Стерли деревню с лица земли…
Лобанов В.А.: "Росла бы деревня и дальше, укреплялся бы и колхоз. Но произошло укрупнение колхозов. На той же самой земле крестьянам не стало хватать работы. И народ пошёл искать её на сторону. Мужчины шабашничали и постепенно отошли от земли. На ферме меньше стало порядка, всё меньше желающих было там работать. Молодёжь потянулась в город. В деревне появились заколоченные дома. Затем их стали перевозить в другие места, продавать на слом. Вместо двух учителей остался один, а спустя ещё два года и ему некого стало учить. Так и не стало Большой Пустоши".
Еще раньше, в 1973 году прекратила свое существование деревня Груздовик. Напоследок там осталось три дома: Журавлевых, Осиповых и Шевяковых. Я помню тот момент, когда деревню вынуждены были покинуть и они. С подругой Наташей Журавлевой мы ходили в школу в Лесуново. Однажды весной, возвращаясь домой, я повернула направо по дороге, она пошла прямо по тропинке. Через несколько минут я услышала за спиной ее голос: "Пойдем вместе, мы переехали на Большую". Так закончилась история деревни Груздовик.
Близкие люди
Моя память хранит красоту пейзажа, пруды, родники, звуки и людей, ближе которых я не нашла в своей жизни. В последние годы в деревне мало оставалось жителей, но они по-прежнему живут в памяти.
Лобанов Иван Алексеевич, дядя Ваня, классный водитель. Таких сейчас мало. В любую погоду, снег, половодье, непролазную грязь с гудом въезжал его автомобиль в деревню. Будучи студенткой, не раз чуть шла по сугробам домой, не надеясь ни на что, в такие моменты его грузовик был спасением! Настоящий ас, мог даже Вожепель в разлив переехать.
Его брат Сергей Алексеевич Лобанов - самый первый и лучший комбайнер нашего совхоза. Сколько радости было у деревенских ребятишек, когда он разрешал им прокатиться на его машине!
Анна Васильевна Трифонова, тетя Нюра Пенкина, одинокая женщина с трудной судьбой. На Финской погиб ее муж, от скарлатины умерла дочка. Не перенеся горя, она заболела, но до конца жизни сохранила в себе доброту и заботилась о тех, кто был с ней рядом.
Семья Тоскиных, Вера Семеновна и Николай Иванович, у них для всех были открыты двери. Тетя Вера после тяжелой работы на ферме тепло встречала, угощала, провожала не только родных, но и чужих людей.
Зоя Ивановна Сидорова, сильная, трудолюбивая женщина, не боялась никакой работы, очень вкусно готовила, пекла пироги, а еще замечательно пела. У ее мужа Николая Михайловича были "золотые руки". Плотник, столяр, токарь и прекрасный гармонист-самоучка.
Как не вспомнить открытую, доброжелательную, бескорыстную Анастасию Григорьевну Зажигину. Стожкова Лидия Владимировна, моя мама, для нее Большая Пустошь стала второй родиной. Как любила она здесь все тропинки, луга, земляничные поляны. После отъезда из деревни, она никогда уже не возвращалась сюда, было слишком больно видеть опустевшее, безлюдное место.
Лобановы Анна Алексеевна, Геннадий Анатольевич и Антонина Яковлевна, Курнавины Сергей Федорович и Евдокия Павловна, Вдовины Алексей и Мария Павловна, Трифоновы Иван Павлович и Анастасия Яковлевна, Стожков Иван Максимович, Журавлева Клавдия Ивановна, Монастырская Александра Ивановна, Лобанова Зинаида Васильевна, Лобанова Клавдия, Зрячева Тамара Семеновна до последнего оставались преданными милой родной деревеньке. Только обстоятельства заставили их её покинуть.
Память сердца.
В рамках истории жизнь моей маленькой лесной деревеньки была слишком короткой, но ее жители оставили глубокий след в истории. Они защищали Родину во время войны, кормили хлебом большие города, охраняли границы государства и поднимали в небо самолеты, строили атомную электростанцию в Сосновом Бору и боролись с последствиями аварии на Чернобыльской АЭС. Думаю, что каждый, кто жил в нашей деревне, сохранил в своем сердце любовь к родной земле, живописным и благодатным лесам. Так сложилось, что наша семья одна из последних покинула родную деревеньку, но она по-прежнему манила меня. Несмотря на многие километры, я приходила сюда за ягодами, хотя там, где я жила, их было навалом. Память сердца влекла меня, как влекла она и дядю Валентина Лобанова, который писал: "Вот уже 11 лет я живу в Рожке, но свою родную деревню не могу забыть. Ведь я здесь родился и вырос, перенёс все военные невзгоды. И сейчас меня тянет в Большую Пустошь. Сюда я в сенокос приезжаю покосить сено для домашней скотины, хотя его можно накосить и ближе. Да и просто в свободное время я еду сюда, под тишь осиротевших тополей, посидеть и погрустить о прошлом". Как влекла она и братьев Курнавиных. С какой сладкой болью о посещении малой Родины писал Александр Курнавин: "И вот показался тополь, посаженный моим дедом Ерофеевым Павлом Васильевичем, сквозь листву которого виден чудом сохранившийся скворечник, сделанный и прибитый его руками.
Мой двоюродный брат Виктор Вдовин, прошедший ад Чернобыльской трагедии, выдержке и спокойствию которого мы всегда удивлялись, как мальчишка, спрыгнул с кузова и стал целовать землю, где когда-то стоял их дом"…