В лаптях и зимой, и весной, и летом…
…Набираю в вездесущем "Яндексе" тему "Мода времен второй мировой войны". Гаджет выдает коллекцию снимков изящных женских фигур в костюмах и платьях "от кутюр". Едва бросив взгляд на проплывающие фотографии, понимаешь: они из Европы, Великобритании, Америки. Советским людям в лихолетье было не до моды. Начавшаяся война быстро наложила отпечаток на их внешний облик. Теперь они выглядели так. Кто ушел на фронт – облачились в военную форму. И мужчины, и женщины. Кто остался в тылу, выполняли тяжелую работу вместо ушедших на фронт мужчин и угнанной туда же техники. Женщины, старики и дети рыли окопы, обрабатывали вручную поля, трудились на заготовке и вывозке дров. Работали за трудодни, денег не платили. Отрез ситца казался невероятной роскошью. Телогрейка, юбка, платок и грубые сапоги. Вся одежда перешивалась из старого довоенного. Ее перелицовывали, комбинировали, вырезая выношенные до нитей участки. Но и довоенное было не у всех. Нищета правила бал в быту и деревни, и города. Даже те же грубые сапоги имелись не у всех. Об этом наша первая новелла.
Из воспоминаний Василия Леонидовича Абрамова.
– Я родился 30 апреля 1936 года в г.Горький в семье служащих. Отец работал на автозаводе, мать – на почте. Когда Горький стали бомбить, а это было в 1941 году, родители переехали в село Новоселки Вознесенского района. Сначала мы жили у дедушки, у которого был большой деревянный дом. Потом перешли в каменный, который получили родители. Родился третий брат. Отец ушел на фронт. Мать осталась с тремя сыновьями. Ей с нами было очень трудно. Всегда хотелось есть. Ели и гнилую картошку, и лебеду, и липовые листья.
А в начальную школу я ходил и зимой, и весной, и осенью в лаптях. Летом "закаляли" подошвы ног – бегали босиком. Ноги делались черными и покрывались "цыпками" (трещинами – ред.). Окончив начальную школу в Новоселках и семилетнюю в Девлетякове, перешел в Вознесенскую среднюю. В восьмой класс в первый день пришел в лаптях. Смотрю на ребят, никого в лаптях нет. Сел на заднюю парту и не выходил на перемену. Вечером матери сказал, что больше в школу не пойду. Да еще за учебу требовали плату. Мать написала брату, который жил в Московской области, письмо, просила чем-то помочь. Он прислал старые рваные сапоги 42 размера. Новосельский дядя мне их починил. Осень в них проходил. Зимой мать сваляла мне валенки. Весной сапоги стали рваные. Мать купила в Теньгушеве на сапоги галоши. И вот в жару я хожу, как жених, в хромовых сапогах с галошами, а на них – штаны с напуском. Мода тогда была такая…
Как тогда помогали
И еще о "моде" военных лет. Воспоминаниями делится учитель курихинской основной общеобразовательной школы Владимир Ларюшкин. Собирая материал о жизни курихинской округи в годы Великой Отечественной войны, он услышал от Нины Петровны Васюковой следующую историю:
– Во время войны к нам в школу прислали нового учителя – Анатолия Матвеевича Сатаева. Я тогда училась в 5 классе. Зашел он к нам в класс, а у него пятки голые проглядывают, сам худенький, одежонка плохонькая… После уроков мы собрались и решили принести из дома одежду ему, у кого что есть. Мама мне дала валенки и костюм, которые остались после отца. Толька, приятель с п.Димара, привез пальто своего отца. Другие принесли носки, шарф, шапку… А отдавать всё это стесняемся: вдруг не возьмет! Пошли к директору школы, всё ему рассказали. Он похвалил нас и попросил оставить собранные вещи у него. На другой день смотрим, Анатолий Матвеевич в моих валенках и костюме, пальто тоже надел. Правда, оно ему, великовато, но ничего, зато тепло. Радости нашей не было предела! Всю войну в этом и проходил. Мы его очень жалели, и все на Курихе ему помогали. Народ видел: самим плохо, а ему еще хуже. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8.05.1945 года Анатолий Матвеевич Сатаев был награжден медалью "За доблестный труд в Великой Отечественной войне". Он был незаурядным человеком: энциклопедически образованным. Авторитет его был непререкаем как в коллективе учителей, так и учеников. Его отношения с людьми строились на взаимном уважении, доверии и искренности, честности и порядочности.
Уже в других записях очевидцев тех лет я наткнулась на поразительно ёмкие слова, которые толкнули меня в самое сердце. Вот он – финал двух сегодняшних рассказов! Мария Александровна Шалыганова (р.п.Вознесенское):
– Всю жизнь удивляемся, как тогда хватило нам сил. Хватило и хватает до сих пор внимания к людям, уважения к любому труду, желания общаться с добрыми, порядочными людьми, живущими честным трудом и памятью о прошлом.
Да, жизнь людей изменилась. У нас не было сладких конфет, досыта хлеба, телефонов, телевизоров и прочих благ, но зато были взаимоуважение, труд на благо всех живущих, общие тяжелые годы, умение жить и трудиться в любых обстоятельствах…
Послесловие:
…Читаю "Белую балладу" пронзительного поэта Юрия Левитанского:
"Снегом времени нас заносит,
– всё больше белеем.
Многих и вовсе в этом снегу погребли.
Один за другим приближаемся
к своим юбилеям,
Белые, словно парусные корабли".
Это про то поколение людей, кто стал для мира законодателем иной моды: моды на человечность, героизм, трудолюбие, самоотречение во имя общих целей. Кто, не ропща, отказался от всех прерогатив молодости. Про поколение победителей.
И всё-таки русские девушки "догнали" Европу с ее модной индустрией. Правда, уже в послевоенные годы. Держу в руках портрет своей мамы в юности. У изгороди с рябиной стоит серьезная девушка. Русые волосы сзади собраны в пучок. Платье с рукавами-фонариками. Мамино любимое – штапельное, в цветочек. Талию, и без того не пышную, утягивает широкий лаковый пояс с большой пряжкой. На ногах – туфли на низком каблучке с широкими носами. Белые носочки и воротничок дополняют нежный облик.
Знаете, почему, на мой взгляд, холеные иноземные красотки кажутся неживыми куклами, по сравнению с нашими, безыскусными и простенькими? В них нет того тепла и света духовности, о которых пишет Мария Александровна Шалыганова.
Материалы предоставлены Алевтиной Селиверстовой