Малиновка, это не просто деревня на карте нашего района, это сказочная планета, где прошло моё детство, юность, самые счастливые годы моей жизни.
И другой такой "Планеты" нет, хоть весь свет обойди, всю землю. Нету, не встретишь! А мне повезло – я там родилась. Да, надо сказать, родилась я в Башке, год уточнять не буду, скажу только, что в прошлом веке. Но хорошо помню, как однажды бригадир Алексей Осипов собрал весь народ на собрание. В деревенском клубе, полном под завязку, на первых лавках, мастерски сколоченных из плах, сидят уважаемые люди, женщины щелкают семечки, а мы – "мелочь" … на полу, где кто место найдет. Это был 1961 год. Из множества предложенных вариантов выбрали красивое любимой дружной деревеньке "имя" – "Малиновка". Всем пришлось оно по душе, ведь славились леса и просеки, окружающие деревню, вкусной ягодой – малиной.
С каждым в детстве случалось множество приключений, и я не исключение. Вот решила "некоторые рассказать читателям "СП", кто-то улыбнется – настроение станет чуть лучше, а мне и в радость.
Парикмахер
Было нам с подругой Галкой года по четыре. У меня братья в школе, а у Гали семья большая, по мимо братьев, ещё две сестры красавицы на выданье. Мы же наблюдаем, как они одеваются, как причесываются. Завидуем, так хочется вырасти скорей. "Телик" мы не смотрели, зато носились по улице, пока силы есть. Периодически забредали, как снежные комки, домой, то к ним, то к нам, перекусить, отдохнуть, поиграть в самодельные, самошитые куклы. В играх широко, с размахом господствовала фантазия.
В очередной раз, когда оттаивали у Галки на полатьях, она вдруг предложила: "А давай чёлки подстрижём!". У обеих волосы были длинные. Я согласилась: "Давай, только я тебе сначала, потом ты – мне" – "Нет, я тебе!". Спорили недолго. Я уступила. Галка сбегала за ножницами. Моё сердечко от страха готово было выпрыгнуть, но не сдаваться же, да и красивой-то быть хочется. Галка собрала на лоб, сколько в ручонку вошло, мои кудрявые волосы и … чик у самых корней! Всё! А у самой глаза округляются и наполняются слезами. Я с ужасом догадываюсь, что произошло что-то нехорошее.
"Нет, мне не надо", – почти шепотом, заикаясь, вымолвила она, молнией соскользнув на пол, и к зеркалу… Вокруг небольшой лысинки смешно торчал ершик из коротеньких волос.
На ватных ногах, еле передвигая сырые валенки, я брела домой. Что скажу маме? Отец, наверное, ругать будет… Мама, конечно, пожурила меня, но не сильно, наверное, пожалела. У нас с ней появился секрет – не говорить отцу, пока волосы не отрастут…
Частенько отец спрашивал, чего это дочка всё в платке ходит, я умело отговаривалась, что голова мерзнет, что так лучше, что платок нравится. И только весной мне красиво подстригли, подравняли челку старшие деревенские девушки и дали строгий наказ – самой не подстригаться! Для этого нужен парикмахер.
Бумажные чулки
Солнце по-весеннему щедро дарило свои лучи, появились первые проталины. Вдоволь наигравшись в куклы, я пошла в деревню бегать. Так мы, по обычаю отвечали взрослым: "Куда пошла?" – "Бегать". Мама с женщинами разбирали стог сена, может соломы, для корма лошадям. Конный двор находился в центре (посередине) деревни и мы любили, нет, мы практически росли около лошадей. У каждого мальчишки была своя любимая лошадь. Мы украдкой таскали из дома хлеб, чтобы угостить свою лошадь. У меня была Ласточка – породы тяжеловоз. Приземистая, коренастая, с белой звездочкой во лбу. Я плела ей косы из гривы, чесала за ушками, а она, мне тогда казалось, ласково улыбалась и хлопала длинными ресницами. А как хлеб брала осторожно, словно сметая с ладони бархатными губами. Ласточки не оказалось, днём лошади работали. Побежала к стогу. Женщины уселись на отдых, переговаривались, о чем-то смеялись. Увидев меня, быстро переключились:
–Надюшка пришла!
–Ну, как дела, что делала?
– Чем тебя мамка-то кормила?
– Да она тебя любит – нет? Гостиницы-то тебе покупает?
На все терпеливо, по-детски, отвечала, не догадываясь, что все эти расспросы ради шутки.
– Как это, она меня любит? Вчера в лавке, ну, в магазинной лавке, купила мне бумажные чулки!
– Бумажные?!
– Да! Бумажные! (а что хлопчатобумажные, ну не запомнил ребенок).
Бабы в смех, а я в недоумении.
– Да, и ещё рыбу маленькую малированую! (забыла, что её килькой зовут).
– Малированую?! Ха-ха-ха!
Мама заступилась:
– Да, бабы, что вы над девкой-то у меня надсмехаетесь, хватит вам, чуть до слез не довели…
– Да ладно, Надюшка, не обижайся, мы ведь с добра.
Но настроение моё было подпорчено, шмыгая носом, я побрела тихонько домой.
Красавица
Однажды в гости к нам приехала двоюродная сестра из Глазова. Она уже работала воспитателем в детском садике и была замужем.
– Тетя Саня, ты чего Надюшку так одеваешь – платье длинное, ходит в платочке, она же маленькая ещё.
– Старшие девушки из платьев повырастали, вот ей принесли, а зачем обрезать-то, вырастет ведь.
– Давай мне обрезок ткани, сейчас мы ей платьице сошьем… – И сшила. Светленькое, в мелкий цветочек, длина повыше коленочек, без рукавов, сарофанчиком. А у меня радости-то! В короб не укласть. Нарядилась, косы мне заплели. Уж как я себе понравилась – не описать. Но для большей уверенности решила, значит, макияж добавить. Помады в доме отродясь не бывало, зато была… переводка (копировальная бумага). Черную и синюю тетка расходовала – она кладовщиком работала, а красную, желтую и зеленую отдавала мне для рисования.
Красной копиркой я натерла щеки, губы и пошла в деревню блестать неотразимостью. Иду –
сама важность. Люди с обеда в "конюховку" идут, на работу собираются. Женщины рассмеются: "Ой, какая красавица, кто тебе платье-то такое сшил?!". А кто просто ржет и отворачивается. Пришла и я в "конюховку" (изба, где хранилась сбруя и, по обычаю, проводились разнарядки).
Всё внимание, конечно, на меня. Шутят, смеются. Только понимаю я, что-то тут не то. Побежала домой и к зеркалу, а там: смотрит на меня краснощекая, а губы, да и вокруг их, аж до носа, всё красно. Не понравилось мне. Пошла с мылом отмываться. Решила: некрашеная я, пожалуй, ещё больше красавица. Главное, платье новое!