В год 75-летия Победы на сайтах Интернета мы видим множество рассказов о наших воинах-освободителях. Об их жизни, заслугах и подвигах рассказывают дети, внуки. Но как важно, когда сам солдат делится личными воспоминаниями о том страшном времени. Как это сделал наш земляк Иосиф Иванович Загребин. Он рассказал о правде жизни, с которой мы знакомы лишь по книгам. Познакомьтесь и вы, уважаемые читатели, с одним из солдат далекой войны, с одним из ее героев.
"Я родился 15 июня 1924 года в деревне Филюково Сосновского района Нижегородской области, которая в 1932 году была преобразована в Горьковский край, а в 1936-м – в Горьковскую область. Родители мои были крестьянами, как тогда говорили, в социальном плане относились к беднякам. В семье у меня было четыре сестры. В хозяйстве имелась корова, продав ее, мы построили дом.
В период коллективизации мы одними из первых вступили в колхоз. Дед мой, царство ему небесное, даже жеребца своего сдал в общее пользование. Так как я был еще маленьким, то особо не знаю, сопротивлялись ли люди вступлению в колхоз, но в родной деревне к моменту нашего отъезда остался один единоличник. Остальные все пошли в колхоз. А мы с родителями вскоре перебрались в село Барановка Николаевского района Сталинградской области.
Я окончил 8 классов, солидное по тем временам образование. 22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. А в августе 1942 года Сталинград начали сильно бомбить. Мы видели, как над городом сверкали огни. Это наши зенитные орудия стреляли по немецким самолетам.
В сентябре 1942-го меня призвали в армию. И отвезли нас, новобранцев с образованием более семи классов, в Астрахань. Там в то время находилось два военно-пехотных училища. В одно из них меня и определили. На занятиях мы проходили курс молодого бойца. Как курсантов нас учили азам военного дела, преподавали стрелковое оружие, мы изучали пулеметы и минометы, гранаты и другое оружие. Каждый день для нас проводились занятия по тактике и строевой подготовке. Учились четко.
В ноябре 1942 года нас неожиданно построили, дали в руки винтовки, мы получили патроны и гранаты, нас отправили в сторону города Яшкуль Калмыцкой АССР. В степи за Астраханью всех зачислили в 902-й стрелковый полк 248-й стрелковой дивизии, которая, кстати, была сформирована на основе курсантских полков астраханских военных училищ. И здесь мне повезло. Как более грамотного курсанта, меня и еще трех товарищей оставили с противотанковым ружьем в районе дороги Элиста-Яшкуль, которая идет на Астрахань. А в декабре наша дивизия приняла участие в боях за город Яшкуль. Все курсанты, которые были со мной в училище, в большинстве своем там и погибли. Меня же после охраны дороги зачислили в полковую разведку.
В первый же день во взводе было объявлено, что нам нужно в ближайшее время взять "языка". Позиции нашего полка находились прямо в степи. Первый выход прошел на реке Маныч. Мы, отделение разведчиков в составе 11 человек, шли в сторону немцев по мосткам, вначале пригнувшись, потом ползком двигались к вражеским окопам. Но фрицы нас обнаружили и начали обстреливать. Пришлось уйти без "языка", при этом один из разведчиков был убит и двое ранены. Мы тащили нашего убитого товарища с собой на плащ-палатке. Это была моя первая разведка.
Во второй раз я снова пошел в разведку на ту же реку Маныч. Немцы обосновались на другом берегу. Я был рядовым, особо нам ничего не сообщали, но мы знали, что командование полка приняло решение силами разведывательного взвода провести разведку боем.
Мы только подошли к противоположному берегу Маныча, как тут же напоролись на немцев, были обстреляны из стрелкового оружия, пулеметов, автоматов, из батальонных минометов и артиллерии. Многие разведчики получили ранения, были и убитые. Нам пришлось отойти.
После этих неудачных разведывательных выходов в январе 1943 года мы все же перешли в наступление и, прорвав оборону немцев, стали наступать в направлении города Сальск.
В одном из боев я был ранен, попал под пулеметную очередь, зацепило левую руку и левый бок. Лечился в медсанбате, а затем в центральном эвакогоспитале в г. Элиста. Пробыл там три месяца, а после выздоровления меня направили в запасной стрелковый полк, оттуда в 141-й минометный полк. Я стал уже не пехотным разведчиком, а разведчиком-наблюдателем.
С этим полком, которому впоследствии присвоили почетное звание "Запорожский", участвовал в освобождении Украины, Белоруссии, Молдавии, Польши. Побывал на пяти фронтах.
Мы, разведчики, находились, как правило, при командире полка на передовых позициях. Командовал нами майор Дмитрий Васильевич Зубов, дослужившийся до полковника. Позднее из командира полка его назначили начальником артиллерии стрелковой дивизии.
Помнится один случай, произошедший на Украине. К нам в штаб полка однажды заглянул лично Георгий Константинович Жуков. Расскажу, как это произошло. Приехали три машины, одна похожая на броневичок, в которой был Жуков, и еще два автомобиля повышенной проходимости, в которых ехали сопровождающие офицеры штаба. Жуков вышел из машины ( тогда я еще не знал, что это он). Зашел с несколькими офицерами в землянку к командиру полка. Пробыли они там минут 15-20, после чего уехали. И буквально через пять-семь минут на нашу высотку налетели пять немецких бомбардировщиков. Бомбили наш блиндаж и все вокруг. Меня придавило в окопе , бомба взорвалась совсем рядом, оглушило, я получил сильную контузию. А моего товарища разорвало на куски. Страшно.
Все произошло очень стремительно. После бомбежки самолеты улетели, и больше на нашем участке фронта вражеская авиация не появлялась. Что это был за неожиданный налет? Скорее всего – дело немецкой разведки. Думаю, цель у немцев была – Жуков. Ведь как только он уехал, сразу же появились самолеты. Вряд ли это было совпадение.
А мои фронтовые будни продолжались. Так как я был разведчиком-наблюдателем, моя задача заключалась в том, чтобы отыскивать огневые точки противника, расположение вражеской артиллерии, скопление пехоты, в каких местах засели танки, где и какая у немцев есть техника. Но мы, как минометчики, в первую очередь обращали внимание на живую силу противника. Командиру полка докладывали все полученные путем наблюдения сведения, а тот уже принимал решение: вызывал артиллерию, или мы самостоятельно обстреливали врага. У нас были 120-мм минометы, это довольно-таки крупный калибр.
Мы, разведчики, очень внимательно в бинокли осматривали вражескую сторону. Как определяли скопления немцев? При долгом и тщательном наблюдении всегда подмечаешь, где какое шевеление, куст подозрительный, все это фиксировали на карте и докладывали командованию. Привязку на местности делали по деревьям, да и сами частенько с деревьев наблюдали за немцами.
Как-то нас неожиданно обстрелял немецкий шестиствольный миномет "Небельверфер". В наших частях его прозвали "Ванюшей". Он бил протяжно, словно ишак кричал. Но тогда, слава Богу, никого не убило, при первых же звуках мы тут же попрятались в окопы.
В целом же, мы не находились в населенных пунктах, все время были в передовых частях пехоты, а то и ближе к немцам. У меня была трофейная немецкая снайперская винтовка, пистолет "парабеллум", который носил на поясе.
Особенно тяжело приходилось в Белоруссии, где мы вынуждены были продвигаться по болотам, где роилось великое множество комаров. Сильно досаждали они нашим войскам, но нам, разведчикам, несмотря ни на что, приходилось выполнять все задания командиров.
Так, при переправе через Вислу я с сержантом Снеговым, сделав несколько рейсов на лодке, возил боеприпасы для наших минометов, которые одними из первых закрепились на противоположном берегу реки.
Не раз вместе с пехотой мне приходилось участвовать в отражении контратак противника. Однажды из своей снайперской винтовки убил несколько гитлеровцев, за что и получил медаль "За отвагу", самую дорогую для солдата награду.
Однажды под Варшавой меня вызывал командир полка и говорит: "Загребин, ты довольно грамотный у нас боец. Есть разнарядка на поступление в военное училище. Мы решили послать тебя". Я отказываться не стал. На выбор было два училища: горно-стрелковое и артиллерийское оружейно-техническое, я выбрал второе. Оно дислоцировалось в Тамбове, где я и учился до конца войны.
Как кормили в войсках? В основном, неплохо, не голодали. Два раза в сутки давали еду, если не было возможности подъехать кухне, выдавали сухой паек. В основном, кормили супами и кашей, горячей пищей. Кормежки было достаточно, булку хлеба разрезали на трех человек. На передовой жили дружно и всегда пайки распределяли честно.
Время от времени нас отзывали с передовой, делали дезинфекцию, водили в баню и прожаривали белье прямо в камере. Снимаешь штаны и рубашку, складываешь в эту камеру, а сам идешь мыться. Потом тебе дают кальсоны, нижнее белье, а верхнее уже берешь из прожарки.
С превеликим уважением мы относились к Сталину. Повсюду звучали слова: "За Родину! За Сталина!" И в атаку, действительно, ходили с криками "Ура! За Родину! За Сталина!". На наших минах тоже было написано "За Родину! За Сталина!". Такие надписи видел и на снарядах для "Катюши".
Помню случай. Однажды попал к нам немецкий обер-лейтенант, меня послали сопровождать его в штаб дивизии, нужно было пройти около трех километров. Я его повел, он – впереди, я иду сзади с немецким трофейным автоматом "шмайссером".
Мы к тому времени свои ППШ (пистолет-пулемет Шпагина) побросали, они у разведчиков не котировались, потому что немецкие автоматы были легче. По дороге пришлось нам с немцем переходить через балку, а дело было после дождя, сыро, скользко. Пока шли, я поскользнулся, упал, а немецкий обер-лейтенант обернулся и сделал ко мне два шага. А я автомат наизготовку держал, думаю, захватит у меня оружие и все. Ну выстрелил я в него короткой очередью, а получилось , что убил… Пришел в штаб, докладываю, так, мол, и так. Ох, как досталось мне тогда…
Девятое мая 1945 года для всех было большим счастьем… А я Победу встретил в Тамбове. Весь город ликовал.
Окончил я Тамбовское артиллерийское оружейно-техническое училище в сентябре 1946 года, службу продолжил уже в звании офицера.
Первого сентября меня в первый раз со времени призыва отпустили в отпуск. Я побывал у родителей, и меня направили в Севастополь. После службы на линкоре "Севастополь" я попал в учебный отряд, где стал начальником артиллерийского полигона, а затем был назначен начальником боепитания. Затем была служба на Севере, в районе г. Полярного Мурманской области. Меня назначили на плавучую судоремонтную мастерскую "ПМ-17". Служил там, а потом был переведен в ракетную часть. На месте её дислокации в подземелье была вырублена штольня, в которой располагалась ракетно-техническая база для подготовки атомных подводных лодок. Эти лодки туда приходили, швартовались, а мы готовую ракету грузили на подлодку. Позднее служили на базе подводных лодок "Западная Лица". Там стояли атомные подводные лодки 1-й Краснознаменной флотилии Северного флота СССР. С должности помощника командира ракетно-технической базы по материально-техническому обеспечению я ушел на пенсию. Демобилизовался в феврале 1972 года. Приехал в Севастополь, где жили тесть и теща. Вот и вся моя военная биография".
Этот рассказ нашему ветерану-земляку помог выстроить Юрий Трифонов.
История-воспоминание стоит особняком среди рассказов наших солдат о фронтовом времени, потому как все в ней правда и говорит с нами ветеран от первого лица, описывая, как все было. Дай, Бог, чтобы никогда ничего подобного не повторилось.
Подготовила Ольга Верхнева