Работа по теме "Труженики тыла" в музее СОШ №4 "Страницы истории нашей" является одной из приоритетных. Юбилей Победы отшумел, но наши исследования не привязаны к датам. А вот сроки у нее есть. Наша задача – успеть собрать как можно больше ценной и важной информации о времени Великой Отечественной войны от непосредственных свидетелей тех лет, участников событий. К сожалению, с каждым годом их остается все меньше. сегодня наш рассказ о труженице тыла П. С. Дегтяревой.
Пелагея Сысоевна Дегтярева (Коновалова) родилась 21 октября 1923 года в Чаинском районе. Ее отец, Сысой Иванович Коновалов 1888 года рождения, крестьянствовал. Точной даты года рождения родителей в семье не помнят, как говорят, никто об этом никогда не задумывался. Мать, Аграпина Лупояновна, весь световой день крутилась по хозяйству, да еще и ночь прихватывала. В семье ее называют ласково – "бабанька". Скотины был полный двор, да и как иначе было прокормить семерых детей?! Жили зажиточно. Сначала – в деревне Галка, а потом – на Панычево по речке Андарма.
После Октябрьской революции началась коллективизация и, соответственно, раскулачивание. Пелагея Сысоевна рассказывает: "Когда начались ссылки, председатель сельсовета, который был другом отца, сказал: "Уезжай отсюда, будет вот-вот ссылка!". И мы уехали. В 30-х годах прибыли в наш район в деревню Паново на двух лошадях. У нас было 10 коров дойных, одну привели, остальных оставили, потому что продавать некому было, у всех полные дворы. Все хозяйство оставили: и дом, и лошадей, и кур, и овечек.
В Паново прожили зиму, а потом перебрались в леспромхоз Ангузет по реке Ёлтыревой. Жили все в длинных бараках. Всю нашу семью туда привезли. Там были столовая, пекарня, магазинчик. Когда мы приехали в леспромхоз, мне было 8 лет. Нас у отца и матери было семеро детей. Вся наша семья – старообрядцы. В бараке у отца с матерью была кровать – топчина, спали вместе с родителями. Никто не отгораживался друг от друга ни занавесками, ничем. Личные дома не разрешали ставить, чтобы лес не портить. Жили в Ангузете до войны и после. Отец и мать работали в леспромхозе. Отец был сторожем, топил печи, а мать работала с сушилкой, кипятильником (высокий кипятильник – титан, чтобы день и ночь кипяток был, и каждый мог подойти налить кружку попить). Работали все. Каждый месяц была зарплата. С питанием неплохо. А вот школы в поселке не было, и все дети учились в Нижней Белояровке (на Кети). А я не училась, даже ни одного класса не закончила. Тятя говорил, что нужно братьев учить, им потом семьи кормить.
В июне 41-го, мне в ту пору было 17 лет, на лодке приехал нарочный и сказал: "Началась война!". Он и забрал моих братьев Фёдора (1912 г. р.) и Лукьяна (1918 г. р.) служить в первом наборе. Федор служил в пехоте, погиб под Ленинградом. Дата неизвестна, потому что ни похоронку, ничего нам не прислали. Лукьян вернулся с войны инвалидом, без ноги. Впоследствии он жил в НГСС, там и похоронен. В 1943 году ушел воевать Антон, и мы его не видели 6 лет. После демобилизации он работал и до сих пор живет на Матьянге. Когда узнали о войне, мать, бедная, начала рыдать от того что сын за сыном на войну пойдут. В 16 лет пошла работать: мыла в пекарне и в магазине. А когда у продавца жена родила, я им пелёнки стирала, полы дома мыла. Звали меня ласково: "Полюшка, помой, Полюшка, поскобли", – смеётся наша героиня. – А в подарок продавец со своей женой платья мне покупали, потому что я все хорошо выполняла. Как привезут новые платья, он на прилавок нарочно его кинет, чтоб я глядела. А моя мама ругалась: "Хватит, никаких платьев! Нам надо деньги посылать на учебу". Зарплата маленькая, а так как я несовершеннолетняя была, в лес ещё не пускали – по технике безопасности. На кедр лазила шишки била, когда 15 лет было. А мужчины мимо проходили и говорили: "Кто у вас там шишки-то бьёт? Вот спустится, больше не пускайте её в лес!". 21 октября, как только исполнилось 18 лет, выдали мне валенки, шапку мужскую, фуфайку, штаны ватные, шарф, две пары верхонок. Лес валили двуручной пилой. А "лучком" кряжевали, разделывали древесину. Пила была удлиненная, называлась "Кроскот" – длиннее обычной, и лезвие особое: 1 зуб нормальный, а потом раздвоенный, потом опять нормальный. Она была приспособлена на толстый лес, потому что кедр мы вдвоём обнять не могли. В войну мастером леспромхоза был Пётр Лукич Калиниченко. Зимы тогда были холодные, мороз лютый. Почти каждый день за 40. Когда работали, не мерзли, одежду выдали новую и тёплую. В столовой нас кормили, суп и кашу варили, мясо привозили. Отец с матерью маленько садили картошку, а так огородов не было. Хлеб давали по норме – 700 г.
Всю войну у меня была напарница, Клава. Жила она раньше в Гришкино, потом приехала к нам в леспромхоз. Она была старше меня, у неё сын был, он учился в школе, а муж на войну ушёл и не вернулся. С ребёнком водилась свекровь, жили они в Белояровке. И Клава не видела ребёнка, плакала и говорила: "Счастливая ты, Полюшка, не о ком тебе плакать".
В 6 часов утра – подъём. Поели, собрались. Приходит мастер со словами: "На выход все!" (время-то было военное, все строго по расписанию). До деляны идти нужно было 4 или 5 километров. Некогда было курить, но напарница курила: папироску в зубы, а у самой топор в руках. Свалим дерево, обрубаем сучки и сразу же в костёр. Работали в поту, некогда было мёрзнуть. Потом распиливали дерево. Клава мерит, она же постарше, по 4, 4 с половиной и 5 метров. Лес был строительный, распиловочный. На дрова валили сухостой. Когда сильный ветер поднимался, в лес нас не пускали, лесиной могло убить. Тогда мы дрова у барака пилили, готовили. Как только деляну вывалим, приезжали колхозники и увозили на лошадях на берег, где сплавляли по воде на берег реки Ёлтыревой. Как лед пошел, река открылась, так начинается скатка леса. Скатывали лес в воду, он плыл. Потом шла зачистка, чтобы весь лес был отправлен до лесозавода в Тогуре. На Кеть не пускали, все было загорожено, лес грузили в баржи (кошель). Лес валили зиму и лето. Я очень хорошо орудовала топором. С Клавой мы были всегда в передовиках. Перевыполняли норму, делали 140% (а норма была по деляне). Сегодня может меньше дать, завтра – больше, ещё и от ветра зависело. Ветер мешал тем, что повалит лесину, а она упадёт на другую лесину и стоит. Мы крутимся возле нее, не знаем, как повалить, а время идет. Как лес закончится, сразу давали другую деляну. Придёшь с лесоповала, а помыться негде было, тут и мужики сидят, тут и женщины. Между койками висел маленький флажок. Мы были стахановцами, флажок держали, чтобы получить стахановский обед. Обычный обед: котлетка мясная с перловкой и стаканчик чая. Придешь, поужинаешь, потом кто-нибудь прибежит: "Кто стахановский обед получает?". Бежишь в столовую, съешь. Хлеб не прибавляли, ещё бы ел, да его нету. Спирт не выдавали.
В войну заготавливали оружейную болванку. Кто не умел, валили лес, а я способная была. Валишь берёзу, потом на чурки режешь, потом колешь, выкалываешь, а потом – к станку и тешешь всё топором, лишнее стяшиваешь, всё по шаблону. До тех пор тешешь, что топор из рук выпадает – устают руки. Когда сплав начнётся на речке Ангузет, поскорее старались выплавить из неё лес. Вот поплыл лёд, лес плывёт. Завалило, речка-то узенькая, врезалась лесина и не плывёт, бежишь по лесу, на воде затор и разламываешь – выталкиваешь эту лесину багром. В такую холодную воду окунешься и не болеешь. Мы все говорили, что лучше уж лес валить. 18 болванок в день на 100%, а мы больше вытесывали. Я одна из женщин вытесывала, потому что у остальных женщин дети были, у кого в школу ходят, у кого маленький ребенок. Нельзя им было в лес. Всю войну проработала в леспромхозе. После войны, в 1949 году, ушёл в армию брат Иван. Проводили его в январе, а летом этого же года он погиб в какой-то заварушке с китайцами. Служил Иван в Приморье. Все радовались, война закончилась, а в нашей семье она продолжалась.
Когда пришёл брат Лукьян с войны в 1943 году, я решила его проведать. Отпросилась в конторе, разрешили не больше трёх дней. При встрече он мне сказала: "Хватит в леспромхозе работать, надо выбираться, мы тебе жениха найдём!". Вот они мне и нашли Павла Петровича. Он был инвалид войны, контузило его на фронте сильно. Ответственный очень был. Всю жизнь проработал у нас на рыбокомбинате (конюхом и всё такое). Не хотела выходить замуж, заставили. Подумала: "Ладно, вылезу из леспромхоза". Жили сначала со свекровью, потом избушку во главе свёкра (военный был) построили на Нарымской, где я по сей день живу. Дети народились: Галя, Лиза, Коля, Ира. Последнюю в 40 лет родила.
Когда приехала в Колпашево, училась одну зиму на портниху в Артели "Объединение" (на улице Пушкина). Потом, у меня уже было 2 дочери и сын, пошла работать в ОРС. Лето отработала на дебаркадере – посудницей, потом открылась новая столовая, взяли меня туда кухрабочей. 15 лет работала в столовой, до пенсии. В Куржино 7 лет подряд на самолете летала за брусникой, по 12-13 вёдер привозила. Ох, и любила я эту ягоду брать…".
Вот такая она, наша героиня, Пелагея Сысоевна, награжденная медалями "За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.", "Ветеран труда", честная труженица, замечательная мама, прекрасная бабушка.
С. ПЬЯНКОВА, ученица СОШ №4.
Фото: П. С. Дегтярева с дочерью Галиной и автором статьи; семья Коноваловых; Пелагея Сысоевна Дегтярева.
16.02.2016