Судьба каждого человека связана с малой родиной, с местом, где он родился, провел детство, где жили или живут его родители. Для кого-то это родной город или село. А для меня самым дорогим местом на земле является место, где была родная деревня Большая Пустошь. Сейчас уже нет на карте этой деревни, давно покинули ее жители, разъехались в города, другие села и деревни. И не потому, что не любили ее, а так сложилась жизнь. Мне легко писать об этой деревне: это моя Родина, здесь я провела детство и юность. В своей работе я опираюсь на воспоминания своих земляков - уроженцев Большой Пустоши, Лобанова Валентина Алексеевича, его дочери Шевяковой Татьяны Валентиновны, моей дорогой тети Людмилы Ивановны Елисеевой и, конечно же, на свои воспоминания, которые глубоко засели в моем сердце.
Начало
В конце XIX население Рожка резко увеличилось, а разработанных полей не хватало. Многие крестьяне в лесах находили небольшие поляны и разрабатывали их под пашни. В тех местах, где земля была более плодородная, они вырубали (секли) лес, сжигали пни, сучья и распахивали. Так, в восьми километрах от Рожка было разработано место, которое называлось Большая Сеча. (Сеча от слова "сечь", "рубить"). Это место находилось на берегу глубокого оврага, который назывался Каменный, недалеко от речки Вожепель. Уже в 1850 г. овраг отмечен на карте А. Менде, что говорит нам о том, что местность вокруг была освоена и тогда.
Как известно, лес вокруг славился еще грибами, особенно груздями. Моя бабушка вспоминала, как они приезжали сюда за грибами на лошадях из Залесья. Несколько рожковских семей обрабатывали здесь свои земли. Мужик по прозвищу Олян держал здесь пчельник. От малоземелья жители Рожка страдали и после революции, но тогда стало проще, особенно в начале 20-х годов, когда в стране стала проводиться новая экономическая политика (НЭП). Валентин Алексеевич Лобанов в своей статье "И стерли деревню с лица земли" писал: "Во время НЭПа землю можно было брать где угодно и сколько угодно. Только обрабатывай и плати продналог. Семья моего деда --Гусара - Степана Яковлевича Лобанова, а у него было два женатых сына (Алексей и Василий) с внуками, облюбовали большую поляну в восьми километрах от Рожка. Это и было место на Большой Сечи. Здесь построили небольшую избу на краю оврага. С этой избы и началась история деревни".
В 1924г. сюда выехали еще и семьи братьев Гусара, Ивана Яковлевича (дети Анатолий и Таисия) и Михаила Яковлевича (дети Григорий, Иван и Анастасия). К ним присоединились семьи Тимофея Стожкова, его сестры Василисы, Алексея Лобанова, Андрея Семенова, Ивана Семеновича Сидорова. Сначала все вместе жили в большом сарае посреди лесной поляны, затем стали строить себе отдельные дома.
С.Я. Лобанов поехал в Москву за разрешением поселиться на разработанных землях. Разрешение такое он получил, привёз из Москвы и официальное название деревни "Большая Пустошь". Табличка с надписью названия деревни и датой ее основания "1924 год" висела в избе Семенова Андрея. В.А.Лобанов писал: "Новоселы начали с того, что перекрыли овражек с родниками плотиной и сделали небольшой пруд для водопоя скотины. Первую лопату земли положил в плотину мой прадед Яков Анисимович Лобанов. Под его руководством и строилась плотина, простоявшая многие десятилетия. Как мне рассказывала мать, работали все дружно. Работу начинали с восходом солнца, а заканчивали с закатом. Знали поселенцы, что работают на своей земле… С расширением посевов появилась необходимость в строительстве хорошего тока, овина для сушки снопов, где обмолачивали хлеб цепами. Потом выписали молотилку с конным приводом, и этот тяжёлый труд был механизирован".
Василий Степанович Лобанов основал кузницу и стал заниматься кузнечным делом. Дома в молодой деревне были построены добротные, рассчитанные на большие семьи. Так в нашей округе появилась новая деревня Большая Пустошь, "Большая", как называли ее местные жители. Главной отличительной чертой ее жителей было трудолюбие.
В полутора километрах от Большой была основана еще одна небольшая деревенька, Груздовик. Три семьи - Шашиных (Гундоровых), Монастырских, Швечковых - сначала обосновались между Рожком и Бочковом, но, по какой-то причине покинули это место и переехали на речку Вожепель, где и основали новую деревню. Название ее говорит само за себя. До недавнего времени жители Рожка приходили сюда за груздями. История этих двух деревень тесно связана между собой, а жители их считают себя земляками.
Новая жизнь
Лобанов В.А.: "В 1931 году в районе началась коллективизация, не обошла она и нашу деревню. Дед Гусар вступать в колхоз не захотел. Однако добровольно передал в колхоз кузницу, амбар под колхозный склад, ток с молотилкой. Отвёл на общий двор двух лошадей. После чего разделил между сыновьями остальное имущество и уехал жить в Сергач. В Сергаче он прожил три года, затем вернулся в Большую Пустошь. К этому времени в Большой Пустоши было уже двадцать домов. Деревня росла, и к нам приходили крестьяне из других деревень проситься в колхоз. Брали не всех, а только достойных, таких, которые любили землю, крестьянское дело". Деревня всё пополнялась новыми жителями. Братья Трифоновы Степан и Василий обзавелись здесь семьями. Стожков Максим, многодетная крестьянка Аксинья Курнавина приехали сюда на жительство. Колхоз год от года богател и креп. "Здесь построили новый конный двор, коровник, свинарник и контору для правления колхоза. Колхозники работали от темна до темна. Причём, на работу выходили все дружно, ведь все люди были на виду. А если бывали случаи невыхода на работу, прогульщика обсуждали всем колхозом. Поэтому колхоз шёл в гору и колхозники получали весомый трудодень. И всё было бы хорошо, но помешала война".
Следует отметить, что колхоз был создан один на две деревни, Большую Пустошь и Груздовик, и получил название "Большевик". В это же время на Большой и в Груздовике открылись начальные школы. В 1940 году в Большепустошскую начальную школу после окончания Лысковского педагогического училища приехала Бубнова Антонина Ивановна, проработавшая здесь до 1948 года. Затем она была назначена заведующей Рожковской начальной школой.
В Груздовике учителем и заведующим был Шевяков Михаил Алексеевич. 28 мая 1941 года он был призван на срочную службу в РККА. Не прошло и месяца, как началась война. Воевал он в топографическом взводе полка. Дважды был ранен, награжден медалью "За боевые заслуги". В самом конце войны, 18 февраля 1945г., погиб в бою на территории Германии. После войны школа в Груздовике была закрыта, груздовикские дети стали посещать школу в Б.Пустоши.
Суровые испытания
Война прервала мирный труд жителей деревни. Первым 23 июня 1941г. был призван на фронт Стожков Алексей Тимофеевич. Другие мужчины - отцы семейств - ушли на войну в июле-сентябре. Позднее пришло время их сыновьям заменить отцов на фронте. Сидоров Александр Иванович призван в 1942г., Лобанов Александр Алексеевич, Курнавин Иван Иванович, Швечков Виталий Алексеевич, Лобанов Сергей Алексеевич были призваны в действующую армию.
Елисеева (Стожкова) Людмила Ивановна в статье "Зов земли" с болью в сердце описывает те страшные годы. "Когда началась война, всех взрослых мужчин забрали на фронт, остались в деревне одни старики и женщины, на руках у которых осталось по куче детей от 3 до 8 человек. Но не сломились наши женщины, откуда только силы брали... Женщины работали тогда на всех работах, даже пахали на себе, вместо лошадей плуг на себе тянули". Стожкова Анна Ивановна, мать шестерых детей, одновременно работала дояркой, конюхом, заведующей фермой, а летом еще и хлеб жала. Все это подорвало ее здоровье. Семья Стожковых перед самой войной вернулась в Большую Пустошь из Сарапула. Начали строить дом на краю деревни, но война помешала, так и жили в недостроенном доме. В эти трудные годы в семье, кроме матери, было шестеро детей и бабушка Федосья Ивановна, которая по своей доброте давала приют всем проходящим мимо. Их двери были открыты для всех путников, женщин с детьми, стариков, раненных. Может, хлеба и не хватало всем, но каждый мог обогреться и отдохнуть. Цыганская семья, которой они предоставили ночлег, в знак благодарности помогала Стожковым продуктами. После гибели мужа Анна Ивановна, проводила на войну семнадцатилетнего сына. Тогда она тяжело заболела, умерла в сорок три года, оставив сиротами своих детей. Ее семью спасла мать Федосья Ивановна, умная, сильная женщина.
Из воспоминаний Елисеевой Л.И.: "Стариков было немного: Стожков Тимофей Семенович и Сидоров Иван Семенович, но и они помогали женщинам, как могли. Остальные мужчины - это мальчишки, которые втянулись в работу по-настоящему, по-взрослому, а в 1943-44 гг. они тоже ушли на войну. Это Стожков Михаил Тимофеевич, Стожков Виктор Иванович, Стожков Андрей Максимович. Братьев Курнавиных, двойняшек Алексея и Сергея, которые были пастухами, прямо от табуна увезли в военкомат, и мать их увидела только после войны. Благо, оба остались живыми, хотя один вернулся инвалидом... Дети военного времени детства не видели. Мы не знали, как играть в игры. Полуголодные 8-12 лет, мы уже работали, ходили полоть просо, сушили сено...".
Из воспоминаний В.А. Лобанова: "Осенью 1941 года урожай с полей мы кое-как убрали. А весной 1942 года в поле работать было некому, в деревне остались женщины, старые да малые. Пришлось бросить школу и мне. Не закончив четвёртого класса, взялся я за ручки конского плуга. В ту пору я едва до них дотягивался, а пахать приходилось много. К вечеру, едва добравшись до постели, валился на неё и засыпал мёртвым сном. А ведь пахари, в основном, были такие же, как я – пацаны. Был у нас бригадиром добрый старик Тимофей Галкин. Утром обходил он все дома, будил на работу. Как тяжело было вставать задолго до восхода и идти в поле! Но мы знали, что надо, и работали от темна до темна, не оставляя в поле ни одного колоска, ни одного клубня картофеля. Хлеб и картофель ездили сдавать для государства в Мухтолово за 20 километров. А в зимнее время большинство трудоспособного населения уезжало на лесоповал, где работали в очень трудных условиях. Но всё вынесли, всё выдержали".
Ни женщины, ни дети не считались ни с чем. Курнавина Дарья Ивановна, на руках которой было четверо малолетних детей, сама инвалид, всю войну доставляла почту из Лесунова. Весной вброд через речки, зимой по глубокому снегу, летом в зной доставляла она весточки с фронта и сводки Информбюро. С какой надеждой ждали ее люди, ведь она была единственной связью с окружающим миром. Сама она не дождалась с фронта своего мужа, вдовами остались и две ее сестры, Ульяна и Мария.
Солдаты
А на фронте почти все мужчины, которые были призваны в начале войны, попадали в немецкие котлы, погибали или попадали в плен, многие до сих пор считаются пропавшими без вести. Некоторые из них даже весточки не прислали.
Семенов Михаил Андреевич прислал письмо, написанное им 10 августа 1941г.: " Письмо от вашего папочки Семенова М.А. Здравствуй, уважаемая семья: Маша, Юрий, Юлия, Галина, мама, бабушка. Шлю я вам свой горячий привет и низко кланяюсь. Во-первых, хочу сообщить свою жизнь и где нахожусь временно за Москвой … на юго-запад в Белорусской Смоленской области от самого Смоленска, где идут сильные бои, 200 км. На самом тракте, где летят германские самолеты в Москву и изредка бросают бомбы на дороги. Страшно как, все-таки авиацией. Я-то ничего. Кормят, хорошего мало: суп или хлеба, пшенная каша. Ни на что не завидно. Сколько тут будем стоять, неизвестно, письма и по тому адресу получали. Живем в лесу, кони привязаны к деревьям, скосили, наделали шалашей и спим. Леса здесь, не как в Сибири, мелкий березняк, осинник, елошник мелкий, так курнями, примерно один км кругом, и луга, ну травы очень хорошие и озимые хлеба. Народа здесь нет, косить некому, все взяты в армию от 55 лет до 16 лет, кои в тылу на ремонте дорог. Вот и вся наша жизнь. Напишите все, что нового дома... Маша, наверное, будут рои, то посади на готовые рамки, если не будут, то меняй рамки, с медом бери, а ставь пустые, возьми в амбаре в ящике. Ну, от гнезд после жнитва не бери, оставляй на зиму. Маша, я написал письма с заявлением и послал 2, одно от Москвы, а другое, проезжая Москву...Маша, что делается дома, я не знаю, живите хорошенько, старайся о хозяйстве и не уступай в работе, лучше отдохнешь зимой. Зимой работать хуже, мне так зимой в пургу не хотелось идти, гляди, тебе виднее...
Когда мы приехали в Москву, дело было к ночи, и летели 9 штук немецких самолетов. Мы с Арсенькой были часовыми на паровозе, и в это время открыла огонь артиллерия, и было сбито 6 самолетов в ночь с 6 по 7 августа, а поезд наш стоял среди пути. А Федор, Гришук, Степка ехали в другом эшелоне, сзади нас. Они в то время были в Москве. …Со мной вместе находятся Гришка, Федор, Васяк, Ленька, и что на случай, я, мы, все, кто 16 июля был взят, все в одном полку. Передавай от меня привет всем, до свидания, крепко жму всем руку и целую вас в уста. Ваш муж и папочка. М. Семенов. Передавай привет Маше Лобановой и Мише с Дусей от Семенова. 10 августа 1941г. Семенов Михаил Андреевич".
Это письмо взволновало меня тем, что написано человеком, который едет навстречу своей погибели, но в его сердце живет забота о близких. Он дает наставления жене, чтобы та сохранила хозяйство, единственную возможность выжить в тяжелые военные годы. Мы видим, что вместе с ним на фронт едут его земляки. М.Семенов пропал без вести в ноябре 1941г. Я помню его жену тетю Машу. Красивая, всегда аккуратная женщина, совсем молодая стала вдовой.
Монастырский Егор Иванович из Груздовика уже в июле 1941г. попал в плен. Находился в концлагере Шталаг XI С в городе Нахтерштедт. Умер в лагере 14 ноября 1941г. мученической смертью.
Партизан
Стожков Алексей Тимофеевич был призван на фронт на следующий день войны. Из военкомата он был отправлен в г. Горький. Там формировались дивизии и отправлялись на фронт в Белоруссию. В оборонительных боях в начале июля 1941г. в районе г. Кривича на р. Сож были разгромлены 3 дивизии горьковского формирования. В этих боях он был ранен и в бессознательном состоянии попал в плен. В плену вместе с ним оказались земляки из соседних деревень. После войны Алексей Тимофеевич часто рассказывал, как за два с половиной месяца плена он дважды пытался бежать, но так как был серьезно ранен в ногу, уйти далеко не смог. С помощью собак его разыскивали и возвращали в концлагерь в г. Борисов. Но от мысли о побеге он не отказался, уговаривал земляков бежать с ним, однако те надеялись, что война скоро закончится и их отпустят. А Алексей Тимофеевич все-таки бежал, с третьего раза. В городе Борисов в районе железнодорожной станции, когда колонну пленных вели на работу. Улучив момент, когда на повороте дороги конвоиры были не видны, он нырнул в дыру в заборе и оказался в огороде частного дома. Спрятался в малине у забора, а затем, когда прошла колонна, зашел в сарай, в котором был погреб. Заслышав стрельбу, спустился в погреб и спрятался за кадкой с соленьями. Немцы стреляли, зачищая территорию. Зашли и в этот огород, постреляли по кустам и ушли. Когда все стихло, Алексей, дождавшись темноты, постучал в окно дома. Его впустила женщина, она дала ему одежду мужа, который был также на войне. Боец переоделся, ночью вышел и пошел в сторону леса. Так продвигался он по ночам на восток, но однажды был задержан полицейским и доставлен в участок. Там оказался староста деревни, как оказалось, он был оставлен подпольным райкомом партии для организации партизанского движения. После беседы с Алексеем, староста скрытно отправил его к себе домой, а встретившись наедине, стал отговаривать идти на восток, убеждая, что можно воевать и здесь. Ну а первое задание - сбор оружия, патронов, взрывчатки. Благо, этого добра в лесах было много. Алексей Тимофеевич согласился. Позднее, староста объяснил, как пробраться к партизанам. Так, А.Т. Стожков 10 января 1941г. оказался в небольшом партизанском отряде под командой майора Воронянского Василия Трофимовича. Через некоторое время отряд превратился в партизанскую бригаду, которая выросла до трех тысяч человек, и в своем составе имела несколько партизанских отрядов. Алексей Тимофеевич был старшиной отряда им. Котовского бригады народных мстителей, названной именем Воронянского В.Т. после его гибели.
Из воспоминаний А. Стожкова: "Партизанские отряды бригады часто совершали налеты на полицейские участки, громили их, совершали рейды на дорогу. Отряд им. Котовского действовал в районе Логойска и других местах Вилейской области...". В бригаде воевали не только русские и белорусы, но были и украинцы, и татары, и даже поляки, итальянец, французы. Каждый боец в отряде выполнял свои функции. Три года Алексей Тимофеевич партизанил в белорусских лесах.
После освобождения Минска 4 июля 1944г. партизаны были посажены на танки (десантом), которые шли на Вильнюс. Большинство из партизан были направлены в армию, остальные остались восстанавливать разрушенную Белоруссию. А.Т. Стожкова отозвали в распоряжение ЦК КП Белоруссии, направили на партийные курсы, после окончания которых он был направлен в Вилейскую область председателем райпотребсоюза в районный центр Ивье". В то время освобожденная территория была наводнена множеством всяческих диверсионных групп. "В одну из поездок в г. Ошмяны с председателем райисполкома на собрание актива, Алексей Тимофеевич был ранен в затылок брошенной в окно гранатой. После госпиталя его комиссовали и осенью 1944г. он приехал домой. Когда он уходил на фронт, дома оставались жена Елена, дочь Тамара и сын Николай. Алексей Тимофеевич даже не знал, что в январе 1942г., в то время, когда он попал к партизанам, у него родился еще сын, которого, конечно же, назвали его именем. Ведь никто не знал, что он жив, т.к. еще осенью 1941г. семья получила извещение "пропал без вести". У меня сохранилась партизанская книжка Стожкова Алексея Тимофеевича и список партизан-участников отряда им. Котовского, который я получила от внука его сослуживца Бабенко Г.Т.