Молодость Владимира была самой обычной: учился в школе, после пошел обучаться в железнодорожный техникум, отслужив в армии, вернулся в родной Садон. А в Садоне куда идти работать, если не в шахту? Вот и пошел трудиться на Садонский рудник проходчиком. Кто не знает – это горнорабочий, который занимается бурением и обустройством горных тоннелей после того, как геологи определят местоположение руды.
Рабочий день начинался в 8 утра со спуска на свой горизонт, которых в Садоне на тот момент было 14. Горизонт – это и есть шахта, первый горизонт – самый верхний, четырнадцатый – нижний, километр в глубину. Владимир работал на тринадцатом, спуск к рабочему месту занимал около часа. Только вдумайтесь: час ехать на строительном лифте под землю – кровь в жилах стынет.
"Служил в десантных войсках. Это к тому, что я – крепыш. Но как-то после смены зашел в душ, там и уснул. Вот так мы уставали", – ответил Владимир на вопрос о сложности работы. Но и оплачивался такой тяжелый труд достойно.
"Самое главное, какие там люди были замечательные! Все шахтеры очень дружные; добрые и приветливые", – вспоминает Владимир Харитонович.
На Садоне все было строго, раньше 14:00 тебя никто не поднимет без весомой причины. Только если случалось ЧП, о котором сообщали по телефону, закрепленному на стволе (лифте). Кроме того, перед тем как спуститься вниз, на рабочее место, нужно было подойти к пункту выдачи аккумуляторов, там было две доски с жетонами. Когда рабочий получал аккумулятор, его жетон перевешивали с правой доски на левую, что говорило о том, что человек спустился на свое рабочее место. В конце рабочего дня все то же самое, но – наоборот. Если оказывалось, что не все жетоны перевешены, то вызывалась специальная горноспасательная служба, которая опускалась на нужный горизонт.
К слову, о масштабах: седьмой горизонт был на уровне Мизура, он выходил на Мизурскую обогатительную фабрику, а было их, повторюсь, 14. Между горизонтами – 60–70 метров глубины. В 2002 году, когда было наводнение, смыло и Садон, и Галон, всех эвакуировали. Тогда вода попала в седьмой горизонт и, соответственно, затопила весь рудник. Эта беда и стала "контрольным выстрелом" для окончательного закрытия Садонского рудника. До этого он более-менее функционировал, но полноценной работой это было сложно назвать: страна билась в конвульсиях после развала СССР, бюджетных денег не было, соответственно, рудник не финансировался.
Ни для кого не секрет, что на Садоне добывали свинец. Это конечный элемент распада урана. Чем же так уникален садонский свинец? Ведь его добывали во многих других рудниках Союза... Но именно садонский по своему возрасту и качеству больше всего подходил для военной промышленности и сыграл огромную роль в победе во Второй мировой войне.
11 лет работы в шахте не могли не сказаться на здоровье. Владимир получил силикоз легких, это профессиональная болезнь шахтеров.
Наш герой поведал об одном трагическом случае, который остался в памяти навсегда. После бурения шахты, взрыва, нужно было покинуть рабочее место ориентировочно на 40 минут и включить вентиляторы, чтобы вся пыль вышла и можно было продолжать работать. В диаметре вентиляторы были около метра и очень мощные. Сорока минут хватало с лихвой, чтобы все вредные вещества выветрились. Но в тот день что-то пошло не так – агрегат работал, но пыль не выдувал, соответственно, все вредные выделения остались в тоннеле… Сложно представить, как тяжело было пережить такую трагедию, учитывая, какими дружными были все шахтеры.
Но, как говорится, работа работой, а отдых – по расписанию. Несложно догадаться, что и отдыхали они всегда вместе. Горожане тянутся в горы, а они – наоборот, на равнину. "Выезжали целой бригадой. Брали бычка – и ехали на Бекан, очень уж там красиво. Даже сейчас, спустя столько лет, мы порой собираемся, как прежде, вспоминаем прожитое…", – улыбается Владимир Харитонович.
А горняцкое дело забывать нельзя, считает он: "Не за горами то время, когда эта профессия вновь станет востребованной. Вот увидите!"