[B]Таким же февральским днем ровно год назад мы отметили 95-летие незабвенного Нафи Джусойты. Каждая встреча с ним – в Союзе писателей, в Наре, в Национальной научной библиотеке, в школьных и студенческих аудиториях, в Цхинвале в нелегкое для Южной Осетии время… – оставляла ощущение, что общался ты с личностью великого таланта и скромности, истинного осетина и человека мира…[/B]
Я счастлива была, когда он перевел мои стихи и опубликовал их в журнале "Фидиуæг", а вот я ни разу не удосужилась сделать это с его строками. Знала только, что пишет он лирические, философские стихи – о Родине, о родных людях, о беге времени и красоте природы… Как говорил о нем Кайсын Кулиев, "…он хорошо знает характер своего народа, его исторические судьбы и умеет говорить о них по-своему: образно и проникновенно".
И вот на днях его сестра Клава принесла мне около 300(!) подстрочников, сделанных самим автором – Нафи, с просьбой перевести их на русский язык, дабы потом издать большой сборник. Число, конечно, "неподъемное", и мы поделили страницы с поэтессой Наташей Куличенко, благодаря которой многих осетинских авторов узнали русскоязычные читатели.
"Спой мне, Нана, спой…
Войлок под нами жесткий.
А песня мягка, как пух…
Вдруг мое горе уснет…
Спой – наша темная сакля
Станет светлей и ярче.
Спой, чтобы горный туренок,
Словно малыш шаловливый,
Из дому не убежал.
Спой о светлячке-хромоножке,
О котенке-притворе спой…
Может быть, детская радость
Вновь пребудет со мной.
Спой мне, Нана, спой…
Ну ладно – принесла… Ну, переводим… Обычное для поэта дело? Оказалось – нет! С каждым словом, каждой строчкой, длинной и короткой, раскрывается передо мной новый Нафи, с блестящим знанием русского языка, с такой ранимой, но распахнутой душой… Его цикл стихов о матери – лучшее, что я читала на эту тему в российской и даже в мировой литературе. И, что самое удивительное, – трудно назвать то, что я делаю, переводом. Нафи чаще сам блестяще начинает и заканчивает стихотворение. Вот только один сокращенный пример его "подстрочника":
В выше приведенных строках нет ни слова перевода, все – авторское. Несмотря на то, что в рукописи в некоторых местах указаны размеры и чередование рифм, – хочется все переводить "белыми" стихами, ибо, на мой взгляд, иногда рифма убивает мысль, или сглаживает, "упрощает" ее. У Нафи – потрясающие сравнения, яркие образы, и – чувства, чувства любви, преданности, горечи и благодарности; они переполняют его и вырываются наружу:
"Льну к горам седой головой.
Мне б в Кударе родном согреться…
А кружу, как на поводе конь,
Хотя сердцем – с горами с детства…"
Ему хочется "из гор векового молчанья высечь песнь и огонь очага"; он просит, чтобы даже на смертном его пути ему "оседлали коня"; и в небе он видит не просто луну, а – "ее белые слезы"… Он мечтает, чтоб правда никогда не стала "босоногой" и пыталась быть "хотя б сыромятной подошвой, – но правдой"…
Читаю – и понимаю: "инженеры человеческих душ" – было сказано о таких, как Нафи. К сожалению, сегодня порой писательское слово – не глас народа, а "рядовые и командные голоса": опубликоваться б побыстрей, "засветиться" на литературном небосклоне, стать членом Союза и т. д. Как говорит Нафи, "если зерно не закопать в землю, его сожжет солнце, – так бездумно сказанное слово лишь шальной подхватит ветер". Берегите слово. Цените слово. Читайте – и думайте о прочитанном. И пишите то, что будут читать. Может, не с тем трепетом, с которым я читаю Нафи, но – с интересом.