Главное – красота человеческих отношений
Сергей Заурбекович Хугаев не нуждается в представлении, но здесь уместно будет вспомнить некоторые черты его творческого облика и вехи творческой биографии. Это писатель, известный в республике благодаря более чем двум десяткам книг прозы, в том числе двух романов, и поэзии, публицистическим и литературно-критическим статьям, литературным переводам и самоотверженному труду на поприще осетинского книгоиздания. Недаром он удостоен почетного звания "Народный писатель Осетии" и награжден орденом "Знак Почета", медалями "Во Славу Осетии", "Василий Шукшин" и орденом "Дружба" Республики Южная Осетия.
Творческий путь Сергея Хугаева берет начало в 50-х годах прошлого века со стихотворений, которые публиковались в периодической печати, а в 1962 году он в соавторстве с Камалом Ходовым и Шамилем Джикаевым издал сборник стихотворений "Бонвæрнон" ("Утренняя звезда"). Его первый отдельный сборник стихов "Мæ сыхæгты номæй" ("Гимн соседям") вышел в свет в 1968 г.; в нем автор создает картины колхозного села, воспевает родную землю, беззаветный труд, верность заветам предков.
Вскоре появились в печати и его рассказы, а в 1973 г. вышла отдельной книгой повесть "æхсырласæг" ("Молоковоз"). Затем были изданы большие сборники повестей и рассказов "Хурвæндаг" ("Солнечной дорогой", 1980), "Зарæг баззади мемæ" ("Песня осталась со мной", 1983), роман "Ацы хъарм хуры бын" ("Под этим солнцем, греющим нас", 1987) и др.
Все эти книги получили одобрительные отзывы читателей и специалистов. Критики отмечали как собственно художественные достоинства произведений Сергея Хугаева, так и их гуманистическое и воспитательное значение, краеугольным камнем которого является, по автору, любовь к родному языку и родному краю. Писатель значительно обогатил осетинскую литературу самобытными интонациями, оригинальными сюжетами, яркими типами и характерами, взятыми из современной осетинской жизни. В то же время он никогда не был склонен нивелировать действительность; в частности, убедительно вскрывал некоторые инертные процессы в сознании молодого поколения, уже готового предпочесть материальный достаток внутренней свободе и душевному богатству, изобличал негативные тенденции застоя, перегибы и провалы перестроечной эпохи, лукавую идеологию "гласности"; показывал, как косная действительность убивает в человеке чувство свободы, инициативу и творческую мысль.
Очерченную тематику по-своему – в юмористическом и сатирическом ключе – развивает вышедший в свет в 1990 г. сборник рассказов "Гъе, уый дын Хепа!" ("Вот тебе и Хепа!"), весь тираж которого, к слову сказать, очень скоро был раскуплен. Книга выявила новые грани таланта писателя. Критики отмечали "брызжущее весельем остроумие и фейерверк доброго юмора" (И.В. Мамиева), который, однако, есть "не результат праздномыслия и не средство развлечения, но особая форма философского осмысления жизни, – в том числе и главным образом нашей, осетинской жизни" (М.Р. Казиты).
Яркой вехой в творчестве нашего писателя стала книга "Нарты Фарнæг" ("Нарт Фарнаг", 2005). В нее вошли рассказы, в которых заметно усилен психологический элемент, и одноименный роман. Фарнаг Сергея Хугаева стоит несколько особняком на фоне других персонажей. Это единственный из нартов, кто больше меча почитает слово, которое, как он считает, должно стать главным и единственным средством общения между народами. "Разве ты не знаешь, – говорит Фарнаг, – что нет ничего лучше, чем сделать кого-нибудь лучше? Перед тем, кто сам хорош, нет более высокого долга: так Всевышний положил. Кто делает добро – тот свет несет. Это особый свет: время над ним не властно, он никогда не погаснет. Свет звезды истощается, а этот свет вечен. Звезда не зажигает другую звезду, а от этого света, там, куда ты его принесешь, рано ли, поздно ли, непременно зажжется новый свет. Что может быть лучше, чем свет, вспыхнувший во мраке!" (Пер. с осет.) Трагическая гибель героя только укрепляет воплощенный в нем идеал. Критики отмечали высокий гуманистический пафос романа (Е.В. Тедеев), яркую и самобытную интерпретацию материала осетинской "Нартиады" (С.Б. Сабаев), глубокое знание исторического народного быта, этики и идеалов, ритмичность построений и великолепный язык романа (К.Х. Ходов).
Последний из опубликованных на данный момент сборников стихотворений Сергея Хугаева – "Хуры рæгъ" ("Тост за Солнце", 2008) – вобрал в себя как новые, так и прежде написанные произведения. "...главное, что хочет донести Сергей до читателя, – писал Нафи Джусойты, – это красота человеческих взаимоотношений, вера в высокое назначение человека и непримиримость в отношении того, кто это имя пытается унизить. Поэт всегда помнит ответ Чермена на высокомерный вопрос лживой знати о том, что он ищет: "Место Человека на земле!" Песня поэта проста приметами реалистического взгляда и стиля... Поэт считает, что и радость, и горесть человека должны быть показаны так, как оно предполагается народным обычаем... Если в будущем зайдет речь о том, как закрепились в осетинской поэзии реалистический стих и стиль, то непременно скажут и о поэтическом творчестве Сергея Хугаева".
Повестям и рассказам, вошедшим в сборник "Сæнæфсиры цупæлттæ" ("Гроздья винограда", 2014), присущи особый лиризм и глубина осмысления современных явлений национальной, как сельской, так и городской, жизни. Главные герои этих произведений – молодые люди, пытающиеся разобраться в нашем сложном мире и ищущие в нем свое место. Такова – стоит это заметить – и аварка Айсет из одноименной повести, изображающей жизнь дагестанцев, среди которых Сергей Хугаев жил и работал учителем русского языка и литературы по окончании пединститута.
Правда жизни
Наконец, в 2018 г. вышла в печати книга "Къостайы авдæн" ("Колыбель Коста"), которая знаменует качественно новый этап творчества писателя и которая сегодня абсолютно заслуженно выдвинута на соискание премии имени Коста Хетагурова. В книгу вошли повести "Зын кары зарæг" ("Песня о трудном возрасте"), "Суадæтты хъæуы" ("В селе родников"), "Къостайы авдæн" ("Колыбель Коста"), рассказы "Зымæгон изæры рухс" ("Свет зимнего вечера"), "Зæрдæхудт" ("Обида"), "Уды фæзилæнтæ" ("Излучины души"), "Хæс" ("Долг") и другие произведения, написанные в последнее время. Тексты, составившие сборник, поднимают острые вопросы социального и нравственного порядка и крепко и органично связаны с эмоциональной жизнью героев, представляющих типичные образы современников. Стилю Сергея Хугаева присущи природная пластичность, эмоциональная теплота, тонкий лиризм, которые неизменно сопутствуют даже острому, драматическому повествованию.
Прочитаем для примера начало рассказа "Зардæхудт" ("Обида"): "Когда приближается Новый год, все радуются, а ему хочется грустить. Так человека, несущего из леса вязанку дров, тянет присесть у тропинки. Вот на улицы и площади снова свозят елки, втыкают их в снег там и тут – что может быть приятней взору! Словно они здесь и выросли – зеленые рощицы на белом снегу. Но и они не радуют Гасбола. Взглянуть-то взглянет на них (отчего же не посмотреть), – но потом долго не перестает ворчать в сердцах... Елка – дерево нежное, хоть и с колючками, ей нужно нежное обращение. Не надо коптить ее выхлопом и запихивать кое-как в багажник. Возьми ее на плечо и неси до дому: для того и дано тебе Богом плечо. Тогда, может быть, не только елка, но и сам ты станешь украшением улиц, холодных и бессердечных улиц города. И запах ее тоже услышишь, когда понесешь ее на плече, – этот звонкий запах елки. Когда коснется твоих легких ее древний утренний аромат, тогда и звон ее услышишь, и сам зазвенишь в ответ – тем же ранним, древним звоном, идущим из глубины времен..." (Пер. с осет.)
"Стилю Сергея Хугаева присущи природная пластичность, эмоциональная теплота, тонкий лиризм, которые неизменно сопутствуют даже острому, драматическому повествованию.
"Читателя увлекает интонация, – писал об этом рассказе Мелитон Казиты, – правда жизни и, главное, внутренний мир героя и чарующий авторский слог: чтение, которое не хочется прерывать. Конечно, жизнь старше искусства; но только искусство, и прежде всего – искусство слова, которым сполна владеет Сергей Хугаев, способно передать ощущение бескрайних жизненных пространств даже нашего, сиюминутного, суетного мира".
Произведения, составившие сборник "Колыбель Коста", отличает тематическое и сюжетное разнообразие при идейно-художественной цельности и единстве гуманистического мировосприятия. Но, конечно, особое место – и по жанрово-художественным свойствам, и по объему, и по идейному значению – занимает в ней одноименная повесть.
Обладая несомненными художественными достоинствами, повесть "Колыбель Коста" представляет большой интерес и своим национально-патриотическим, познавательным и воспитательным содержанием. При этом сюжет произведения имеет и этноисторический дискурс. Действие происходит в Южной и Северной Осетиях в середине XIX века. Автору удалось создать яркие сцены патриархальной жизни горцев-осетин, сцены тяжелого труда, досуга, праздников и распрей, убедительно изобразить жизнь патриархальной эпохи, которую сам Коста Хетагуров называл эпохой "óсоба". Сюжет повести основывается на известных исторических обстоятельствах, предстающих в новом свете благодаря оригинальному и доверительному изложению, толчком к которому, как указывает автор в коротком предуведомлении, послужили услышанные им в детстве рассказы старожилов Южной Осетии, ставшие своего рода местным поверьем.
Нафи ДЖУСОЙТЫ:
Главное, что хочет донести Сергей до читателя – это красота человеческих взаимоотношений, вера в высокое назначение человека и непримиримость в отношении того, кто это имя пытается унизить.
Главный герой повести, юноша Карадзау, преследуемый кровниками, перебирается с Юга Осетии, из Кударского ущелья, через горы на Север. В Нарском ущелье он случайно встречается с прапорщиком Леваном Хетагуровым, только что похоронившим жену, умершую при родах. Тронутый горем Левана, оказавшего ему гостеприимство, Карадзау изготовляет колыбель для маленького Коста. Эту колыбель они понесли из Нара в Чми, куда забрала новорожденного его приемная мать, Чендзе Туаева-Дзапарова. Когда после долгого пешего пути завидели Чми, Леван Хетагуров остановился и воскликнул: "Табу дæхицæн, Хетæджы Уастырджи!" ("Слава тебе, Уастырджи Хетага!") Это последние слова повести, с которыми судьба маленького Коста, а в его лице – и всей Осетии, вверяется небесным покровителям.
Сергею Хугаеву удалось с большой художественной силой передать жизнь Осетии накануне восхождения на ее небосклоне гения Коста Хетагурова. Именно она – эта суровая и скудная, строгая и благословенная жизнь – и была, говорит автор, настоящей колыбелью Коста...
Читатели, которые знакомы с книгой (а таких уже немало), согласятся с тем, что написана она слогом вдумчивым и неспешным, но читается на одном дыхании. Знакомство с произведениями Сергея Хугаева создает впечатление непосредственного прикосновения к фактуре народной жизни – как на уровне сюжета, так на уровне характеров и речи персонажей. Строго говоря, они являют пример подлинно национальной осетинской литературы: дышат любовью к Осетии, тревогой за ее судьбы и тем "нравственным взглядом" на жизнь, который, по Л.Н. Толстому, представляет собой главное условие настоящего искусства.
С удивительной яркостью этот "нравственный взгляд" выразился и в рассказе "Хуры хъарммæ" ("На теплом осеннем солнце"). Есть произведения, потрясающие уже самим изложенным в них событием, сюжетом, изящным и трогательным, как мелодия, запоминающаяся с первого знакомства, произведения, в которых с математической неизбежностью выводится правда жизни. Таковы "Ванька" Чехова, "Алые паруса" Грина, "Долгое ожидание" Фитцджеральда, "Нежность" Барбюса, "Корноухая" Коцоева... Сила таких текстов не в стилистических изысках, не в композиционных решениях, а в подавляющем, обезоруживающем милосердии и доброте, которыми лучится их каждый абзац.
Мизансцена рассказа классически непритязательна. Осень. Городская улица. Пожилая сельская женщина, приняв манекен, стоящий у входа в дорогой магазин одежды, за живую девушку, присаживается рядом на лавочку и начинает рассказывать ей – или ему, манекену! – свою трагическую историю, которая, кроме прочего, объясняет причину ее приезда в город. Этот шумный и беспокойный город не так давно забрал ее любимую невестку, жену единственного сына, которая была на сносях: она погибла в теракте на центральном рынке, куда приехала из села за покупками; помимо остального она хотела и свекрови купить халат. Теперь старушка сама прибыла в город, чтобы купить-таки себе халат в память о невестке и тем самым осуществить хотя бы одно ее несбывшееся желание.
Она здесь совсем чужая и одинокая; ее история заставляет нас плакать, а мизансцена – улыбаться; ну откуда знать сельской старушке о манекенах!.. Она только удивляется молчанию и неподвижности своей "собеседницы", объясняя их хорошим воспитанием и почтительностью к ее возрасту и горю. Впрочем, и сама стесняется присмотреться к девушке сколько-нибудь внимательно, иначе, конечно, даже она догадалась бы, что девушка не настоящая...
Мы сказали выше, что в такого рода произведениях композиция не играет решающей роли. Теперь, в ходе изложения сюжета Сергея Хугаева, мы вдруг и сами увидели, какую тонкую игру ведет автор со своим читателем: ведь не только главная героиня рассказа не знает, что разговаривает с манекеном, но и читатель до поры этого не знает!.. И даже манекен "ведет" себя в контексте повествования как вполне живой человек! Здесь много сложных эффектов и авторских приемов, которые заслуживают специального, литературоведческого, анализа, и мы надеемся в свое время провести и эту работу.
Как бы то ни было, вся экспозиция и монологи старушки, кажущиеся тщетными и оттого еще более печальными, разрешаются самым жизнеутверждающим и чудесным образом. Ее рассказ, обращенный к манекену, случайно услышала хозяйка бутика – настоящая, живая современница. Она заводит старушку в магазин, и продавщицы, порхая вокруг нее, как добрые феи, подбирают и дарят ей отличный халат, именно такой, какой могла бы подарить ей невестка.
Старушка пытается протестовать, копошится в своей одежде, чтобы достать деньги, но ее нежно и решительно останавливают: "Нет-нет... Смотри на это так, будто тебе этот халат невестка купила, постыдись своей невестки... А сыну своему так скажи... от нас передай ему: есть где-то девушка на земле; недалеко, но и не так, чтобы близко, а все-таки есть. Девушка такая, что другой такой девушки во всем мире не найдешь. И она ждет его, твоего сына. Но он ходит по земле, понурив голову, и не видит ее. Как же ему заметить ее, если он ходит с опущенной головой?.. – ведь такие и себя самого не видят!.." (Пер. с осет.)
Вот оно – теплое солнце Сергея Хугаева. Хозяйка магазина (или управляющая, это здесь совсем не важно) предстает перед нами настоящим ангелом, дарующим утешение и примирение даже с таким горьким горем, о котором поведала нам сельская женщина в своих безответных монологах. Хозяйка оказывается еще и ясновидицей: она обещает старушке новую невестку, – и ее пророчество, по законам художественного пространства рассказа, подлежит безусловному исполнению. Так кончается одиночество старушки в чуждом, холодном городе. Такова сила искусства.
Рассказ абсолютно реалистичный, а финал его – волшебный. Но давайте взглянем внимательно: благодаря чему это волшебство, это чудо душевного единения совершенно разных людей – хозяйки дорогого бутика и бедной сельской старушки – стало возможным?.. Благодаря тому, что они – эти разные и по возрасту, и по положению, и по социальной (!) принадлежности и психологии женщины – говорят на одном – родном осетинском – языке. В условиях мизансцены, когда старушка обращает свою речь к мертвому манекену, это обстоятельство получает решающее идейно-художественное значение. Несмотря на все различия, мы – одна семья; ничто не помешает нам быть счастливыми, если мы слышим и понимаем друг друга.
Настоящий обаятельный осетинский язык
Особо следует подчеркнуть, что Сергея Хугаева отличает помимо собственной идейно-тематической линии превосходный осетинский язык, вобравший в себя различные лексико-стилистические стихии. Это редкий в наше время, настоящий, обаятельный осетинский язык, на котором говорили наши предки и который сегодня находится под прессингом внешних влияний; язык абсолютно органичный и соответствующий как художественным задачам, так и представлениям о должных путях развития осетинского литературного языка.
Сергей Хугаев известен также как переводчик. На осетинский им переведены произведения Александра Пушкина, Михаила Лермонтова, Коста Хетагурова, Николая Тихонова, Константина Симонова, Расула Гамзатова, Кайсына Кулиева... Его собственные поэтические и прозаические произведения переведены на русский, украинский и другие языки.
О творчестве Сергея Хугаева писали Нафи Джусойты, Камал Ходов, Шамиль Джикаев, Мелитон Казиты, Сулейман Сабаев, Хазби Цгоев, Ирина Гуржибекова, Герсан Кодалаев, Изета Мамиева, Лариса Гацалова, Лариса Парсиева, Тамерлан Техов и другие филологи, писатели и критики Осетии.
Мы знаем Сергея Заурбековича лично, как и многие другие научные работники республики, которые пользовались его ценными консультациями по вопросам осетинской этнографии, языка и литературы.
Думается, что было бы справедливо отметить его книгу "Колыбель Коста" премией имени Коста Хетагурова. Убеждены, что осетинской общественностью такое решение комиссии было бы принято с полным одобрением.
Лариса ГАЦАЛОВА, доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник СОИГСИ ВНЦ РАН, профессор СОГУ; Лариса ПАРСИЕВА, доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник СОИГСИ ВНЦ РАН, профессор СОГУ.