Как выяснилось, на момент моего прибытия в приёмный покой в первой декаде августа по всей республике людей, повторно заболевших ковид-19, насчитывалось единицы.
Это было, было...
Первый раз я перенес ковид в начале апреля текущего года. Тогда этот загадочный вирус подавал все симптомы обычного рино-синуситного ОРВИ. Первоначально, пару дней, меня преследовали чихание и насморк. А на третий я полностью утратил чувство обоняния и частично вкуса. Тест показал положи тельный результат. А я получил от Роспотребнадзора смс о том, что официально признан ковид-инфицированным и должен соблюдать самоизоляцию. Затем позвонили из лаборатории республиканского управления Роспотребнадзора. Милый женский голос провел обстоятельный опрос моего самочувствия, мораль но поддержал и заверил в скорейшем выздоровлении, назвав молодым человеком. А я не стал возражать. Хотя случилось это буквально в мой 48-й год рождения… Выздоровление, действительно, настало скоро. Однако где-то через неделю последнего у меня обнаружил-ся бронхит. Так что еще не делю я пребывал на больничном. Новый удар ковида совершенно никак не был похож на предыдущий. Он заявился с утра пораньше во всей мощи гриппа: высокая темпера-тура, дикие головная и глазная боли. Пришлось участкового терапевта вызвать на дом, ибо слабость была невероятная. Прибывший на вызов врач установил высокую температуру—38,7. Однако ника-ких дополнительных симптомов обнаружено не было. Кислород в крови—97, дыхание—чистое. По словам терапевта, ковид в последнее время стал еще более коварным. Дня четыре человек лежит в постели по стойке смирно, ко вид у него не выявляется, а потом начинается резкое выздоровление. Но не у всех. У некоторых после кратковременного выздоровления неожиданно начинает прогрессировать пневмония. Я, как показали события дальнейших дней, попал именно во вторую категорию инфицированных. А пока мне выписали листок нетрудоспособности, арбидол и гриппферон. И я стал ждать... Через четыре дня, которые прошли без существенных изменений, я явился на повторный прием к участковому терапевту. На этот раз врачу не понравилось мое дыхание, и я был направлен на рентген. Снимок показал двустороннюю пневмонию. Затем—фильтр и госпитализация. Не про-шло и пары часов, как я лежал под капельницами в палате бывшего детского отделения Медведевской ЦРБ, реконструированной под ковид-стационар. Мазок дал положительный результат. И я официально во второй раз стал ковидником. По одной из версий, августовский ковид "обнаружил" в моем организме недолеченный апрельский бронхит, зацепился за него и использовал как плацдарм для пневмонии.
Поле битвы
И вот сошлись в суровой схватке силы иммунитета с силами новой вирусной инфекции. И бысть сеча зла и люта, как говаривали летописцы. Самое пренеприятнейшее в этом всем было то, что полем битвы стал я. …
—Конев!—раздалось надо мной.—Палец!
Я открыл глаза. Надо мной стояла женщина в защитном костюме. В правой руке она сжимала не-что розовое и целилась им мне в лоб, а в левой у нее была пластмассовая прищепка. Я покорно положил палец в прищепку. Сжимаемая в правой руке штучка пискнула
—Температура—36,7, сатурация—97,— крикнула женщина кому-то за спину.
Собственно, на этом хорошие новости закончились. Перманентное ощущение за весь курс из лечения—боль! Постоянная колюще-ноющая боль, которую причинял либо организм, либо мед-сестры. Утро начиналось с уколов в живот. Затем следовал чуть ли не ежедневный за бор крови. Далее—капельницы. Тихий час— лучшее время без боли. А к вечеру—новая серия уколов. Первая неделя прошла в тяжелых снах бредового содержания и высокой утренней температуре. Атака гормональных препаратов на вирус оказалась малоэффективной. Пришлось менять тактику, заменив гормоны комплексом антибиотиков, плюс противовоспалительные ингибиторы. Пять дней темпера-тура являла виртуозные скачки. Утренний градусник показывал 36,6. Но ближе к завтраку дыхание начинало теплеть. И буквально за час температура значительно подскакивала. Рекорд был 39,1. Иногда ее "прогоняли" таблеткой парацетамола, иногда—уколом из смеси димедрола и анальгина. Про-стынь была запинана в один угол кровати, пододеяльник—в другой. Подушка с наволочкой также были "в разлуке". Я лежал на голом матрасе, накрывшись одеялом. Одна из медсестер хотела сделать мне суровое замечание относительно постельного беспорядка. Но, глянув в мои глаза, посадила меня на стул. Сама же быстро заменила раскиданное постельное белье на новое. Она поняла, что этот по стельный бардак—следствие борьбы за выживание. Вначале с ночными кошмарами, а по том с утренней температурой. Вместе с температурой рекорды било и мое доселе нормальное артериальное давление. Однажды оно достигло отметки 180 на 115. Я по просил горсть капотена. Дали какое-то другое лекарство. Затылок трещать перестал, и насту пило внутреннее оцепенение. Мир стал тихим и вязким. Кажется, это был один из снов, проведенных в бреду.
Утро началось как обычно—с симбиоза половецких плясок и кавказских танцев. Каждый притоп отдавался жесткой болью в затылке, а мир совершал минимум 120 оборотов в минуту.
Многие собеседники из ковид-стационара также отмечали странные симптомы, предшествующие внезапному скачку температуры. Нос начинало резко саднить, дыхание становилось горячим. У некоторых больных появлялось слабое кровотечение из носа.
Примечательно, что температура прекратила утренние "визиты" ко мне только после того, как официально тест на ковид дал отрицательный результат. Но коронавирус ушел, а пневмония осталась.
Один из последующих дней моей стационарной жизни начался словно по мотивам романа Стивена Кинга "Мгла". Над Медведевом нависла синяя пелена. С включенными сиренами проносились пожарные машины, увозя в своих "чревах" добровольцев на тушение лесных пожаров. Потом была звенящая тишина. Спросил у медсестры, есть ли еще жизнь за пределами больницы. Она ответила, что все хорошо, что там, среди волонтеров, и ее муж, и что пожары почти потушены. А у меня из-за задымления сатурация упала до 93. Срочно прописали кислород.
Кислород пахнет полиэтиленовой маской. Он красиво бурлит, проходя через чашечку с водой. 50 глубоких вдохов. Потом перерыв. Прояснения в мозгах долго не наступало.
Однажды ночью поступил в диспансер мужчина лет сорока. Он сидел в кресле-каталке в одних трусах. Мокрые волосы и усы облепили лицо. В глазах были страх и отчаяние. К себе он судорожно прижимал, как последнюю надежду, кислородную подушку.
...В соседней палате одна из пациенток слушала песни с мобильного телефона. Русский народный хор исполнял советскую классику—от "Смуглянки" и "Катюши" до "Прекрасное далеко". Песни очень успокаивали и уносили в детство. А однажды из мобильника ухнула "Ой-ся". Жизнь наладилась почти на час.
Затем от ударной дозы гормональных препаратов у меня подпрыгнул сахар в крови. Безусловно, меня предупреждали, что так может быть. Но что он подпрыгнет до 20 единиц, удивило. Инсулин—странный, непонятный и неприятный укол. Еще одна маленькая боль три раза в день. Зато мне как пациенту с повышенным сахаром на завтрак давали кусочек вареной курочки или мяса, а на ночь—стакан теплого молока. Да, быть диабетиком в этом плане оказалось клево.
А палаты продолжали пополняться… Вот доставили на скорой супружескую чету—обоим за 70 лет. Они просто лежали дома на кровати, не имея сил встать. Пока не приехала дочь, которая и вызвала неотложку. Мужчина лежал на больничной койке, апатично глядя в потолок. Отказывался от еды и воды. Его жену через неделю перевели в реанимацию. Оттуда она уже не вернулась... О ее уходе муж узнал только через несколько дней. Сейчас он проходит активную реабилитацию...
Две недели битвы за мой организм подходили к завершению. Первую неделю я просто лежал по стойке смирно. А во вторую моя дистанция движения ограничивалась туалетом-палатой-кулером. Одышки не было. Но пару раз от слабости ловил рукой стену.
В канун выписки из ковид-стационара я спросил лечащего врача, каков был у меня процент поражения легких. Ответ был развернутым. Мол, это точно показывает только компьютерная томография, но, предположительно,—порядка 40%. За время двухнедельного интенсивного лечения я отдал на анализы около литра крови и похудел на 7 килограммов. Очень нерекомендуемый способ для похудения. Хотя и гарантированный…
И да, я бесконечно благодарен врачам, медсестрам и санитаркам Медведевского ковид-стационара, которые на протяжении всего моего пребывания там поддерживали во мне желание жить. Как жаль, что я их не узнаю, встретив на улице…
Несколько слов о прививках
Да, я не ставил себе прививку. Не ставил потому, что в апреле переболел ковид-19 и имел "свежие" антитела и QR-код переболевшего. Поэтому согласно рекомендациям Роспотребнадзора и медиков собирался вакцинироваться через полгода, то есть где-то в октябре.
Было бы вообще странно, чтобы вменяемый здравомыслящий человек был против вакцинации. Вакцина нужна, важна и крайне необходима. Выражаясь языком военных, вакцинация подобна зачистке территории. То есть необходимо, чтобы "враг" был сломлен и дух его повержен. В нашем случае—это ковид-19. И медики "добивают" его присутствие в организме людей, повышая иммунитет. Так было, когда наша цивилизация победила оспу и ряд других страшных заразных заболеваний. Вакцинация была завершающим аккордом борьбы.
Говорят, в Европе были попытки лечения ковида плазмой. То есть у переболевших коронавирусом брали кровь, делали из нее плазму и вкалывали заразившимся. Однако методика не получила развития. Человечество сделало ставку на вакцину. Может, она и не спасет от болезни, но значительно облегчит ее течение.
Впрочем, очень бы не хотелось разочаровываться в рационализме человечества. А главное, в бесконечной любви к жизни. Ведь любить жизнь для любого человека—это естественно. Нас должны вдохновлять победы Луи Пастера в XIX веке над неизвестными вирусами и бактериями, подвиг русских врачей, остановивших Маньчжурскую чуму в 1911 году, свершения европейских медиков, одержавших верх над испанкой после Пер-вой мировой войны...
И все эти победы принадлежат нашей цивилизации, которая дала всем нам жизнь!