О нем можно рассказывать бесконечно
До чего же все это удивительно и необычно! Человек прожил всего тридцать семь лет. Таких разных, наполненных вдохновением и счастьем, радостью и болью, "души прекрасными порывами" и "полетом блистательной строки". Прошло уже почти два столетия со дня его трагической гибели, а о нем, как и прежде, не перестают говорить и спорить, писать и рассуждать; миллионы людей восхищаются его неповторимыми творениями; его цитируют, знают, любят и уважают; его строки переводят на сотни языков; о нем слагают стихи, издают тысячи книг. Существуют даже такие понятия, как "Пушкин В. Белинского, В. Вересаева, М. Цветаевой, В. Набокова, А. Ахматовой..." И еще С. Довлатова, Ю. Тынянова, С. Гейченко, А. Гессена и многих, многих других тружеников пера. А около десяти лет назад я даже прочитала совершенно необычную книгу интереснейшей американской писательницы русского происхождения Сюзанны Масси "Земля Жар-птицы", где добрая половина очерков и эссе тоже о нем – об А. С. Пушкине. И ведь все это так объяснимо. Потому что Пушкин, по словам поэта, переводчика, критика и мемуариста А. Григорьева, действительно "наше все", потому что он – такой один! И не только в нашем Отечестве. Во всем мире. И гений его общепризнан и оценен по достоинству. Навсегда!
Да, о нем можно рассказывать бесконечно. Но я хочу остановиться только на одном аспекте – чем близок и дорог Александр Сергеевич нашим современникам. Не стану говорить о нем как о пророке, предвидевшем намного вперед судьбу России, как об основоположнике русского языка, о его глубочайшей и искренней любви к родной природе, даже о его великом чувстве патриотизма. Я уже не раз писала об этом. Хочется сказать о некоторых гранях его личности, которые, на мой взгляд, и есть как раз то, что так необходимо любому человеку вообще и нашему современнику, в частности, без чего, поверьте, бывает так непросто.
А. С. Пушкин и наши современники
В свое время Николай Гаврилович Чернышевский написал чрезвычайно интересный очерк для юношества "Александр Сергеевич Пушкин, его жизнь и сочинения". В нем критик выделил то, что его поражало в авторе "Онегина", – обширную образованность поэта. "Образованным человеком называется тот, – делился своими мыслями критик, – кто приобрел много знаний и, кроме того, привык быстро и верно соображать, что хорошо и что дурно, что справедливо и что несправедливо... у кого понятия и чувства получили благородное и возвышенное направление, то есть приобрели сильную любовь ко всему доброму и прекрасному". Именно таким образованным человеком, по мнению Чернышевского, и был Пушкин. Итак, образованность не ради образованности, а ее активная направленность, утверждение в жизни добра и красоты.
Как же это актуально сегодня, когда люди, имеющие даже по 3–4 диплома, не упускающие случая прихвастнуть этим, так далеки от подлинной гуманности и частенько кладут все свои познания к ногам "золотого тельца", который становится и целью, и объектом обожания, и мечтой, и высшей мерой оценивания других людей.
О какой щедрости, о каком внимании к ближнему, о каких благородных порывах души, о каком бескорыстии в такой ситуации может вообще идти речь?! Вот почему мысли Чернышевского о великом поэте так актуальны и сегодня, вот почему пример жизни А. С. Пушкина не меркнет и в наше такое прагматичное, вовсе не романтическое время.
Труд для него был святыней
Да, многое отличало поэта от других. И прежде всего огромная работоспособность. Желание и, что так важно, умение трудиться. Это просто поражает в Пушкине. За кажущейся легкостью строк, что в прозе, что в поэзии, за удивительной простотой и прозрачностью слова, за утверждениями большинства поклонников о том, что гению дается все без особых усилий, потому что его "Боженька в маковку поцеловал", стоит то, что не оценить, не уважать невозможно, – поистине великое трудолюбие Александра Сергеевича. П. Вяземский – один из близких друзей поэта – рассказывал: "Труд был для Пушкина святыней, купелью, в которой исцелялись язвы, обретали бодрость и свежесть, и еще исчезала немощь уныния, восстанавливались расслабленные силы. Когда чуял он налет вдохновения, когда принимался за работу, он успокаивался, мужал, перерождался". А В. А. Жуковский, разбирая после смерти Пушкина его рукописи, был до глубины души поражен неустанными поисками поэтом нужного слова: "С каким трудом писал он свои легкие, летучие стихи! Нет строки, которая не была бы... перемарана".
Да, такое, увы, встречается совсем не часто. Многие наши современники (конечно же, далеко не все!) очень хотят, просто жаждут легкого и быстрого успеха, который принес бы им достаток и определенную известность. Как, характеризуя своего Евгения Онегина, писал поэт, "труд упорный ему был тошен". Отсюда и вывод горький и печальный: "Ничего не вышло из пера его..."
По-моему, наше время уже показало, что никакая "википедия" не заменит, как бы мы ни старались уверять себя в этом, знаний, добытых собственными усилиями, тех, что приобретаются, когда человек самостоятельно работает с книгой. Ведь недаром говорят о том, что очень легко улетучивается все то, что дается без всяких усилий. А Пушкин неизменно удивлял своих современников поистине энциклопедической осведомленностью. "Я находил в нем сокровища таланта, наблюдений и начитанности о России, особенно о Петре и Екатерине, редкое, единственное..." – писал А. И. Тургенев, друг поэта, многие годы следивший за работой А. С. Пушкина.
А как Александр Сергеевич разбирался во внешней и внутренней политике России! Он всегда хотел чувствовать себя гражданином и вовсе не был тем, кому все равно, что творится рядом, не замыкался, как щедринский пескарь, в своем насиженном местечке – родной норке. Как раз наоборот... Пушкин и равнодушие – такие разные вещи, совершенно несовместимые, никогда не идущие ни на какие сделки и компромиссы. Так, польский поэт Адам Мицкевич в статье о Пушкине, который неизменно оставался его "добрым гением", отмечал: "Когда говорил он о политике внешней и отечественной, можно было думать, что слушаешь человека, заматеревшего в государственных делах и пропитанного ежедневным чтением парламентарных прений". Как не вспомнить здесь и слова В. И. Ленина, сказавшего так верно о том, что нельзя, просто невозможно, преступно "жить в обществе и быть свободным от общества". Эх, если бы и наши современники всегда помнили об этом! Уверена, мир стал бы добрее, сильнее, понятнее! А кое-кто (таких, к сожалению, немало среди нас) сегодня предпочитает в руки не брать ни газет, ни журналов, и ведь чаще всего это происходит от равнодушия и лени, от нежелания самостоятельно выбирать и думать... Более того, многие даже гордятся этим... Вы разве не замечали?!
Я просто уверена, что людям всех времен импонирует чувство чести, независимости. Не "переобуваться" в угоду чьим-то интересам, не жить только по расчету, не лизать чьи-то сапоги, не соответствовать тому, о чем Н. А. Некрасов с такой брезгливостью писал: "Горда свинья: чесалася о барское крыльцо..." Все это так омерзительно. А ведь, однако, встречается. И, к сожалению, нередко. Люди приспосабливаются, присасываются к чему-то, правдами и неправдами находят выгодные кормушки, предают ради последнего за "тридцать сребреников" свои вчерашние идеалы... Так Иуда Искариот хотя бы потом выбросил их, в чем-то все-таки устыдившись того, что предал своего УЧИТЕЛЯ, а кое-кто из наших современников и не подумал бы об этом, наоборот, посчитал бы легкую добычу успешным вкладом в свое ненасытное портфолио. А вот у Пушкина все было совершенно иначе. В его письме (июнь 1824 года) чиновнику канцелярии графа Воронцова А. И. Казначееву мы читаем: "Я устал быть в зависимости от хорошего или дурного пищеварения того или другого начальника, мне наскучило, что в моем Отечестве ко мне относятся с меньшим уважением, чем к любому юнцу англичанину, явившемуся щеголять среди нас своей тупостью и своей тарабарщиной. Единственное, чего я жажду, это – независимости (слово неважное, да сама вещь хорошая); с помощью мужества и упорства я в конце концов добьюсь ее". Кстати, в 1836-м (это был уже совсем не юный поэт) эта мысль была повторена Александром Сергеевичем: "...настоящее место писателя есть ученый кабинет и... независимость и самоуважение одни могут нас возвысить над мелочами жизни и над бурями судьбы". Конечно же, именно поэтому Пушкин так остро и болезненно воспринял известие о дарованном ему камер-юнкерстве. Он даже рвался идти во дворец, чтобы наговорить грубостей самому царю. И, очевидно, сделал бы это, если бы не близкие друзья, которым еле-еле все-таки удалось удержать его от рокового шага. И все же, несмотря на этикет, поэт настойчиво уклонялся от придворных церемоний, не имел камер-юнкерского мундира и являлся на балы в простом фраке, что, по словам современников, "оскорбляло придворную знать". Но хлопнуть дверью поэт не мог: тогда бы его точно лишили возможностей работать в архивах с документами, а это было бы с его стороны предательством самого главного и дорогого, что имело место в его жизни, – ЛИТЕРАТУРЫ. Ведь архивы активно помогали писателю познавать законы истории, судьбы своей страны, а именно последнее было и его собственной судьбой.
Внимание и уважение к простолюдинам...
Помните грустную историю о "станционном смотрителе" Самсоне Вырине, "сущем мученике четырнадцатого класса"; стихи (это было впервые в русской литературе), посвященные крепостной крестьянке (Арине Родионовне Яковлевой) – любимой няне – "подруге дней... суровых"... А повесть и исследования о Пугачеве... Да, теплота и внимание к простому человеку были присущи нашему гению. Вот почему в Михайловском его обожали крестьяне, вот почему они с таким почтением относились к нему в трудное время его ссылки.
Да, многое по-настоящему покоряет в гениальном поэте. Например, такой факт. Всю жизнь он без устали трудился над пополнением багажа своих знаний. П. В. Анненков, критик, историк литературы, автор мемуаров под названием "Замечательное десятилетие", рассказывал, как Пушкин с упреком говорил о современных ему литераторах: "Мало у нас писателей, которые бы учились, большая часть только разучивается..." Слышишь такое и невольно думаешь о нашем времени. Урок многим... Не так ли?!
А разве можно не отметить особенную страсть поэта – поощрять и хвалить труды своих близких друзей. Он активно помогал им своими добрыми советами, никогда не скрывал своих планов, делился сюжетами (пожалуйста, вспомните "Ревизора" и "Мертвые души" Н. Гоголя), однако, при всем этом терпеть не мог всяческое панибратство, местничество, "междусобойчики" в литературе и журналистике, так как был правдив, честен и, главное, относился к делу всей своей жизни очень уважительно и серьезно. Может, именно поэтому, кроме искренних, надежных друзей, у него было немало откровенных завистников, врагов, недоброжелателей, которых М. Ю. Лермонтов позже гневно назвал "надменными потомками", которые "жадною толпой стоят у трона", известные "игрою счастия обиженных родов", которые являются палачами "свободы, гения и славы", которые "таятся под властию закона"... Читаешь обо всем этом и невольно думаешь, как многое в человеческой жизни повторяется, как консервативно то, что мы называем "нравственным обликом", то, что частенько определяет сущность любого из нас.
А как удивляют пушкинские письма... Они любопытны и великолепны, они сдержанны и искренни, они наполнены добротой и любовью, если это касается близких – родных и друзей. И наоборот, если эпистолярный труд обращен к человеку иных убеждений, с открытой ненавистью ко всему прогрессивному. Пушкин, пожалуй, за все свои 37 лет так и не научился искусству компромисса в том, что считал для себя главным постулатом. Он с необыкновенным жаром неизменно защищал своих товарищей, зато несколькими словами уничтожал тех, кого презирал, и людей, его оскорбивших. Но, как отмечал в "Памятных записках" один из его известных современников Н. М. Смирнов, "гнев его был непродолжителен, и, когда сердце проходило, он делался только хладнокровным к своим врагам". Пушкин физически не терпел лицемерия, какого-либо неуважения к своим друзьям, которых всегда считал "первыми из порядочных людей". Он не подводил их, помня о том, что, как позже прекрасно определила А. Ахматова, есть на свете "души высокая свобода, что дружбою наречена".
А еще, я думаю, невозможно пройти мимо его великодушия и доброты. А. П. Керн, героиня стихотворения Пушкина "Я помню чудное мгновенье", вспоминала: "В нем было до чрезвычайности развито чувство благодарности: самая малейшая услуга ему или кому-нибудь из его близких трогала его несказанно..." Как же редко встречается все это в нашем сегодня... Как просто и легко люди принимают доброе и человеческое по отношению к себе, часто определяя все это чуть ли не как должное, и как редко дарят теплоту и заботу взамен... И это выглядит так мелко, так мерзко, это так разъединяет людей, опустошает сердца... И дело не в том, о чем говорят "ты – мне, я – тебе", вовсе нет. Просто есть такое понятие, как элементарное внимание к человеку, готовому отдать тебе частичку своего сердца...
"С днем рождения, дорогой поэт!"
Да разве расскажешь все о таком поистине планетарном явлении, как А. С. Пушкин?! Разве передашь те чувства, которые мы, читатели, испытываем, в который раз листая его "Полтаву" и "Повести Белкина", "Египетские ночи" и "Историю Пугачева", "Маленькие трагедии" и "Медного всадника", неповторимые стихотворения, чудесные сказки, наконец, первый отечественный роман в стихах "Евгений Онегин", где что ни страница, то настоящий шедевр?!. Недаром Александр Сергеевич – наш великий НАЦИОНАЛЬНЫЙ поэт, гордость России, ее слава, ее честь, ее лицо... Не зря о нем столько сказано и написано. В свое время прозорливый В. Г. Белинский утверждал, что "Пушкин принадлежит к вечно живущим и движущимся явлениям, и каждое поколение будет черпать в его творениях богатство мыслей и возвышенность чувств, наслаждаться гармонией и артистичностью его произведений, выносить свои оценки писателю, но всегда оставит последующим поколениям "сказать что-нибудь новое и более верное". Можем ли мы сегодня сомневаться в этом?!
Нет! И еще тысячу раз "нет"! Вот почему так хочется повторить слова советского поэта Ярослава Смелякова:
Вся Отчизна в праздничном цветенье.
Словно песня, льется вешний свет;
Здравствуй, Пушкин! Здравствуй, добрый гений!
С днем рожденья, дорогой поэт!
Валентина БЯЗЫРОВА, заслуженный учитель РФ.
Фото Татьяны ШЕХОДАНОВОЙ.