ добыл в этой справедливой войне вместе с русскими братьями по духу, по вере, по боли, по радости... Здесь органично скрестились не только пути-дороги двух народов, но и интересы, которые обобщенно не мог не отразить интеллект просвещенного алана-осетина, его взгляд на существующую действительность и свое место в ней. Сказалось ли это на широте познаний, взглядах на жизнь? Безусловно! Ведь в его творчестве велик исторический момент – кстати, об этом красноречиво свидетельствует известный цикл "Чреба". Военно-историческая тема сообщила Мелитону Казиты возможность не просто широты обзора, сама глубина постижения характера человека в экстремальных условиях стала всепроникающей. О том, как важно для поэта историческое видение, прямо, честно, в точном соответствии с исторической правдою, поэт говорит в программном цикле стихов "Чреба", посвященном героическим защитникам и жителям столицы Южной Осетии – города Цхинвала.
В книге стихов особняком стоит цикл стихов "Чреба" (старинное название Цхинвала – Х.Б.). И уж коли поэтика этих произведений – это поэтика патриотического призыва, то поподробнее поразмыслим над ними. Во всех частях цикла автор отражает зло, которое натворили грузинские неоменьшевики (читай – нацисты) на земле Южной Осетии.
В искренних и душевных переживаниях поэта центральное место отведено тем, кого судьба и преданность Родине сделали героями современности и будущего. Усилия этих людей направлены на то, чтобы спасти национальную самобытность, человеческое достоинство и право народа на самоопределение. Это триединство символизирует зарождение осознанности. Когда это осознание приходит, то внешняя агрессия и международное давление оказываются бессильными перед силами добра, человечности и всего светлого. Для этого надо осознать себя, свое право быть личностью, право быть свободным, право быть осетином... Смерть как онтологическое явление не страшит поэта. Его лирический герой к смерти готов, но страшнее жизнь, которая лишена права на человеческое достоинство. Унизительно стать манкуртом, гамсиком, чатлахом... Финал цикла стихотворений – это момент преодоления безымянности, беспамятства и восторг обретения самого себя, имени и самосознания.
Как явствует из этого цикла, лирический герой Мелитона Казиты не лишен рыцарских достоинств, а значит, хвала тому прекрасному, чем красива жизнь, что возвышает ее и возвеличивает, хвала женщинам Цхинвала, всей слабой половине Южной Осетии, которая наравне с мужчинами вынесла все мучения и лишения двух блокадных десятилетий. Их обаяние, способность любить самозабвенно даже в таких нечеловеческих условиях в разы увеличивало силы защитников Юга Осетии. Быть может, кто-то из знатоков поэзии Мелитона Казиты со мной не согласится, но, по-моему, истинным гимном блокадной женщине у поэта стало его стихотворение "Большая любовь". Заманчиво дать полный текст вершины его интимной лирики, но даже несколько строк из нее говорят сами за себя:
Звезды яркие, смеясь, горят в тиши.
Ты – счастливая звезда моей души!
Знай – ничто светила эти пред тобой,
Ты – моя земная нежная любовь.
Повествование перебивается сладкой строкой: "Кто хоть раз испил хмельной напиток "страсть" – / Попадет надолго в рай под эту власть". И финал, нежный, разумеется, – это гипербола, еще более усиливающий интимный пафос стихотворения:
На огне любви сгораю я дотла –
Моя милая звездой ко мне сошла,
Без указок и подсказок мы вдвоем
С моей женщиной любимой заживем!
Как вытекает из книги "Осетинская свирель", у поэзии Мелитона Казиты есть одно, быть может, самое существенное качество. Обратим внимание вот на что: прием, используемый во всех переведенных стихотворениях, заключается в преображении всего фактического материала по мере знакомства с поэтическим произведением. Когда стихотворец выражает свою мысль словами: "На огне любви сгораю я дотла..." и далее продолжает: "Моя милая звездой ко мне сошла", он узаконивает преобразование внутреннего мира, проникновение одной души в другую, без остатка. Но поэта интересует переход интимного чувства в иное качественное состояние взаимопроникновения. Именно этот процесс и то, как он определяет наше отношение к светлому чувству, к философии жизни, и является центральным во всех рассмотренных стихотворениях и многих других произведениях признанного автора.