Военные мужские объединения существовали у племен скифо-сарматского круга (А.И. Иванчик, Е.В. Вдовченков, Ф.Х. Гутнов), поэтому вполне ожидаемо пережитки этого социального института прослеживаются и в традиционной культуре их потомков – современных осетин (А.Р. Чочиев, Ю.Ю. Карпов). Не претендуя на всестороннее рассмотрение этой сложной, недостаточно еще разработанной темы, мы сосредоточим внимание на некоторых аспектах идеологии военных мужских союзов, отразившихся в фольклоре и этнографии осетин.
Внутри мужского союза, видимо, существовала определенная иерархия, но в целом это было объединение равноправных друзей, знатность и имущественное положение которых не имели значения. Именно на дружбе и воинском братстве были основаны мужские союзы у скифов, о чем имеются ясные свидетельства источников. Древнегреческий писатель Лукиан рассказывает о скифе по имени Арсаком, который посватался к дочери боспорского царя Левканора. На вопрос о том, каким имуществом он располагает, Арсаком ответил, что единственное его достояние – два доблестных друга. Небогатого жениха с презрением отвергли, но очень скоро военный союз трех верных друзей совершил, казалось бы, невозможное: власть высокомерного Левканора была сокрушена, а его прекрасная дочь стала женой Арсакома.
Еще одно указание на мужские объединения скифов как союзы друзей видят в сообщении Геродота об участии друзей в погребальном обряде ("История". IV, 73). В связи с этим следует вспомнить опубликованное в анонимной статье 1868 года описание напутственной речи, произносимой у осетин над умершим: "Речь эта, то сокращаемая, то растягиваемая, смотря по умению говорящего, одинакова по содержанию для всех; только в отношении умерших храбрецов – друзей святого Георгия по оружию – соблюдается особый оборот. Когда умирал храбрый наездник, весть об этом святому Георгию сообщала "богатырь"-ласточка (нарты зæрватыкк), быстрейшая из всех птиц. Она, прилетев к Георгию на тот свет и сев ему на правое плечо, докладывала: "Твой приятель, такой-то умер". Святой Георгий приказывал нарты зæрватыкку дать усопшему лучшего коня из своего табуна или быстрейшего афсурга из своего стада". Из этой речи становится ясно, что Уастырджи одаривал конями не всех умерших, а только храбрых воинов. Умершие храбрецы именуются "друзьями" святого Георгия, т.е. Уастырджи, и в этом мы видим отголосок древней идеологии военного мужского союза, небесным главой и покровителем которого представлялся бог войны. О том, что осетинский Уастырджи является именно таким божеством-покровителем военных мужских союзов, уже писали в своих исследованиях А. И. Иванчик и К. Кершоу.
Воинское братство у скифов означало самопожертвование и готовность разделить судьбу своего друга, какой бы тяжелой она не была. Лукиан приводит еще одну историю о скифских друзьях Амизоке и Дандамиде. Когда Амизок попал в плен, Дандамид немедля пришел к нему на помощь и предложил себя в рабство вместо своего друга, но жестокий враг в качестве выкупа ослепил Дандамида. Когда они вернулись к скифам, Амизок сам лишил себя зрения, чтобы полностью разделить эту участь с другом.
Такое же поведение предписывалось и в бою. Уже упоминавшийся выше Арсаком во время битвы заметил, что оба его друга получили тяжелые раны, и, "считая ужасным, если он спасется,.. с криком бросился сквозь врагов, подняв меч". Лишь исходя из этого скифского "кодекса чести" можно объяснить один трагичный эпизод сказания о посольстве куртатинцев к русскому царю. Вступив в схватку с превосходящим отрядом неприятеля, они отправили самого младшего (сказитель называет только его фамилию – Бызыккайы-фырт, т.е. Бизиков) в Куртатинское ущелье сообщить о случившемся. Но когда подмога прибыла, все куртатинцы уже пали в жестокой битве. Увидев гибель своих товарищей, единственный оставшийся в живых участник посольства Бизиков крикнул: "Мæнæн дæр адон фæстæ цæрæн нал ис, хæрзбон ут!" / "И мне после них не жить, прощайте!". Вскочив на коня, он пустился вслед за вражеским отрядом, в одиночку вступил в бой и погиб.
Возвращаясь к рассказу о скифских друзьях Амизоке и Дандамиде, отметим, что имя Амизок, возможно, следует сопоставить с одной из старейших фамилий Алагирского ущелья Мзоктæ, Мзоковы (в рукописных материалах Е.Г. Пчелиной фиксируется также форма Æмзоктæ). Мзоковы относятся к колену Царазоновых, которые, как это было установлено исследованиями Р.С. Бзарова, в древней социальной структуре Алагирского общества выполняли военную функцию.
Нерушимая прочность военного мужского союза основывалась на принесенной его участниками священной клятве. Значительный интерес в связи с этим представляет описанный все тем же Лукианом скифский обычай собирать войско при помощи шкуры быка: связанное клятвой на бычьей шкуре, оно держалось крепко и было непобедимо для врагов. Ф.Ш. Алборов указал на связь этого скифского обычая с одним осетинским фразеологизмом, видимо, свидетельствующим о существовании в далеком прошлом похожего воинского обычая у осетин: "Кæд ма дын галдзармыл бахæрон ард, æндæр дын мæ бон ницыуал у" / "Кроме как еще клятвой на шкуре быка, ничем другим, очевидно, я убедить тебя больше не смогу". Столь высокое сакральное значение шкуры быка объясняется тем, что военное божество индоиранцев в одном из своих зооморфных воплощений выступает в образе быка (Индра – в ведийской мифологии, Вэрэтрагна – в древнеиранской). Именно поэтому в индоиранских мужских союзах знамя из шкуры быка являлось одним из важнейших культовых символов и представляло собой изображение самого божества.
Сохранилось гораздо более ясное свидетельство еще об одном сакральном символе, при помощи которого воинские союзы у осетин формировались даже в конце XIX в. Известный этнограф и публицист А. Медоев в статье 1899 г. описывает случай, когда "жители Христиановского селения (совр. Дигора – Д. А.), численностью до 300 человек, ополчились, предварительно подняв вверх белую палку (клятва целого общества, общины или нескольких лиц действовать заодно, неотступно)". Значение палки (шеста) в осетинской культурной традиции на обширном материале показано в содержательном исследовании А.А. Туаллагова. Но приведенный выше эпизод из статьи А. Медоева, кажется, специально не рассматривался, между тем он вызывает неизбежный вопрос: почему столь высокое значение в создании военного союза придается именно белой палке? На наш взгляд, этот факт может быть объяснен при сопоставлении с материалами ведийской религии, в которой существовал обычай воздвижения жертвенных столбов (шестов), причем в одном из гимнов "Ригведы" они воспеваются следующим образом: "Одетые в белое, прибыли к нам столбы".
По мнению комментаторов, "одетые в белое" означает очищенные от коры стволы деревьев. Эти жертвенные столбы или шесты воспринимались как символическое обозначение самого божества. Такой жертвенный столб или шест, называемый также "знаменем обряда", служил своеобразным "изображением" ведийского бога войны Индры, которое несли впереди наступающего войска. Кроме того, по мнению Г. Либерта, чудесное оружие Индры, громовая палица ваджра, также могла представляться в виде шеста. Полагаем, что клятва осетин-дигорцев с поднятием белой палки восходит к тому архаичному периоду, когда этот предмет символизировал у далеких предков осетин военное божество или его главный атрибут.
Более поздним продолжением белого шеста (палки) как символа военного божества, видимо, следует считать упоминаемое в преданиях белое знамя, с которым выступали в поход военные отряды осетин-алагирцев. Причем и здесь его значение было настолько велико, что гибель знаменосца и падение знамени означали неминуемое поражение. Еще об одном виде военного знамени имеются сведения в неопубликованных записях Е.Г. Пчелиной: Царазоновы, как и другие колена Ос-Багатара, имели свое знамя, с которым ходили в походы, но, в отличие от других родов, к их знамени были пришиты колокольчики, которые оповещали врагов о приближении их военного отряда, ибо Царазоновы никого не боялись.
Удивительно, как, пройдя сквозь тысячелетия, идеи и ритуалы мужских союзов почти без изменений вошли в плоть и кровь современной армии. Боевое знамя как главная военная реликвия окружено высочайшим уважением; проходя мимо него даже в обыденной обстановке, военнослужащий обязан выполнить воинское приветствие. За всем этим нетрудно распознать былое почитание главного сакрального символа мужского союза, на котором его участники приносили свою клятву. И теперь наши воины присягают перед Боевым знаменем, и так же, как много веков назад их далекие предки, верные военной присяге встают на защиту родной земли.