Оккупация Сурх-Дигоры

Одни из самых ожесточенных боев в Северной Осетии произошли в районе селения Сурх-Дигора, образованного в 1927 году из семей, переселившихся из Дигорского ущелья. К началу Великой Отечественной войны оно было одним из самых молодых населенных пунктов республики. Здесь создали крупный колхоз имени Героя Гражданской войны Хаджиомара Гетоева. Село развивалось быстро. За полтора года здесь было построено двухэтажное здание средней школы на 600 мест. Около 670 сурх-дигорцев сражались на фронтах. Более половины из них не вернулись домой.

Оккупанты вошли в село в конце октября 1942 года. С 22 по 25 декабря советские войска освободили Кодахджин, Дзуарикау, Хаталдон, Ногкау, Алагир, Кадгарон, Красногор, Урсдон, Дигору, Карман-Синдзикау, Мостиздах, Дур-Дур. Впереди было село Сурх-Дигора, откуда до Дур-Дура рукой подать. Командование Северной группой войск Закавказского фронта задачу его взятия возложило на 11-й гвардейский стрелковый корпус под командованием генерал-майора Ивана Лукича Хижняка (на фото). Великая Отечественная война застала его в чине полковника на западной границе СССР командиром 117-й стрелковой дивизии. В одном бою он получил ранение в грудь и был отправлен в Москву в центральный военный госпиталь. Медики посчитали его безнадежным и пригласили снять посмертную маску известного советского ваятеля В. И. Мухину – автора одного из символов СССР "Рабочий и колхозница" на ВДНХ. Однако герой выздоровел и до 1946 года оставался в строю. Образ полковника врезался в память В. И. Мухиной и она создала его скульптурный портрет. За него и еще один – другого храброго защитника Родины – Б. А. Юсупова – получила в 1943 году Сталинскую премию.

Операция по освобождению Сурх-Дигоры от немецко-фашистских захватчиков для генерал-майора и его доблестных воинов стала одной из самых жестоких в ходе Великой Отечественной войны. За время оккупации противник создал здесь мощную оборонительную линию – сложные системы траншейных ходов, сотни дзотов, миновзрывные и проволочные заграждения. Наши саперы на пути к селу обезвредили до сорока тысяч мин. Кроме того, противник занимал удобные для ведения боя высоты. Передний край участка корпуса проходил по берегу небольшой речушки Арфарык и окраины Сурх-Дигоры. Здесь враг сосредоточил одну танковую дивизию, пять батарей шестиствольных минометов, несколько артиллерийских подразделений, шесть пехотных батальонов. Рядом с селом без горючего стояли тысячи автомашин, танки и другая боевая техника противника. В связи с этим немецкое командование поставило перед своими войсками задачу любой ценой удержать рубеж, чтобы дать возможность отвести технику на запад.

Встречи с горцами

Генерал каждый день объезжал подразделения корпуса. Встречал в лесах и горах жителей недавно еще цветущих селений. Он часто останавливался, чтобы поговорить с ними, подбодрить. Рассказывал о делах на фронтах, героизме красноармейцев на территории Осетии. Его окружали со всех сторон. В стужу и слякоть он носил черную горскую бурку и каракулевую шапку. Это как-то, как он отмечал позже, располагало к нему горцев.

Однажды И. Хижняк и начальник штаба корпуса полковник Г. Глонти пробирались сквозь лесную чащу. Смотрят – вьется дымок. Свернули туда. На снегу горел небольшой костер. Вокруг него сгрудились дети, закутанные в тряпье, и с заплаканными глазами смотрели на старушку, которая сидела тут же, у костра. Она увидела военных и встала. Гостей плотным кольцом окружили дети, худые, измученные. Руки и лица у них посинели от холода. Это были люди, изгнанные из Сурх-Дигоры.

"Из чащи леса вышли женщины, старики, – вспоминал генерал. – Обступили нас. Затаив дыхание, слушали нас и верили, что мы разгромим врага, скоро прогоним его с осетинской земли. Взойдет солнце и рассеет мрак ночи. К нам подходили старики, горячо пожимали руки, благодарили за теплые слова, желали нам скорой победы над гитлеровцами. Я взял на руки пятилетнего черноглазого мальчика. Он доверчиво обнял меня ручонками, прильнул к моей груди.

– Папа…папа, – лепетал он.

Так растрогал меня этот мальчик, что на глаза навернулись слезы. Я поцеловал его.

Ко мне подошел седовласый старик в косматой папахе:

– Скоро наступать будете?

– На все свое время.

– Силен Гитлер, будь он трижды проклят. Однако здорово вы побили его под Гизелью! Дай Бог вам, сынки мои, удачи. У меня четыре сына воюют с фашизмом.

Старик протянул мне сухую руку с узловатыми пальцами. Я привлек его к себе, обнял.

Встреча в лесу растрогала меня, оставила глубокий след в моем сердце. Сколько страданий людям причинила война!"

Забота об эвакуированных

В лесах скрывались не только сельские жители, но и эвакуированные из Орджоникидзе многодетные семьи, нетрудоспособные, больные, женщины с малолетними детьми, старики. По решению Орджоникидзевского (Владикавказского) комитета обороны от 10 сентября 1942 года из города эвакуировались 60 тысяч человек. В пути к местам размещения граждане чувствовали заботу о себе. Каждый человек получал в день 400 граммов хлеба. Семьям, не имевшим никаких источников дохода, выдавалось единовременное пособие в размере 100 рублей на одного ребенка. Многие нуждавшиеся семьи, кроме того, получали одежду и обувь. Думается, здесь уместно отметить, что по данным на 1 мая 1942 года, Осетия приютила 20 тысяч эвакуированных граждан из Москвы, Ленинграда, Киева, Риги, Вильнюса, Кишинева, Минска, Ростова-на-Дону. Первые эшелоны с ними стали прибывать в нашу республику из Украинской и Белорусской ССР уже в начале Великой Отечественной войны. К нам приезжали также из близлежащих регионов. За 1941 год в Осетию прибыли более пяти тысяч человек из Карачаевской автономной области, Кабардино-Балкарии, Чечено-Ингушетии, Дагестанской АССР.

Для работы с эвакуированным населением было создано специальное республиканское управление. Его сотрудники ежедневно занимались вопросами материального обеспечения, бытового обустройства и другими актуальными вопросами прибывавших в Осетию граждан. Управление имело в каждом районе постоянного представителя, которым, как правило, являлся один из секретарей райкома партии. Районные комитеты партии, исполнительные комитеты, правления колхозов с приближением линии фронта к Осетии помогали населению уходить в леса и высокогорные села. По приказу командующего 11-м стрелковым корпусом два раза в неделю доставляли продукты питания в места расположения беженцев. Часто навещали их и посланцы партизанских отрядов.

Вперед, в атаку!

Решительные действия советских воинов не дали врагу осуществить коварный план. 26 декабря Хижняк познакомил командиров 10-й и 57-й бригад с оперативной обстановкой и планом наступления. Перед ними была поставлена задача: взять Сурх-Дигору, отрезать врагу все пути отхода на север и ни в коем случае не дать ему возможности угнать танки и транспорт с боевой техникой, ожидавшие подвоза горючего.

Части корпуса первую атаку начали 27 декабря в утренних сумерках. Завязались жестокие бои, в основном на юго-восточной окраине села, в ходе которых противнику был нанесен чувствительный удар. На стремительные атаки советских частей гитлеровцы отвечали массированным артиллерийским и минометным огнем. Систематически бросали в бой танки. Часто над позициями советских войск появлялись самолеты противника. И тем не менее нашим удалось часов за шесть продвинуться до центра села, а к вечеру – вытеснить врага из него. Но противник подтянул дополнительные силы со стороны Чиколы, и воины корпуса вынуждены были отойти на свои позиции в сторону Дур-Дура. Первая атака открыла счет героическим поступкам воинов. Так, по всему фронту разнесся слух о подвиге рядового С. Бузова. Он получил задание подавить две огневые точки противника, которые сильно сковывали действия наших воинов. С. Бузов, умело маскируясь в складках местности, с тыльной стороны подполз к первому фашистскому дзоту, бросил в амбразуру две гранаты, и пулемет заглох. Он также уничтожил и второй дзот.

Командующий корпусом вспоминал: "Бой за Сурх-Дигору разгорался с нарастающим ожесточением. Село несколько раз переходило из рук в руки. Можно было выждать, когда противник угонит на запад свою технику, а уж потом малой кровью взять этот населенный пункт. Однако наша основная задача заключалась не только в том, чтобы освободить Сурх-Дигору, преследовать отступавшего противника. Надо было уничтожить его технику и живую силу. Почти обескровленный противник переживал кризис. Наше командование чувствовало: еще один – два мощных удара, и он дрогнет, покатится на запад. И тогда оно использовало свой резерв: в бой были брошены свежие силы".

Противник продолжал упорно удерживать Сурх-Дигору. Потеря этого сильного оборонительного узла ставила под угрозу его фланги и тылы.

В результате изнурительных боев резервы 11-го корпуса были на исходе. Наступавшие части, измотанные непрерывными боями, нуждались в перегруппировке и отдыхе. В создавшейся сложнейшей ситуации командующий вынужден был отступить от общепринятых правил и ввел в действие последние резервы. "Это был уже риск, – говорил генерал спустя много лет. – Но я надеялся, что он оправдает себя. Ведь и противник на нашем участке тоже был основательно измотан. Еще один, другой нажим, и победа наша".

В самом деле, риск более чем оправдал себя: в районе Сурх-Дигоры гвардейцы снова пошли в атаку, еще более мощную, сокрушая на своем пути боевую технику и живую силу противника.

Генерал-майор для более оперативного руководства операцией подтянул штаб корпуса ближе к переднему краю. Вокруг штаба беспрерывно рвались снаряды. С каждым часом бой принимал все более ожесточенный характер. Гвардейцы стремились выйти вперед, но плотный неприятельский огонь, который имел исключительную силу, сковывал их действия. Советские воины сражались храбро. Каждый из них был готов к выполнению любого приказа, лишь бы нанести противнику как можно больше урона в живой силе и технике и заставить его отойти с занимаемых им позиций.

Суровая схватка с врагом

Вторая, третья, четвертая, пятая, шестая, седьмая атаки советских воинов состоялись 28 декабря. К этому моменту враг значительно увеличил число подразделений, использовал авиацию. И тем не менее воины корпуса захватили село. Враг, срочно укрепив свои позиции, с большим трудом выдавил наши части. В течение дня Сурх-Дигора четырежды переходила из рук в руки.

В ходе оборонительных и наступательных действий 28 декабря сотни советских воинов проявили истинную отвагу.

Рядовой В. Сибирцев, известный своими героическими поступками, во время второй атаки наших подразделений, сделав сильный рывок, устремился вперед и ворвался в траншею гитлеровцев. Несмотря на то что их было немало, навязал рукопашный бой. Успел уничтожить несколько немцев, но вдруг возле отбитых окопов появились вражеские танки, шедшие в сторону советских позиций. Сибирцев с гранатой в руке бросился под танк. Раздался сильный грохот, вражеская машина закружилась на месте, у нее заклинило люк, и экипаж полностью оказался заблокированным. Погиб и сам Сибирцев.

Во время третьей атаки стрелковая рота старшего лейтенанта С. Юдакова со стремительным броском оказалась на краю селения. Гитлеровцы смогли охватить ее с флангов и отрезать от батальона. Гвардейцы заняли круговую оборону и яростно отбили несколько вражеских атак. Потери в роте оказались большими. Постепенно таяли патроны и гранаты. Но рота продолжала вести бой. Она в неимоверно трудных условиях сумела нанести противнику осязаемый урон: вывела из строя три танка, одну бронемашину, одну пушку, положила немало вражеских солдат и офицеров. Ночью воины с боями вырвались из окружения и, захватив с собой всех раненых товарищей, вышли к расположению своей части.

Минометчик В. Донец буквально за несколько минут смог подавить два неприятельских пулемета, которые беспрерывными очередями преграждали путь роте советских воинов.

Минометчик А. Торой выпустил несколько мин по скоплению немецких солдат, готовившихся к очередной атаке. Многие фашисты вследствие этого нашли там свою смерть. Оставшиеся в живых немцы рассеялись по неубранному кукурузному полю и, наверное, долго не могли прийти в себя.

Сержант К. Пахомов в критическую минуту, когда бойцы залегли под огнем врага, взял пулемет и с криком "за Родину! Вперед!" поднял стрелков в суровую схватку с врагом. Бой приобрел рукопашный характер. В ходе его Пахомов и его соратники уничтожили десятки фашистов, при этом сами не понесли никаких потерь.

Рядовой В. Фурсов, чтобы подавить два пулемета, укрытых в дзоте, по мерзлой земле под непрекращавшийся свист пуль подполз по-пластунски к дзоту, и в амбразуру полетели гранаты. Пулеметы умолкли, наши стрелки смело пошли вперед.

Взвод саперов П. Кузнецова под градом вражеских пуль и снарядов шел впереди пехотинцев, тщательно отыскивая мины и обезвреживая их. Саперы В. Дудин и Г. Тободюк за короткое время обезвредили 72 мины, тем самым очистив путь наступавшим воинам, которые с криками "ура!" набросились на противника, нанося ему ощутимые удары.

Диордица погиб…

Восьмую, девятую, десятую, одиннадцатую, двенадцатую, тринадцатую, четырнадцатую атаки части корпуса провели 29 декабря. Им удалось отбить от фашистов значительную часть Сурх-Дигоры. Однако часов в десять вечера под натиском превосходивших сил неприятеля отошли за околицу села. Поздно ночью в штабе корпуса анализировали итоги чрезвычайно тяжелого дня. Стали известны имена новых героев битв.

Пулеметный взвод лейтенанта А. Тенишева ворвался на окраину села. В подвале близлежащего дома замешкались гитлеровцы. На предложение сдаться они ответили беспорядочной стрельбой. Тогда Тенишев пустил в ход свой автомат и уничтожил всю группу. К этому моменту командир соседней роты получил серьезное ранение, и лейтенант взял на себя командование всем подразделением. Он своими смелыми действиями подавал пример всем бойцам, которые ринулись к соседнему дому, откуда в считанные минуты выбили более двадцати немецких вояк. Не успевших убежать и скрыться троих солдат и одного офицера взяли в плен.

Лейтенант Е. Киктенко подбил бронебойным орудием два из направившихся на позиции наших войск пяти немецких танков. Остальные три машины повернули назад.

Минометчики, занимавшие позицию рядом с Киктенко, за какой-нибудь час повредили три танка, уничтожили около сорока солдат.

В тот день особо отличился известный в корпусе находчивостью, дерзостью и бесстрашием командир батальона капитан А. Диордица. Батальон под его командованием внезапно ворвался в село, однако немцы, имея превосходство в живой силе и вооружении, не дали ему закрепиться. Наши воины с боями отошли на исходный рубеж. Но… без своего командира. Все посчитали, что Диордица погиб. Солдаты горько переживали, у некоторых на глаза навернулись слезы.

Герой и раньше не раз попадал в самые сложные перипетии. За несколько недель до боев за Сурх-Дигору южнее шоссе "Алагир – Гизель" его подразделение было отрезано от своих частей. Командир, находясь в окружении, умело организовал окопные работы, выставил надежное охранение, в нужных местах расставил огневые средства, наладил радиосвязь со штабом. Почти без потерь прорвал вражеское оцепление, оставив до двадцати убитых и тридцати раненых фашистов...

Вообще, имя этого отважного защитника осетинской земли было хорошо известно не только воевавшим с ним, но и жителям республики. О нем писали местные газеты. Известный профессиональный литератор С. Бритаев написал рассказ "Диордица Чапай", который вместе с другим рассказом автора – "Случайная встреча" – вышел отдельной книгой в Северо-Осетинском республиканском государственном книжном издательстве.

И. Хижняк, узнав о том, что Диордица не выбрался из Сурх-Дигоры, не находил себе места. "Гибнут такие люди! – писал генерал в одной из своих книг. – В бригаде, да и в корпусе, в то время Диордица был самым известным офицером, о его подвигах знали буквально все. Бойцы любили своего бесстрашного комбата. Храбрости он был необычайной. Причем храбрость его не была бравадой или игрой со смертью. Она сочеталась в нем с военной хитростью и трезвым расчетом. Он обладал врожденным талантом военачальника".

Подвиг партизан

30 декабря подразделения корпуса, к которым присоединился отряд хорошо вооруженных осетинских партизан из 170 человек, провели пятнадцатую, шестнадцатую, семнадцатую атаки. В боях за освобождение селения Сурх-Дигора активно участвовал сводный партизанский отряд Дигорского, Махческого и Кировского районов. Он дислоцировался в Дигорском ущелье. Бойцы отряда установили тесный контакт с частями 351-й дивизии 11-го стрелкового корпуса. Часто снабжали ее штаб ценнейшей информацией.

Генерал И. Хижняк высоко ценил действия партизан, называя их "вторым фронтом". Однажды им стало известно о том, что несколько немецких грузовиков направится в горы. Они, укрывшись в засаде, дали возможность фашистам продвинуться вверх по ущелью. Потом на дорогу сзади последней и впереди первой автомашин внезапно рухнули заранее подрезанные партизанами вековые деревья, в гущу колонны полетели гранаты. Ни один немец не ушел. Грузовики с боеприпасами сгорели. Из воинской части, оборонявшей перевал, на помощь народным мстителям пришли минометчики.

В историю партизанского движения Осетии вписан эпизод героизма бойцов Дигорского отряда Г. Бердиева и Д. Созаева. Эти смельчаки однажды вызвались провести по тайным тропам разведывательный батальон НКВД для выполнения чрезвычайно важного боевого задания в окрестностях Сурх-Дигоры. Рейд оказался исключительно тяжелым и опасным: в ходе его произошло прямое столкновение с превосходившими силами противника. Партизаны-проводники наряду с бойцами батальона НКВД действовали смело и решительно. Бердиев и Созаев уничтожили несколько вражеских солдат и офицеров, пленили двоих. В одну из ночей конца декабря 1942 года Бердиев провел в сильно укрепленный узел обороны врага воинское подразделение, которое внезапно навязало фашистам решительный бой. Он находился в авангарде атаковавших партизан. Уничтожил несколько фашистов, но от прямого попадания вражеской пули погиб и сам. В другом бою и Созаев получил ранение, но остался жив. По представлению Республиканского партизанского штаба оба отважных партизана были награждены орденом Красной Звезды. Г. Бердиев – посмертно.

Объединенный отряд трех районов 23 декабря 1942 года получил приказ Орджоникидзевского комитета обороны отдельными группами перейти в тыл противника на линию "Дур-Дур – Сурх-Дигора – Хусфарак". Местность фактически знали все. Партизаны были хорошо снабжены ружьями, автоматами, пулеметами, гранатами. Бой с большой группой немецких разбойников недалеко от Сурх-Дигоры оказался очень горячим. Действия партизан получили высокую оценку Республиканского штаба.

"Диордица воскрес!"

…Во время пятнадцатой операции произошло чудо! Бойцы и командиры стали свидетелями того, что в Сурх-Дигоре, откуда их накануне вытеснил противник, неожиданно началась перестрелка. Вскоре она превратилась в настоящий бой. Треск автоматов нарастал быстро. Бойцы поняли, что какое-то наше подразделение оказалось в окружении и пытается вырваться. Когда гвардейский батальон ворвался в село, то воины на одной из улиц встретили своего комбата Диордицу живым и невредимым. Он, увидев подчиненных, поднял автомат высоко над головой и поприветствовал их длинной очередью.

Как выяснилось, во время предыдущего боя Диордица вместе с семерыми бойцами оказались отрезанными от своего батальона. Они засели в одном из дворов и заняли круговую оборону. Немцы, неся потери, не могли сломить их.

"Ночные ведьмы"

Среди тех, кто выбил фашистов из многострадального села, были и летчицы 46-го гвардейского ночных бомбардировщиков Краснознаменного Таманского авиационного полка 325-й авиационной дивизии 4-й Воздушной армии М. Чечнева, З. Парфенова, Е. Пасько, Н. Попова, Е. Жигуленко, Л. Литвинова, М. Сыртланова.

Они и раньше неоднократно вылетали на бомбометание в указанный район боевых действий. Все их вылеты были исключительно результативными, но слишком опасными. Например, для Сыртлановой ночь с 27-го на 28 декабря чуть не стоила жизни. Минут за пятнадцать до подлета к цели ее самолет схватили яркие лучи прожекторов, и она долго не могла вырваться из них. С земли загрохотали зенитки, снаряды свистели буквально за бортом. Один из них даже задел хвостовую часть машины и она чуть было не пошла вниз. Но летчица с трудом смогла привести ее в равновесие. Более того, успела сбросить две бомбы в центре села. Кстати, когда этих отважных девушек представляли к званию Героя Советского Союза, непременно учитывалась их боевая работа в Северной Осетии.

Последняя решающая

Третья атака 11-го стрелкового корпуса 30 декабря 1942 года была заключительной, семнадцатой. Она оказалась настолько яростной, жестокой, массированной, что в течение считанных часов враг едва унес ноги до шоссе "Дигора – Чикола". По приказу генерал-майора И. Хижняка часть батальона Диордицы была оставлена в селе на два дня, чтобы помочь жителям вернуться в свои дома без страха. Капитан приказал троим из своих храбрецов водрузить на крыше здания школы красный стяг – символ победы. В момент этой долгожданной церемонии подъехали И. Хижняк и начальник штаба корпуса полковник Г. Глонти. Они обняли Диордицу, быстро встали рядом с ним, держа руки под козырек. Когда солдаты прикрепили знамя, Хижняк повернулся к командиру батальона и громко произнес:

– Товарищ майор, благодарю за службу!

Диордица растерянно:

– Капитан Диордица…

– Майор Диордица, слова старшего по званию обсуждению не подлежат, – с напыщенной серьезностью сказал Хижняк. – И вообще, срочно представьте в штаб корпуса списки отличившихся воинов на награды и звания…

– Служу Советскому Союзу! – сказал А. Диордица.

В Сурх-Дигоре еще горели дома, а жители, выходя из лесов и гор, спешили к своим очагам. На подводах, ручных тележках и просто на плечах везли и несли малых детей и свои пожитки. Семьи, оставшиеся без крова, военные разместили в здании средней школы, угощали их хлебом и консервами.

Осетия освобождена!

31 декабря 1942 – 1 января 1943 года части генерала В. Ф. Сергацкого, гвардейцы бригад Е. И. Терешкова и С. М. Черного выбили фашистов из Чиколы и Лескена. Эти два дня стали последними в битвах за освобождение осетинской земли от оккупантов.

1 января 1943 года было официально объявлено Днем освобождения Северо-Осетинской АССР от немецко-фашистских захватчиков. На площади Свободы города Орджоникидзе состоялся митинг представителей частей Красной Армии, строителей оборонительных рубежей, ополченцев, партизанских отрядов, тружеников промышленных предприятий, колхозов, интеллигенции, партийных и советских органов. Празднества завершились тридцатитысячной демонстрацией. Люди пели, танцевали, смеялись. На фасадах домов, над колоннами алели лозунги и транспаранты...