Солдатушки, бравы ребятушки" - русская военная строевая песня, широко известная в XIX - начале XX века; одна из самых популярных в XIX веке. Пели солдаты, шагая воинственным строем, и про славные победы, и про русскую державу, а вот когда доходили до куплета про жён… Вряд ли думали про пушки, скорее всего, каждый вспоминал ту, что проводила его на войну, а теперь ждала, вымаливая у Бога избавления "от летящей пули, стрелы, меча, огня, от смертоносной раны, водного потопления и напрасной смерти".
Провожая мужа на войну
Так испокон повелось, что женщина провожала мужа на битву, а сама верно ждала, изнывая от неизвестности, и была готова ринуться по первому зову, если понадобится помощь. Помните, как в "Слове о полку Игореве…" плакала Ярославна в Путивле:
Обернусь я, бедная, кукушкой,
По Дунаю-речке полечу
И рукав с бобровою опушкой
Наклонясь, в Каяле омочу.
Улетят, развеются туманы,
Приоткроет очи Игорь-князь,
И утру́ кровавые я раны,
Над могучим телом наклонясь".
Повествуя о героизме русского воинства в годы Первой мировой войны, считаю, нельзя не рассказать и о солдатских жёнах. Незадолго до русско – турецкой войны 1877 года в России была проведена военная реформа, от рекрутских наборов перешли к призывной армии. Уже на русско – турецкую войну были мобилизованы резервисты, то же было и во время Первой мировой войны: воевать шли люди, окончившие военную службу (срочная служба была уже 3 или 4 года, в зависимости от рода войск) и отправленные в запас. Так что почти у всех солдат, сражавшихся в Первую мировую войну, была своя семья. В Книге памяти почти про каждого солдата написано: женат. Вот об этих героических женщинах -солдатках и хочется сейчас рассказать. По-разному складывались их судьбы. Спасибо родственникам, которые сохранили эти давние, иногда красивые и романтичные, иногда полные трагизма истории.
Запечатленное счастье
На оборотной стороне этой фотокарточки когда-то была надпись: " К. Ларинский. г. Рязань. 1914 год". Сейчас прочитать там почти ничего нельзя: время не пощадило кусочек старого картона: он порыжел, высох и осыпался, как листочек с дерева, давным – давно вложенный между страницами книги. Но, видимо, фотограф Ларинский был хорошим мастером: даже и через сто лет лица с фотографии смотрят, как живые. На этом фото наши земляки, жители деревни Шишово Николай и Анастасия Мосюгины.
Анастасия была родом из деревни Рыльково, замуж вышла в соседнюю деревню Шишово, свадьба их была в 1912 году. Хозяйство у Мосюгиных было крепкое: земельный надел, скотина, а ещё была стирна, где валяли валенки и потом продавали их на ярмарке. Но счастье было недолгим: вскоре Николая забрали в солдаты в царскую армию. Осталась Настенька солдаткой, стала жить в чужой семье, работала от свету до свету и ждала мужа, молила Бога, чтоб вернулся он живой и здоровый. Потом началась Первая мировая война. Полк Николая стоял в Рязани, и надумала она навестить мужа: время военное, кто знает, когда ещё придётся свидеться?
Конечно, всё это – "дела давно минувших дней", и сейчас нам остаётся только догадываться, как она собиралась в такой дальний путь, на чём ехала, как она, полуграмотная крестьянская девушка, не растерялась в дороге, какие деревенские гостинцы везла с собой в дорожном бауле. Но одно очевидно ясно: свой новый наряд, может быть, специально сшитый к этому случаю, она захватила с собой, и в дороге он немного помялся, а где же там выгладишь? Так и вышла она на фотокарточке: в широком сарафане с оборками по подолу и в кофте со складками на рукавах (наверное, всё это было выкроено деревенской портнихой из домотканого полотна по моде того времени). Зато сапоги у Николая начищены до блеска, мундир прилажен точно по фигуре, и вид у него такой бравый! Как же, он уже пообвык в городе, а вот Настенька, наверное, впервые увидела чудо-фотоаппарат и кажется, даже и не дышит вовсе. Впрочем, здесь фантазировать можно бесконечно. Главное же, что сумел передать снимок, – счастливые лица этих людей. Они счастливы молодостью, радостью встречи и, наверное, любовью.
Николай вернулся домой перед самой революцией тяжело больным человеком. Что удалось испытать ему на полях сражений? Его земляк Иван Косолапов, по рассказам, попал на фронте в газовую атаку: наши солдаты находились в окопах – немцы впервые применили газ.
Николай с Анастасией понемногу стали обзаводиться хозяйством, от-делились от родителей. Вскоре радость ещё раз посетила их дом: в 1917 году родился долгожданный первенец – сын Михаил. Только хозяйство всё легло на плечи Анастасии: муж её болел, и никакие её заботы не могли вернуть ему здоровье - он умер в 1922 году, оставив её вдовой с пятилетним сыном на руках.
Анастасия пережила мужа почти на сорок лет. Она подняла и хозяйство, и сына, вынянчила внучат, разделила со своим народом все тяготы крестьянской жизни. До конца дней она бережно хранила фотографию, где, может быть, изображён самый счастливый момент её жизни – её запечатлённое счастье. Сейчас это фото находится в доме её внука Владимира Мосюгина.
Выстраданная любовь
Есть и ещё одна фотография времён Первой мировой войны, где изо-бражена счастливая семейная пара. Её передала в музей Рыльковской сель-ской библиотеки жительница Шишова Тамара Викторовна Емельянова. Женщина на этом фото – Анастасия Исааковна Хализова, мать её свекрови. А бравый военный рядом с ней – её первый муж. Родом он был из Лесунова, его фамилия была Носырев. Известно и отчество, поскольку его младший брат Филипп Иванович Носырев одно время заведовал почтой в Сосновском. А вот имени его уже никто не помнит. Если только довериться спискам, размещённым в интернете, где указано, что гренадёр Носырев Иван из Горбатовского уезда Нижегородской губернии был ранен 11 октября 1914 года. На этой войне муж Анастасии был убит, и она с дочкой Антониной вернулась в Рыльково в родительский дом.
А вскоре вернулся с гражданской войны Михаил Степанович Хализов. В семье Хализовых было четыре брата: Александр, Василий, Михаил и Фёдор, служить одному за всех пришлось Михаилу. В Первую мировую войну был он денщиком у офицера, их кавалерийский полк стоял в Восточной Пруссии. А потом произошла революция, и Михаил Степанович вступил в Красную Армию.
Служба далась Михаилу тяжело: был он кавалеристом, двух коней под ним убило – сам чудом остался живой. Их часть перебросили на Северный Кавказ, там свирепствовал тиф, орудовали банды басмачей. Вернулся он домой в родное Рыльково только в начале 20-х годов. Родителей к тому времени уже не было в живых, а братья все женились, завели своё дело - кирпичный завод. Тут и познакомился Михаил с Настенькой, ему уже было 35 лет, она на четыре года моложе. Братья выделили ему лошадь с жеребёнком, ещё кое-что по хозяйству, и он вошёл к Анастасии во двор. Стали Хализовы счастливой семейной парой, кроме Антонины в семье родились ещё четыре дочери, младшая из которых, Фаина Михайловна Сиднева, и рассказала нам эту историю.
Женская доля - ждать
А это старинное фото хранится в семейном архиве Елены Леонидовны Абрамовой. На нём её прадедушка Алексей Иванович Рябов с женой Анастасией Павловной. Дата на фото не указана, только напечатано на оборотной стороне, что сделано оно в Нижнем Новгороде в общедоступной фотографии Макашина. Анастасия Павловна ездила на свидание с мужем не одна, а с сыном Фёдором, которому на ту пору было около двенадцати лет. Эта хрупкая женщина с грустным лицом сидит между двумя воинами, настоящим и будущим, видимо, осознавая, что её предназначение – ждать. И она ещё не знает, что муж её пройдёт через горнило Первой мировой войны и вернётся живой, а сынок Федя девятнадцатилетним пареньком будет призван на Великую Отечественную войну, и они получат извещение: пропал без вести в июле 1941 года.
Вот так на старых фотографиях предстали перед нами три Анастасии – три солдатские жены.
Забота о солдатских жёнах
В Первую мировую войну многие женщины ездили к мужьям перед отправкой на фронт в города, где формировались полки. Видимо, военное командование поощряло это: свидание с женой поднимало боевой дух, по-вышало чувство ответственности, потому что где бы ни воевал солдат, в конечном итоге он защищал свою страну и свою семью. Царское правительство старалось поддерживать семьи солдат Первой мировой войны. 25 июня 1912 года был разработан и внесён в Государственную Думу новый закон о призрении нижних воинских чинов и их семей. Женщинам, проводившим пахарей -кормильцев на войну, полагался паёк.
Паек выплачивался в денежной форме. Его величина определялась как стоимость установленного набора припасов в той местности, где проживала семья. На каждого члена семьи полагалось в месяц:
муки – 1 пуд 28 фунтов (27,8 кг)
крупы – 10 фунтов (4,1 кг)
соли – 4 фунта (1,6 кг)
постного масла – 1 фунт (0,4 кг).
Дети получали пособия до 17 лет, на детей до 5 лет пособие выплачивалось в половинном размере. Выплата пособий в городах производилась ежемесячно, а в сельской местности 4 раза в год (в марте, июне, сентябре и декабре), за 3 месяца вперед. Если на иждивении солдата до войны находились престарелые родители или малолетние братья и сёстры, на них теперь тоже выдавалось пособие.
Если же, что нередко случалось, солдат погибал на войне, государство платило вдове пенсию 48 рублей в год. Причём независимо от того, 10 у неё было детей или один. Но к 1917 году деньги обесценились, и это были уже копейки. Читать в архивах прошения вдов о пенсии тяжело – люди буквально умирали с голоду, потеряв кормильца.
А дальше нашла я в интернете интересную информацию: "Надо отдать должное: с наступлением советской власти пенсии вдовам павших в годы Первой мировой войны платить не перестали. Даже назначили подобные пособия родителям, потерявшим на войне единственного ребёнка". Но так ли это было на самом деле?
"Прощальный привет"
… Весной 1906 года возвращался со срочной службы к себе домой в Шишово солдат Василий Емельянов. Был он молод, здоров и полон надежд на новую, мирную жизнь. В деревне Калиновка, которая тогда называлась Пуп, приглядел в хороводе себе невесту, красавицу Машу. Сыграли свадьбу, стали обустраивать свой быт, одна за другой появились в семье четыре дочки.
Про войну в народе часто говорят "грянула". Так оно и было: разразилась, как гром небесный, Первая мировая война, пошла поливать свинцовыми пулями. Когда Василий Алексеевич уходил на фронт, старшей девочке было семь лет, а младшей шесть месяцев. Воевать ему довелось всего полгода: настигла пуля его в окопе, немецкий снайпер попал прямо в голову. Вместе со страшной вестью прислали с фронта в Шишово и ту самую пулю – последний прощальный привет. Как убивалась Мария Михайловна, в 27 лет оставшись вдовой с четырьмя дочками на руках! Как рыдала она, обращаясь к малюткам: "Как я вас растить буду?". Старшие беспечно отвечали: "Мы сами вырастем!"
Сама растёт только трава в степи. Накормить и обогреть – всё, что заботило теперь многострадальную мать. Особенно тяжёлыми выдались 1916 и 1917 год: все девочки заболели сыпным тифом. Они лежали на полу в ряд на самодельных соломенных тюфячках, их нечем было лечить, нечем было кормить, иногда лишь приносили сердобольные родственники с Пупа горшочек жидкой похлёбки – от себя отрывали, но не бросали Марию с детьми. Что спасло их тогда? Сильная природа да материнская молитва – все выжили и выросли. А когда Мария Михайловна пошла по инстанциям просить у новой власти пенсию на содержание детей, услышала чудовищный по своей циничности ответ: "Он за царя воевал – с царя и спрашивайте!".
О судьбе Марии Михайловны писала в нашу газету в 2007 году её внучка Фаина Михайловна Ботенкова. А фото, которое бережно хранится в семейных архивах, было сделано уже в наше время повзрослевшими до-черьми. Умели наши фотомастера составлять в один общий портрет то, что жизнью было разломлено пополам. Кажется, Мария вышла из стиха Некрасова:
Есть женщины в русских селеньях
С спокойною важностью лиц,
С красивою силой в движеньях,
С походкой, со взглядом цариц…
А ещё как будто про неё сказано: лежит на ней дельности строгой и внут-ренней силы печать.
Да, если бы не внутренняя сила наших женщин, разве выстояли бы мы в тех тяжких испытаниях, которые легли на плечи народа?
И пусть на этом портрете отец выглядит юным и беззаботным, а мама – умудрённой и духовно сильной, то, чему предназначено быть вместе, пусть будет вместе – так решили дети.
"За царя воевал"
А этот старинный портрет хранится в доме у жительницы Рылькова Фаины Дмитриевны Зрячевой, на нём её дедушка Денисов Алексей Захаро-вич и бабушка Анна Аникиевна. Когда дедушка уходил на фронт в Первую мировую войну, Анна оставалась с детьми-погодками, сыну Александру было 3 года, а дочери Марии - 2. Муж только и успел прислать фото в мундире солдата царской армии, вскоре его убили, и детей Анна Аникиевна растила одна, не получая помощи от государства, потому что муж её "за царя воевал". Но… жизнь шла своим чередом, дети выросли, дочка Александра Антонина стала женой священника Альбицкого, о котором тоже писала наша газета.
Пелагея Павловна Сиднева тоже проводила на войну мужа Михаила Ивановича и осталась с трёхлетним сыном Федей. Погиб муж, вырастила сына одна, проводила его на Великую Отечественную войну, он погиб в 1942 году.
***
Чем больше я расспрашивала жителей об участниках Первой мировой войны, тем больше людей включалось в это исследование, и возникали новые и новые факты: "и мой дедушка", "и мой прадед"… Первая мировая война – это такой мощный исторический пласт, на котором основываются все наши дальнейшие победы. Пусть каждый, кто прочтёт эти материалы, пересмотрит домашние архивы, порасспрашивает, пока ещё не поздно, тех, кто может что-то рассказать, запишет, чтобы потом прочитали потомки. Помните: это надо живым!