Эти слова, написанные Игорем Шафераном и взятые из известной песни, исполняемой Львом Лещенко, справедливы по отношению ко многим согражданам, поскольку издавна населенные пункты возникали на берегах рек. Без них человеку было бы невозможно существовать. Есть такая река, а точнее сразу несколько и у меня. О них сегодня и речь.
Через мое родное Загорье протекает совсем маленькая, невыдающаяся река с непритязательным и говорящим названием - Нетечка. Ее протяженность чуть более пяти километров. Исток находится невдалеке от села - в местечке опять-таки под говорящим названием Студенец в глубоком овраге, в недрах которого берут свое начало сразу несколько находящихся совсем рядом друг от друга, никогда неиссякаемых, проворных родников, текущих свободно и вольно. Из них через несколько сотен метров родится река, перекрытая затем примитивной земляной плотиной и превратившаяся в красивый пруд. Этот обширный водоем, схожий с вытянутым молчаливым озером, и сыграл для села непреходящую роль. Он столетиями давал воду на домашние нужды, был крайне необходим в противопожарном отношении.
В двух километрах на восток от села протекает река Дубенка, на таком же расстоянии, но только на западе находится тонкое русло другой реки - Лаги. Их мы также считаем своими, родными, поскольку с самого раннего детства имели немало поводов для близкого общения с ними. Вследствие этого, думаю, любопытно будет проследить, куда дальше несут нашу животворную водицу эти и другие равнинные реки, дорогие русскому сердцу водные ниточки, входящие в бассейн реки Оки. Все они текут в своем русле под приветливым солнцем России легко, размеренно, спокойно, никуда не торопясь (торопливая речка до моря не добежит). Замечательные своей мягкой смущенной красотой, реки несут свои бесценные воды среди раздольных полей, задумчивых перелесков, невиданной овражно-балочной сети Ополья, окруженные сочными заливными лугами, протекая через большие и малые села, на высоких берегах которых зримо красуются православные церкви.
Текут знойным летом и суровой зимой до тех пор, пока не впадают в более крупные и раздольные реки, продолжая свой извечный путь, слившись воедино с их водами. Так и три наших малых реки несут свою воду в Ирмис, которая в Суздальском районе бразды правления передает самой крупной реке Гавриловопосадского района – Нерли. Та, в свою очередь, у знаменитого села Боголюбова Суздальского района впадает в Клязьму. В Гороховецком районе родная вода попадает в Оку, а в Нижнем Новгороде – в Волгу, которая, как известно, уверенно и со всем своим уникальным ресурсом (ее питает 151 тысяча рек и речушек) устремляется к замкнутому Каспийскому морю.
Волга! Какое сердце соотечественника учащенно не забьется при упоминании величайшей царицы всех русских рек. "Мы русские. Мы дети Волги" (Е.Евтушенко). Она наше национальное достояние, символ простора, широты, мощи и величия духа народа. Это основа русского государства и русской культуры.
За многие столетия в поэтическом восприятии нашего народа Волга приобрела женский облик – стала матушкой, кормилицей, защитницей, красавицей. Это одна из самых больших и чудесных рек Европы. С давних пор была важнейшим торговым путем, соединявшим Запад с Востоком. Полноводная Волга державно и в то же время скромно течет на протяжении 3530 километров, имея на своих водах девять гидроэлектростанций. В 1977 году на четырехпалубном красавце "Максим Горький" мне посчастливилось совершить двухнедельный круиз от Кинешмы до Астрахани и назад, познакомиться с областными и республиканскими центрами на этом маршруте. Волга восхитила меня историческим прошлым, экономикой, культурой, архитектурой этих славных городов, многим обязанных великой реке, неотделимой от них, как и от нашей могучей России.
Мне, родившемуся и выросшему в богатом Владимирском Ополье, где нет ни крупных рек, ни солидных водоемов, к концу второго десятка лет жизни довелось кратковременно и близко встретиться с нашей великой рекой на первом курсе учебы в госуниверситете. Тогда нас, несколько сотен студентов, в Кинешме загрузили на вместимый и тихоходный "Ом" и повезли на картошку в неведомый Сокольский район. Стояла великолепная, солнечная, почти безветренная погода, и у меня было предостаточно времени познакомиться с этой величественной и вначале страшноватой громадой – Волгой с ее бескрайними лучезарными просторами. Большую часть этого занимательного пути судно шло по фарватеру ближе к высокому, иногда обрывистому правому берегу. А я, все шесть часов стоя на густонаселенной нашим братом - студентом палубе, переходя то на один, то на другой борт, мог полной грудью вдыхать здоровый, благотворный воздух, наблюдать небогатые деревеньки, двухъярусный самобытный город Юрьевец, где Горьковское водохранилище настолько впечатляет своими размерами, что почти не видать противоположного далекого, лесистого берега. Здесь его ширина достигает 14 километров.
Масштаб и величие Волги сразу оказались для меня невероятными: во все стороны раскинулась сверкающая даль и привольная ширь. Кругом разлилась неописуемая красота, которую органично составляли живописные пейзажи самой реки с ее постоянными спутницами – соревнующимися между собой чайками, рябой зеркальной поверхностью лазурной воды, неровными, рваными береговыми линиями, а также белые прозрачные облака на небе. В первый раз меня удивила и колоссальная работоспособность реки, по которой то и дело и вверх, и вниз двигались быстроходные "Метеоры", юркие "Ракеты", белоснежные катера, основательные круизные теплоходы, тяжелые самоходные баржи, суетные моторки, дрейфовали одиночные лодки рыбаков. Волга трудилась - и днем, и ночью. Пройдя Юрьевец, наше медлительное судно повернуло на юго-восток, чтобы по всей необозримой ширине преодолеть искусственное море и войти в просторную, тихую гавань Сокольского. Эта поездка оставила у меня сильное удивление и восторг от того, к чему довелось прикоснуться.
Так что к 1974 году, кода мы получили распределение в Дресвищенскую среднюю школу, район для нас с женой не оказался терра инкогнита, и с Волгой мы тоже были знакомы. Вот так 5 августа в томительную летнюю жару прилетаю на самолете по поводу трудоустройства в Сокольское, захожу в районо, где мне говорят: "Вам надо ехать в школу, там все и узнаете".- "А как туда доехать?" - "Водой". На знакомой со студенчества уютной пристани захожу на причаливший изящный "Метеор" и в великолепных условиях плыву вниз до Пучежа. За 20 минут скоротечного пути познакомился с новым для меня первоклассным средством передвижения по реке, на котором в те времена можно было оперативно добраться вверх до Рыбинска, а вниз до Чебоксар. Удобно и замечательно. Быстро оказавшись в привлекательном Пучеже и недолго погуляв по опаленной ярким солнцем пристани, впервые вошел по трапу на небольшой добротный катер, который здесь называли "Мошкой". Он играл совершенно незаменимую роль, связывая с Пучежем населенные пункты, расположенные на левом и правом берегах Волги. В том числе и Дресвищи, куда этот великий труженик отправлялся два раза в сутки и перевозил за полгода навигации тысячи пассажиров, искренне обязанных ему надежностью и комфортом.
За 40 минут нахождения в желанной прохладе катера удивленным взглядом широко открытых глаз я неторопливо обозревал потрясающие, сказочные картины природы левого берега Волги, мрачноватый сосновый лес на невысоком таинственном мысе. Так незаметно вошли в распахнувший свои просторы и объятия залив, образовавшийся от впадения в нее одного из многочисленных на территории района притоков – Ширмакши. Здесь-то на полуострове, создаваемом еще рекой Мичей, и расположилось бесподобное во многих отношениях село Дресвищи, которое встретило меня недурно сохранившейся на обрывистом берегу церковью со старинным кладбищем. Здесь, с трех сторон объятые волжской водой, мы и прожили пять незабываемых лет своей жизни. Жили в местности, где одной из любимых песен была "Сормовская лирическая" ("На Волге широкой"), в которой при пении особый акцент делался на незначительно измененных словах: "Но девушек краше, Чем в Дресвищах наших, Ему никогда и нигде не найти".
Жили, восторгаясь тихой волжской красотой. Здесь есть все – солнце, воздух, вода, золотые песчаные пляжи. Мила, величава и прекрасна Волга при любой погоде. Но и всегда разная: летом - тихая в меняющихся бликах полуденного солнца со спокойными, спящими водами, осенью - хмурая и холодная с мутными, накатывающимися на берег волнами, а зимой – неузнаваемо пустынная, пребывающая в белом безмолвии. Приятно на ее берегу посидеть в тиши, нарушаемой лишь рокотом моторных лодок, подышать целебным, легким воздухом, понаблюдать, как за речными просторами устало скрывается отработавшее безмерную трудовую вахту летнее солнышко, на глазах затухает еще один день и в вечернем сумраке пропадают бесконечные, сияющие дали. В будущем мне многократно приходилось совершать поездки по Волге – на том же катере, моторной лодке, автомобиле, порой с открытыми дверями, и надежной лошадке - по льду, а также переходить реку от берега к берегу пешком. И всякий раз она вызывала во мне сильные и самые разные чувства и впечатления.
Но волжская реальность - это не только и не столько храм для чувствительных душ, это постоянный, стоический, нередко опасный труд. Труд несколько своеобразных людей: малоразговорчивых, внешне неприветливых, но добрых, работящих, сильных, рискованных. В волжских мужчинах меня поражал некий фатализм: делай что должно, и будь что будет, а также равнодушие к смерти. Наверное, это связано с отсутствием повседневного достатка в семьях, постоянными думами и хлопотами о хлебе насущном. А они, естественно, неотделимы от кормилицы Волги, рыбы, которую надо выловить, чтобы накормить себя. Почти у каждого мужчины в крепком хозяйстве имелась лодка, изготовленная, как правило, своими руками, несколько солидных по размерам сетей, сплетенных длинными зимними вечерами. Местному жителю полагался (нелегально, конечно) квадрат водной акватории в нашем заливе, где чужие ставить снасти не могли. И мне тоже предлагали речной участок, но я решительно отказался, ибо к рыбалке так и не пристрастился, тем более к подобному лову рыбы тогда относился без симпатий.
Ловля сетками – постоянный страх: как рыбнадзором не быть задержанным с поличным, за что полагалось серьезное наказание вплоть до перспективы реально оказаться за решеткой. Меньшим злом считалось обнаружение в реке и конфискация инспекторами рыболовных снастей – в таком случае на следующую зиму рыбак работой был вполне обеспечен. Ловля рыбы - большой риск, поскольку она приводила и к трагическим последствиям, когда в волжской стихии безвременно гибли молодые здоровые мужчины. Вообще, тема погибели людей здесь давняя и незатухающая: тонут по неосторожности, в нетрезвом виде, переправляясь по льду на машинах. Как-то в апреле и мне пришлось оказаться в ледяной купели, но, провалившись, я не растерялся: широко раскинув руки, сумел выбраться на ломкий весенний лед и таким образом спастись.
Что ловят в Горьковском море, где глубина доходит до 23 метров? Прежде всего, имевшаяся тогда в Дресвищах рыболовецкая бригада вылавливала леща. Ценнейшей рыбой для рыбаков является судак, встречается щука, плотва, густера, чехонь, окунь, ерш, уклейка, немного – жереха, язя, сома, налима, линя, голавля (всего 37 видов рыб). За 12 лет нахождения в районе нам довелось отведать много всяческой вкуснятины и самых разнообразных блюд – ухи, жареной, вареной, копченой, соленой, вяленой рыбы. И, конечно, знаковой - воблы. К сожалению, последние десятилетия нанесли по Волге сильный удар: происходило загрязнение вод сбросами отходов промышленных предприятий, коммунальных сточных вод, бытового мусора многочисленных отдыхающих, велось строительство объектов на ее берегах. Поэтому, в 2017 году государством был принят Закон "О сохранении и предотвращении загрязнения Волги", действующий до 2025 года, а 20 мая объявлено Днем Волги, ставшей для меня родной рекой.