Жила она на соседней улице. Улица Южная в то время отличалась сплочённостью жителей, их дружбой между собой. Квартиры там получили в основном водители большегрузов, всех объединяла общая работа, и со стороны казалось, что все живут одной большой дружной семьёй. А потому как ровесниками Яны на улице были, в основном, мальчишки, то и компания у них была соответствующая. Во главе с яркой кареглазой девчонкой, такой ладной и весёлой, с тёмными локонами кудрей.
Особенно запомнилась мне их компания, когда папа Яны из своего старого запорожца сделал современное авто без крыши, и шумная весёлая ватага подростков курсировала строго по пятачку между улицами Южной, Садовой и Советской. И, потому, мы между собой часто шутили, что это Яна на своём кабриолете выехала.
Шло время, подростки давно выросли, ушли в прошлое их весёлые развлечения. После школы многие разъехались учиться. Запомнилась следующая встреча с "соседкой", уже девушкой. Она, смуглая тростинка, казалась совсем хрупкой, рядом со светловолосым великаном. Молодые люди вскоре оформили свои отношения, и Яна стала Трофименко.
В селе свой менталитет и здесь каждый на виду, многие друг о друге знают всё до третьего колена, как говорится. Студентка Ессентукского института управления бизнеса и права на четвёртом курсе вернулась домой, свою трудовую деятельность начала в Центре внешкольной работы, где работала мама, Вера Владимировна. Педагог - организатор ушла в работу с головой: мероприятия с детьми, подрабатывали с коллегой начинающими аниматорами на детских праздниках. Молодые, счастливые, инициативные, им хотелось попробовать себя во многом.
В более степенную молодую женщину она стала превращаться с первой беременностью. Молодость, энергия, уверенность в счастливой дальнейшей жизни переполняли. Все УЗИ были в порядке, анализы сдавались по назначению, шевеления стабильно чувствовались. Как правильная будущая мама она исправно ходила на каждый приём к своему врачу, готовая выполнить каждое предписание доктора. А предписаний как раз и не было. И потому пребывала в эйфории от того, как всё хорошо и замечательно складывается.
Сдавать государственные экзамены и защищать диплом ездила "вместе с дочей", которая, как могла "выручала" маму. Выпускницу - отличницу на сносях, с большим животом, педагоги предпочитали не донимать дополнительными вопросами, с улыбкой провожали из аудитории, дабы от волнения не спровоцировать преждевременные роды. С ними всё уже было решено: рожать только в Будённовске, там и врачи более опытные, и за "платниками" совсем другой уход.
Встретились с доктором, обсудили все нюансы и распрощались до особой встречи. В поликлинике мамочку тоже успокаивали, что всё протекает нормально, стабильно и даже здесь, в Степном, она может спокойно и легко родить, патологий не выявлено. Но договор уже был составлен, и в назначенное время роженица прибыла в городскую больницу. Ничего не предвещало беды. Схватки были не столь активные как хотелось бы доктору, плюс в отделении начались тяжёлые роды у другой женщины, поэтому будущей мамочке сделали укольчик для успокоения: "Отдохните, наберитесь сил и будем рожать", полностью занялись экстренной пациенткой.
Изредка заходили, спрашивали, всё ли нормально, а когда обратили внимание всерьёз, что поступившая столько часов назад роженица до сих пор лежит в предродовой, то начались активные действия, итогом которых стало применение вакуума. Девочку достали с большой гематомой на голове, маму успокоили, такое бывает, ваш случай ещё не самый тяжёлый. Бывали случаи и похуже, но ничего, всё будет хорошо.
Поначалу всё было нормально, было ли так на самом деле или просто хотелось в это верить, сейчас сказать сложно. Да, те первые тревожные звоночки не умолкали в голове: почему при выписке всё же порекомендовали отказаться от ребёнка, намекнув, проблемки будут с ним, или потом в краевой больнице, куда их положили вместе с недоношенными детками.
Пока Яна пыталась лечить дочку, родственники начали бить тревогу, почему так случилось с абсолютно здоровым по всем показателям ребёнком до родов. Искали правду и справедливость, писали в минздрав, созданная комиссия побывала и в больнице, потом навестили дома мать и дитя. Уговаривали, что суд ничего не даст, врачу вынесли порицание, а над ней и ребёнком возьмут настоящую опеку, поставят на учёт и будут уделять повышенное внимание лечению ребёнка.
Искренне хотелось верить, что всё будет нормально, ведь ребёнок растёт, развивается, научился держать головку, сел, встал в ходунки. Лечение, однозначно, помогает. Постоянные наблюдения у врачей, жизнь между краевой и районной больницами в принципе уже не страшили. Первый тревожный симптом, в череде последующих, начался с того, что ребёнок в ходунках никак не мог пойти вперёд, двигался только назад. Вновь больницы, обследования, обращения к депутатам федерального значения с просьбой о помощи в содействии в дальнейшем лечении. В Москве, наверное, впервые пришло понимание того, что в дом пришла беда. Врачи вынесли свой вердикт: "...время упущено. Необратимые изменения с мозгом уже произошли. В развитии ребёнка начнутся процессы, имеющие свойства обратного отсчёта, то есть уже наработанные навыки не будут закрепляться в мышечной и иной памяти".
Зачем сейчас говорить о той тысяче если бы, когда всё уже случилось, но всё же, если бы вместо успокоительного снотворного дали возможность родам идти естественным путём, то было бы всё хорошо изначально, и если бы сразу направили не в отделение с недоношенными новорождёнными, а в нейрохирургию, то вероятнее всего, многое сложилось бы для крошечной Викули и её родителей совсем по-другому.
Для материнского сердца пришло осознание, что её ребёнок будет "не таким, как все". Не верилось, и потому борьба за ребёнка не прекращалась, а Яна училась быть для своей крохи доктором - реаниматологом, терапевтом, психологом, няней, сиделкой и ещё много кем. Диагноз был как стена из железобетона, которую пробивала голыми руками, слезами, непониманием других, но при этом, не только не сдвигалась вперёд, а зачастую - после некоторой реабилитации - отползала далеко назад.
За эти пятнадцать лет титанические усилия мамы и медиков в итоге свелись к нулю, прогноз столичных специалистов со временем подтвердился: ребёнок перестал ходить, сидеть, смеяться, активно реагировать на общение. Одним словом, движение действительно пошло не вперёд, а назад, только участились приступы внутричерепного давления. Кормление с ложки стало для девочки некомфортным, вновь перешли на бутылочку. Соответственно, пришлось пересмотреть и рацион питания ребёнка.
Все манипуляции по уходу за ребёнком Яна выполняет с медицинской пунктуальностью, не говоря уже о приёме лекарств. Уход с каждым годом становится всё сложнее, у Викули произошло искривление позвоночника и то, что раньше доставляло удовольствие, стало приносить ей болезненные ощущения. Купание превратилось в пытку для двоих и потому эту необходимую и важную процедуру Яна не доверяет никому, отказывается даже от помощи мамы, хотя переносить вес в тридцать килограммов одной непросто. Всё делает сама, может ещё и потому, что потом не сдерживает слёз от осознания своей беспомощности, невозможности облегчить боль своего ребёнка. Большое облегчение она испытывает лишь тогда, когда видит, что девочку в этот момент ничего не беспокоит: "Ничего у неё в этот момент не болит и слава Богу!".
Общаться с Яной очень приятно, она рассказывает о своей жизни без тени обречённости или, наоборот, героизма, делится тем, как научилась приспосабливаться к ситуации, без ссылок на усталость, как с сынулей соблюдают абсолютную тишину, если Викуля уснула, для неё это очень важное условие.
- Если есть необходимость куда - то уехать, то, конечно, выручает мама. Она лучше всех из окружающих понимает внучку, может с ней справиться. Но, это бывает редко, есть тонкости ухода, которые кроме меня никто не выполняет.
При необходимости отлучиться из дому на короткое время выручают современные гаджеты - один телефон устанавливаю в комнате ребёнка, на другом - постоянная видеотрансляция.
На мои вопросы: "Что спасает от депрессии? В чём находит отдушину?", отвечает, не задумываясь, конечно, сынуля. Он на радость мамы растёт целеустремлённым и очень ответственным, воспитанным человеком. Отличник, активист в классе и школе. За успехи в учёбе портрет Романа Трофименко был занесён на Доску Почёта школы. Это была его цель и желание, с которым он собственно и начинал свою учёбу в школе. Сейчас успеваемость немного подкачала, сказалась удалёнка, из-за неё появились четвёрки, сложно было перестраиваться.
Ещё поддерживают родители, сестра Виктория со своей семьёй, подруги, кума и спорт.
Написать хочется о многом: как и почему осталась одна, как решилась рожать второго ребёнка, как научилась распоряжаться скромным бюджетом своей маленькой семьи, почему старается чаще бывать на природе, где получается по-настоящему сбросить напряжение, когда испытываешь чувство глубокого разочарования в себе и своих силах, слыша, как стонет ребёнок, а ты не в силах снять эту боль, как поднимаешься несколько раз за ночь, подходишь к дивану послушать дыхание дочери, которая сама не может перевернуться, поправить одеяльце.
"Другой жизни я себе даже не представляю. У меня все мысли только о ней. Находиться рядом - моё главное стремление", - прозвучало в нашем разговоре. А у меня в груди разгоралось странное ощущение, противоречивое. С одной стороны - сопереживание, понимание того, что значит ухаживать за лежачим больным на собственном опыте, а с другой - осязаемое ощущение её непомерной женской силы, преданности своей беспомощной Викульке, только так называют её в семье.
Преклоняюсь перед материнским подвигом, который складывается не из пятнадцати лет, а из ста восьмидесяти месяцев, более чем из пяти тысяч дней и сотен тысяч минут, когда ты не принадлежишь себе. Пусть свыше даруют силы и здоровье тебе, Яночка, маме с большим и чутким сердцем, свято выполняющей своё предназначение на земле!