Рождение Богомладенца в пещере для скота, ясли с душистым сеном, куда положили новорождённого:
В яслях спал на свежем сене
Тихий крошечный Христос.
Месяц, вынырнув из тени,
Гладил лен его волос...
Бык дохнул в лицо младенца
И, соломою шурша,
На упругое коленце
Засмотрелся, чуть дыша…
Сказочна здесь и обстановка, и само рождение Христа, и волхвы, идущие к нему с дарами… И хоть прошло с тех пор больше двух тысяч лет, люди традиционно готовят для близких подарки, чтобы нашу обыденную жизнь чуть-чуть приблизить к сказке. А чудеса в нашей жизни порой и в правду случаются. Взять хотя бы вот эту непридуманную историю.
Когда Георгий свою жену Шурочку стал называть Лёней, он и сам не припомнит. Она, такая миленькая, улыбчивая, с ямочками на щёчках, казалась ему ребёнком, хотя по возрасту они были ровесниками. Хлопотунья, щебетунья, если она вдруг становилась сосредоточенно – серьёзной, он пристально на неё смотрел, делал удивлённое лицо и произносил протяжно: "Лёкса-а-а-ндра!". Она встрепенётся, улыбнётся и опять станет прежней милой Шурочкой.
С годами проблемы со здоровьем и бесконечные хлопоты по хозяйству всё чаще делали её лицо озабоченным, а он как-то незаметно для себя длинное слово Лёксандра заменил на коротенькое Лёня, но по-прежнему произносил его с такой любовью и лаской, будто это была любимая дочка.
Да и как было не любить её: она была его оплотом и тылом и всю их совместную жизнь не столько за ним ухаживала, сколько его выхаживала. Проблемы с желудком начались у него смолоду, ещё с армии, а теперь, на пятом десятке, к гастриту прибавился колит, энтероколит и начинающаяся язва. Вот и теперь он в больнице, проходит плановое лечение. Даром что в прошлом году ездил в Кисловодск, этим летом – в Трускавец, врач посмотрела анализы и сказала: "Надо пролечиться в больнице, мы вас поддержим". Вздохнул тяжело и принял как печальную необходимость: почти каждый год в декабре он обживал больничную палату и принимал все те неприятные процедуры, которые связаны с лечением кишечника.
Александра навещала его каждый день. Наготавливала домашней еды, загружала термосы и банки и приносила ему в свой обеденный перерыв: от её работы до больницы было два шага, а до дома через весь город тащиться на автобусе.
- Лёня, ну куда ты мне столько приволокла! – говорил он, когда она с двумя сумками появлялась в вестибюле больницы.
- Так поделишься с кем-нибудь. Неудобно же тебе будет одному в палате есть, а остальные чтобы на тебя смотрели.
- Мужик со мной лежит на соседней койке, у него желудка только четвёртая часть, он обедает чайной ложкой, так что он мне в этом деле не помощник. Если вот только Вовка подсобит…
В коридор выглянул мальчик лет восьми, широко улыбнулся и, услышав своё имя, остановился в ожидании.
- Бери, Вован, вот эти пакеты и неси в мою палату. Сейчас тётю Лёню проводим и будем с тобой пировать.
Мальчишка подошёл, недоверчиво перевёл глаза с Георгия на его жену и покачал головой:
- Не бывает тёти Лёни. Лёня – это дядя.
- Конечно, не бывает. Только вот так по жизни вышло, что ни у кого не бывает, а у меня есть. Неси давай гостинцы в палату.
Вовка взялся за ручки пакета, улыбнулся какой-то застенчивой улыбкой, и на щеках его проступили такие же ямочки, как у Александры.
- Парнишка-то на меня похож, - сказала Александра, когда мальчик скрылся за дверью, – такие же ямочки.
- Ага, и на меня тоже. Такой же гастрит. Мальчишка детдомовский, жалко его. Он в детской палате лежит, там четверо ребят. Мест в детском отделении не хватает, так ребятишек с гастритами перевели к нам. Те трое постарше, а этот маленький, да ещё один. Вот представь, ко всем приходят родители, а к нему никто. Мальчишки в палату передачки несут, а он на это время отвернётся к окну, делает вид, что ему там что-то интересно. Угощают его, конечно, но он стесняется: взамен-то ему дать нечего. И ещё вот что, Лёнь, завтра шашки нам сюда принеси. Я, правда, карты взял, но в шашки, я думаю, ему будет интересней.
На другой день Вовка радостно вбежал в палату к Георгию:
- Дядь Гер, к вам пришли!
Георгий поднялся с кровати, думал, Вовка вперёд него побежит, но тот не вышел, хотя и выглядывал из палаты несколько раз. Подошёл только, когда Георгий подозвал его и предложил отнести пакеты. "Тактичный парень, не нахальный", - подумал Георгий. На минуту задумался, попытался представить его у себя в саду или в мастерской, где в свободное время любил возиться с деревяшками, но тут же тряхнул головой и все эти мысли прочь отогнал.
… Какая миловидная у вас жена! – сказала доктор во время обхода. – Улыбка у неё такая приятная… Она подходила ко мне, спрашивала, как долго мы вас здесь продержим. Хотела бы заполучить вас домой к Новому году. Я сказала, как пойдёт лечение. Но думаю, с такой женой вы быстро пойдёте на поправку. Детки-то на неё похожи?
Георгий поднял плечи и развёл руками. Потом погрустнел, сразу видно было, что не хочет продолжать разговор. Врач пробормотала успокаивающе:
- Что ж, ещё не вечер… - потом посмотрела в карточке на год рождения больного и пробормотала скороговоркой скорее для себя. - Хотя вообще-то уже вечер.
… Вовка оказался на редкость смышлёным. В шашки выучился играть в два счёта, играли и обычным способом, и в поддавки, и в Чапаева. Иногда перекидывались в карты в Акулину. Если Георгий проигрывал и повязывал голову полотенцем в знак того, что он Акулина, Вовка хлопал в ладоши и хохотал так заливисто, что нянечка приоткрывала дверь и недовольно спрашивала: "Что здесь происходит?"
Как-то Георгий спросил мальчишку:
- Вовк, а что это мы с тобой книжек не читаем? Давай попросим тётю Лёню, чтобы она нам детские книжки принесла.
Он покачал головой:
- Когда читают книжки, разговаривать нельзя. А я хочу спрашивать тебя и чтобы ты мне рассказывал…
И Георгий рассказывал ему про своё детство, про родителей, про детские шалости, про то, как тайком с пятого класса начал курить и до сих пор об этом жалеет. Вовка слушал внимательно, с печальной улыбкой, про себя не рассказывал ничего.
Когда в следующий раз Александра принесла передачку, Георгий заглянул в пакет и увидел там кулёк с ирисками "Кис-кис". Он удивлённо посмотрел на жену:
- Лёнь, ты что? Адресом не ошиблась?
- Так это не тебе – Вовке. Я там ещё носочки ему положила: бывает прохладно, а он в тапочках на босу ногу.
Георгий посмотрел на жену внимательно, но не сказал ничего. Разговор в следующий раз начала она сама:
- Через неделю тебя выпишут. По Вовке-то скучать, наверно, будешь. У моей подруги Вали сестра в детдоме работает, я узнавала – отказник он. У него из родных вообще никого. Гер, может, заберём?
- Лёня, не начинай! Мы эту тему обсуждали уже десятки раз. Нет, нет и нет! Сама знаешь почему. Ты скажешь, зачем приручил мальчишку? Ему здесь одиноко, я хотел скрасить его пребывание в больнице, тоску его разогнать. Вернётся он в детдом, там друзья, привычный коллектив, забудет он и меня, и тебя, и больницу, дай Бог, забудет надолго. А ты, Лёня, вспомни лучше про Володю горбатого, пусть это твои желания отрезвит.
… В этот день Александра решила с работы идти пешком. Дорога дальняя, а ей куда торопиться? Дома ведь никто не ждёт. Шла и думала про Володю горбатого, который жил на их улице, на другом конце. Горбатый было не прозвище, он на самом деле был горбат. Маленького роста, с огромным горбом и длинными цепкими руками, у незнакомых он вызывал и ужас, и жалость, а свои на улице привыкли: мужик он был беззлобный, спокойный и ловкий на всякие хозяйственные дела. Поначалу соседи недоумевали, как могла Анфиса, очень недурная на вид женщина, выбрать себе в мужья Володю горбатого, но потом решили, что любовь зла, а Володя далеко не козёл, всю жизнь на счётной работе, и в доме у него порядок, и вообще "привычка свыше нам дана". Своих детей Володя с Анфисой завести не решились. Врачи предупредили, что ребёнок может родиться горбатым, и Володя сказал, что бесчеловечно ещё не рождённого человека обрекать на страдания. Аньку они выбрали в доме малютки и удочерили в младенческом возрасте. Растили, учили, наряжали, пылинки сдували… И вот она выросла пьющая, курящая, гулящая. В кого? Ответ один: дурная наследственность. Тащит из дома вещи, продаёт и пропивает, родителям грубит. Анфиса плакала, а потом как-то вышла из себя и сказала ей: "Лучше иметь горбатую дочь, чем такую непутёвую, как ты!"
"Но ведь это один случай на миллион, а сколько других, хороших?" - думала Александра. Сколько раз эти слова она говорила Георгию, но ответ его был всё тот же: "Нет!"
Пришла домой, накормила кошек и кур, села у стола и задумалась. Потом обратила взор к Пресвятой Богородице, которой благословили её родители, когда она выходила замуж:
- Пресвятая Богородице, наставь на путь разума!
На следующий день купила в магазине новогодний подарок, принесла мужу в больницу:
- Будешь выписываться, подари Вовке подарок, скоро ведь Новый год. Его самого-то когда выпишут?
- Врач сказал, до Рождества он здесь пробудет. Лечение у него уже закончилось, но в детдоме аврал какой-то, просили задержать его в больнице ещё на недельку. Жалко, все праздники парнишка здесь промается. Кто с ним теперь будет играть?
- Ты и шашки ему оставь, может, найдёт себе товарища…
В день выписки Георгий подошёл к Вовке, отдал ему подарок, поздравил с наступающим и сказал как можно беспечнее и веселее:
- Ты, Вован, на Новый год загадай желание, если хорошенько о нём подумаешь, оно обязательно сбудется.
- Я, дядя Гера, вам своё желание и так скажу. Вы напишите мне письмо. У нас в детском доме некоторым ребятам письма приходят от родных, а мне никогда. Когда мне письмо от вас при всех отдадут, у меня радость будет, и моё желание исполнится.
Георгий пожал ему руку, обнял на прощанье и ушёл не оглядываясь.
… Новогодние праздники прошли весело и без суеты. Александра любила принимать гостей у себя: готовила только то, что бы не навредило мужу, и ему спокойнее было после больницы отдохнуть дома. Собрались родственники и близкие друзья: подруга Валя с мужем и сыном и две Гериных сестры с семьями. Ребятишки устроили возню возле ёлки, взрывали хлопушки, зажигали бенгальские свечи. А Георгию всё мерещилось, что среди этой толкотни Вовкин смех звучит. Потом ребятня угомонилась, кто-то уснул у телевизора, а он подумал: "А вот тут на кушетке я бы Вовку положил".
На другой день, когда гости разошлись, он взял лист бумаги и сел писать письмо. Писал, комкал листы, начинал сначала. Потом вложил письмо в конверт и крикнул на кухню:
- Лёнь, ты не знаешь адрес детского дома? Адрес-то я ведь не спросил…
Она вышла из кухни и подошла к столу:
- Знаю, Гера. Я там была. Узнавала насчёт процедуры усыновления. Думала, вдруг ты всё-таки решишься, а у нас уже почти всё готово. Документы ведь можно и потом донести, Валя поможет.
Она подняла на мужа глаза, полные слёз, и сказала тихо, почти шёпотом: "Ни к одному ребёнку у меня так душа не лежала…"
Георгий взял незапечатанный конверт, вынул своё письмо, быстро скомкал, написал другое, заклеил и вышел из дома. "Как же он письмо будет отправлять? Адрес-то я ему так и не сказала!" - подумала Александра.
Но Георгий пошёл не на почту, а прямиком в больницу. Вовка увидел его, выбежал в коридор, обрадовался, остановился в ожидании. Тут Георгий опомнился, что не захватил мальчишке никакого гостинца, ни конфетки у него в кармане не было. Тогда он протянул письмо и сказал:
- Вовка, адрес-то ты мне в прошлый раз не назвал. Пришлось письмо самому нести тебе в больницу. Открывай конверт, читай прямо сейчас!
Мальчик стоял в нерешительности, не знал, что делать с письмом и как его открыть. Георгий взял конверт, осторожно надорвал краешек и протянул мальчишке. Тот разорвал конверт до конца, вытащил маленький листочек и прочитал, шевеля губами: "Вован, хватит валять дурака, собирайся, пошли домой".
Он прочитал это предложение, написанное крупными печатными буквами, ещё раз, потом ещё раз, потом поднял глаза и сказал тихо, как будто боялся спугнуть это своё загаданное желание, которое вдруг начинало сбываться:
- А тётя Лёня не будет против?
- Тётя Лёня будет "за"!