Хорошим тоном всегда считаю обязательное чтение пьесы, постановку которой собираюсь увидеть. И уж непременно сделать это после, если по каким-то причинам не получилось до просмотра.
"Маскарад" М. Ю. Лермонтова читал в далекие школьные времена, когда классику именно изучали, а не проходили, как ныне … увы, все больше мимо.
"Ты странный человек!.. Когда красноречиво
Ты про любовь свою рассказываешь мне,
И голова твоя в огне,
…
Тогда всему я верю без труда;
Но часто…"
Слова эти на многие годы превратились в некий устоявшийся оборот, которым можно было подводить к абсолютно разным ситуациям.
Вот и сидя в зале нашего Русского театра на премьерном показе "Маскарада" в постановке Изабеллы Каргиновой, внутренне повторял за актерами знакомые строки и слова.
Эта удивительная способность сделать хрестоматийную классику абсолютно современной, созвучной страстям и переживаниям человека цифровой эпохи, продолжает удивлять меня в этой несомненно талантливой женщине.
И нынешняя новая ее постановка вновь и вновь заставляла задаться вопросом: как у нее получаются эти легкость действия и восприятия, глубина погружения в авторский текст и замысел?!
"Маскарад" Лермонтова в постановке Изабеллы Каргиновой удивляет тонкостью и точностью сценического действия и актерской игры. Абсолютная гармоничность режиссерской партитуры, в которой до мельчайших подробностей прописано значение каждой складки кулисы, оттенки цвета декораций, богатых костюмов, световых нюансов и музыкального оформления, как самоценной и важнейшей части спектакля...
Говорю о партитуре спектакля и потому, что есть в нем заведомо заданный темпоритм – биение пульса лермонтовского стиха, уже способного создавать энергию действия и слова. Само построение пьесы, состоящей из небольших и стремительно сменяющихся картин, места и времени действия, очень часто коротких фраз и реплик, когда одна строка может разбиваться между двумя-тремя персонажами – создают ощущение драматизма, напряжения и стремительности происходящего. И "потянуть одеяло на себя" можно лишь точной работой в ансамбле, который только и подчеркивает уникальную индивидуальность каждого занятого в нем актера.
Вот это ощущение гармонии всех составляющих частей спектакля и вызывает яркий эмоциональный отклик. И лишь второй волной – желание рационального объяснения увиденного.
На заданную цель работает все – экран, движущиеся кулисы-декорации, яркие, богатые и одновременно строгие костюмы, в которых переплетаются элементы лермонтовской эпохи и сегодняшнего дня. И этим, очень даже заметным штрихом, перебрасывается мостик между, казалось бы, несовместимыми эпохами.
Восхищаюсь этой редкой способностью Изабеллы Каргиновой в абсолютно режиссерском спектакле, когда четко читается строгость прописанных мизансцен и действий персонажей, позволять актерам оставаться свободными в сотворчестве. Отсюда яркие образы, естественная органика ансамблевых сцен, когда и "массовку" отличают "ее лица необщим выраженьем", позволяя ей быть полноценным автором, а не неким фоном для главных персонажей. И ведь задействованы в ней артисты, блестяще играющие свои главные роли в других постановках! Но не в полноги, а во всю широту дыхания работают они, позволяя нам видеть неповторимую индивидуальность каждого.
Именно поэтому так хорош Арбенин у абсолютно разных по исполнительской манере Роберта Кисиева и Станислава Кибилова.
* * *
Дар несет свой и взрослым, и детям,
В сонных душах разбудит чувство…
В старом доме на старом проспекте
Бьется новое сердце искусства...
Чьи герои средь нас живут?
Чьи афиши и ночью светят?
Догадались?.. Но я скажу:
"Это РУССКИЙ ТЕАТР В ОСЕТИИ".
Ты высок и чином, и рангом,
Ты талантом прорвал столетия.
Рад Булгаков… Счастлив Вахтангов… −
Это РУССКИЙ ТЕАТР В ОСЕТИИ.
Ты себя не отдашь – не продашь
Даже в самой жестокой были.
И Уварова дерзкий раж
Не дает тебе складывать крылья.
Ты и "полон", и "блещут ложи"…
Здесь сквозь тучи – небесные сини…
Все, что хочешь, и все, что можешь,
Для Осетии, для России…
Под Академической мантией
Ты доступен, скромен и светел.
Жив в тебе реалист и романтик −
Это РУССКИЙ ТЕАТР В ОСЕТИИ.
Смех и слезы, песня и танец…
Ты в стремленьях своих неустанен.
Можешь дар свой нести и планете,
РУССКИЙ ТЕАТР ОСЕТИИ.
Никакие гримы и краски
Не сокроют лица живого.
Здесь модерн венчается с классикой
А в молчании – слышится СЛОВО.
Тебя любят и люди, и горы.
Ты живи век за веком на свете,
Наша слава и наша гордость –
РУССКИЙ
ТЕАТР
ОСЕТИИ!
Ирина ГУРЖИБЕКОВА.
Для написавшего "Маскарад" в двадцать один год Лермонтова пьеса стала практически манифестом, а в главного героя он вкладывал свои боль, сарказм, желчь, презрение к собственному обществу и смертельную тоску, в которой уже было предчувствие скорой гибели. Арбенин не стар, но в каждом его слове как будто груз многих десятилетий горького опыта. И не таким уж злодеем воспринимаешь его, когда вдруг сравнишь со Шприхом в исполнении Романа Беляева и Никиты Верзилина.
"Кто этот франтик? – Шприх! … – Видал я много рож,
А этакой не выдумать нарочно; Улыбка злобная, глаза …"
Ни Роман, ни Никита не являются актерами одного амплуа, диапазон их возможностей намного шире. Всегда удивлялся их способности убеждать зрителя, что какую бы роль они ни играли, именно эта роль и является главной.
В этом спектакле для каждой роли нужен яркий актер, иначе не получится яркого образа – не получится и спектакля.
Всегда восхищался Натальей Серегиной. Это потом она жена Владимира Уварова, но прежде всего талантливейшая актриса. Есть в нашем театре актеры, которых для себя я определяю как Мастер. Она из их числа.
Баронесса Штраль – это мораль и суть столь презираемого Арбениным общества. По циничному жизненному опыту ей так же много лет, как и Арбенину. И людей она читает не хуже его.
"Ты! Бесхарактерный, безнравственный, безбожный,
Самолюбивый, злой, но слабый человек…"
Это она о князе Звездиче. И можно только представить, насколько сложная задача стояла перед Аланом Цаллаевым и Константином Мойса, даже имеющим за плечами роль Гамлета.
А каково конкурировать двум родным братьям, Антону и Алану Тогоевым, в роли Казарина. Давнишний карточный партнер Арбенина. Не сочувствием, а радостью откликается он на слухи о разладе Нины с Арбениным. Не утешать он приходит его, а пробуждать в нем прежнего Евгения, расчетливого и равнодушного к чужой боли игрока. И даже в убитом горем Арбенине он видит циничного игрока, играющего горе.
Не могла на этом жутком маскараде масок выжить Нина.
"Она была прекрасна и нежна,
Как агнец божий на закланье. …".
Такой ее и играли А. Романова и М. Пагаева – открытой, искренней, беззащитной в искренности, но не слабой. Потому что сохранять эти качества в мире Казариных, Шприхов, того же Звездича мог только сильный своей чистотой человек.
Очень интересно выстроена Изабеллой Каргиновой линия с Неизвестным. Он присутствует абсолютно зримо в каждой картине – то лакеем, то камердинером, то еще кем-то, являясь НИКЕМ для этого общества. И поэтому он все видит и все знает. Тем эффектнее смотрится сбрасывание маски неизвестного Неизвестным в исполнении постоянно мельтешащих везде и всюду Давида Бязрова и Николае Мавроматидиса.
И выстраиваемой логикой хода событий Изабелла подводит нас к мысли, что главным злодеем в этой драме он и является. Да, это баронесса Штраль запустила слух о романе Нины и Звездича. Это Шприх подхватил его и пустил дальше. Но баронесса, раскаявшись, пошлет вдогонку ускользающим событиям покаянное письмо, которое догонит Арбенина только у гроба Нины, взорвав уничтожающей болью его измученный рассудок.
Могущий предотвратить гибель Нины, но торжествующий победу над Арбениным Неизвестный ждет одобрения у окружающих, но не находит его ни у Казарина, ни у Шприха, ни у баронессы Штраль. И это, возможно, главное, к чему и подводит Изабелла Каргинова. Не зло наказал Неизвестный. Не честь собирался защитить Звездич, а собственное тщеславие. Потому и оказались они рядом. Поэтому читаемый в финале спектакля режиссерский посыл – отторжение именно этого понимания правды и права на справедливость.
Изабелла Каргинова любит своих актеров. И они отвечают ей взаимностью. Это видно и по предыдущим ее спектаклям. Они не создаются панибратством и снисходительностью, но упорным и очень тяжелым трудом влюбленных в театр и профессию людей.
Может, и поэтому тоже после каждого ее очередного спектакля, пусть и с очень сложным сюжетом, – остаются светлые чувства надежды и любви.