Известный актер Василий Лановой рассказывал, что в Европе журналисты ему часто прямо в лицо говорили: "Что вы в России со своей Победой носитесь? Вот мы уже забыли". Я у них спросил: "Сколько дней ваши страны сопротивлялись Гитлеру?". Молчат. Тогда я продолжил: "Польша была завоевана за 28 дней, а за те же 28 дней в Сталинграде немцы смогли захватить всего несколько домов. Дания продержалась ровно день. А вся Европа покорилась за три месяца. И освобождать её пришлось советским солдатам. И какой ценой! Миллион жизней солдат, отданных за освобождение европейцев от фашизма".
Возможно, потому именно у нас, в советском атеистическом обществе и родилось словосочетание "священная память". Может ли человек забыть то, что было записано в его генетической памяти болью и страданиями предков? Может ли отделить от себя то, с чем родился? Вряд ли...
Нет в России такого человека, у которого с первыми аккордами марша Победы по спине не пробегал холодок, не начинало знобить, в горле не вставал бы ком... Священная память - святая...
Как написал однажды Роберт Рождественский: "Если мы войну забудем, вновь придёт война".
Да ведь Ее не забыть. Она до сих пор здесь и сейчас. Да, мы, дети нового века, не видели канонад и голода, похоронок мужей и сыновей, страшных ветров лихолетья. Поэтому мы просто не имеем права жить недостойно. Это предательство тех, кто умирал за нас, кто полуживым шел в бой, кто выжил вопреки всему...
Память о священной Войне мы должны сохранить, чтобы понимать четко - то, что происходит сегодня, то, что мы хотим от завтра и чему мы должны поклониться в будущем, передавая следующему поколению его, как неугасаемую скорбную свечу...
Что не смогут архивы - сохранят человеческие сердца
Это история "пришла" к нам из Казахстана. Мы раскрыли ее, как медальон солдата, внимая перед монитором компьютера каждому слову.
На страничку "Возрождения" в соцсети написала женщина, давно покинувшая родное село Пушкино, но сохранившая в своей душе боль и радость пережитых в нем лет.
"Спасибо вам, что позволили высказать наболевшее. Потому, что мы ничего о своих близких не знали, пока не появились сайты, - писала нам с Казахстана уроженка села Пушкино Нина Середнякова (Короткова). - Почему-то в военкоматах - как Кадошкинском, так и Инсарском нет на наших родственников никаких данных. Хотя в Темникове все хранится до сих пор. Вот там-то я и узнала, что именно оттуда моего отца - Короткова Николая Михайловича забирали в Армию. Маме не хватало стажа для пенсии, в итоге она отработала лишних пять лет. Не помог даже Центральный архив в Подольске Московской области. Писали несколько раз, но пока она сама с подругой из Инсарского района не поехала в Москву, в архив - все было безрезультатно. Потом они нашли командира моего отца... И все равно справку из архива не дали, только их свидетельские показания. Прямо как охранную грамоту, так и справку участника войны, не давали на руки. Хотя и мобилизовали их с командиром в один день. Подруга шла как участник Великой Отечественной войны, маме такого удостоверения не дали. Переписка с военкоматами и архивами велась десять лет...".
И мы очень надеемся, что благодаря этому материалу имя Короткова Николая Михайловича окончательно будет запечатлено в памяти и сердцах сегодняшнего поколения его земляков, намного крепче, чем это смог бы сделать самый надежный архив.
Обратите внимание на фото, которое прислала Нина Николаевна. В нем очень много недосказанности и грусти. Глаза молодого мужчины спокойны, но печальны. Он смотрит куда-то в душу, насквозь... И сразу понимаешь, какие чувства испытывают поисковики, когда открывают медальон солдата: им хочется узнать как можно больше о судьбе владельца жетона. И это фото, которое дошло сегодня до нас такими витиеватыми путями - из Мордовии в Казахстан и снова к нам - тоже можно считать личным номером солдата - Короткова Николая Михайловича.
Если задуматься глобально, то мужчины этой эпохи словно были рождены, чтобы воевать. Так, например, отец Николая Короткова - Михаил Иванович участвовал в Первой Мировой войне. Был тяжело ранен, всю жизнь страдал от этого ранения. Он умер в возрасте 56 лет, еще не зная о том, что скоро придет следующая война, которая будет еще страшней той, что он прошел. Не знал о том, что сыновьям тоже придется надеть шинель и взять в руки оружие, а кому-то из них даже не вернуться с поля боя. Ведь он воевал ради того, чтоб этого не случилось...
Однако, случилось. И его сын - Николай Михайлович встретил войну лицом к лицу, с самого ее начала. Перед самой войной по направлению Кадошкинского РВК он был направлен в Темников на курсы шоферов. А 7 мая 1941 года Темниковским РВК призван на срочную службу в город Минск на авиабазу.
На тракторе СТЗ-3 НАТИ он доставлял боеприпасы, топливо и военное имущество. Отлично знал техническую часть трактора, всегда держал его в боевой готовности. Во время Восточно-Прусской операции, в распутицу днём и ночью обеспечивал подвоз боеприпасов к подъездным путям и буксировку груженых машин по топким местам. За все время не было ни одной аварии или поломки.
В составе Первой Воздушной Армии Третьего Белорусского фронта освобождал Минск, Калининград, Литву, Восточную Пруссию. За освобождение Восточной Пруссии награжден медалью "За боевые заслуги". Войну закончил на Дальнем Востоке.
Такое ощущение, что вся война еще ярче видна в глазах этого красивого молодого мужчины. Она видна и в рассказе, который оставил его брат, дядя нашей рассказчицы.
- Отец и ещё один брат были на фронте с 1941 года, - рассказывает Нина Николаевна. - Младшего Ивана Михайловича в 1943 году призвали в армию и отправили на Дальний Восток учиться на шофера. В июле он попадает на Курскую Дугу. Идет страшное танковое сражение. Танки идут в лоб друг другу "расческой" или по-другому - "растопыренными пальцами". Свернуть никому нельзя. От гари и дыма не видно ничего вокруг. Чтобы как-то ориентироваться, бойцы открывали люки. Иван подвозил к танкам снаряды. Проезжая мимо одного танка, он увидел в открытом люке своего двоюродного брата - Короткова Николая Лаврентьевича. В этот момент он заметил, как в машину его брата летит снаряд. Он кричал брату. Изо всех сил. Как, наверное, никогда больше не кричал... Но там был такой ад, что ничего не было слышно. Вечером он узнал, что брат погиб. И с этим тяжелым грузом он прожил всю оставшуюся жизнь...
Бой был под Прохоровкой, Николай похоронен в братской могиле в деревне Вомовец или Воловец Кромского района. Дядю Ивана тоже сильно ранило, его отправили в госпиталь".
Если у судьбы есть ирония, то у войны - только жестокая реальность. Не дай Бог пережить чувства этого солдата, который в таком кромешном аду, как луч света, встретил родного человека и в ту же минуту стал беспомощным свидетелем его гибели...
Жизнь после
войны...
Семья Нины Коротковой до 1965 года жила в селе Пушкино. Отец, мать и четверо детей. После войны Николай Михайлович работал в колхозе шофером. На своей "полуторке" возил зерно на ток и элеватор в Кадошкино, корма, перевозил и различные пиломатериалы, горючее в бочках. Брался с энтузиазмом за любую работу. Семья жила очень скромно, как и все в то время, незыблемо веря в светлое будущее.
"В 1957 году в Пушкино был большой пожар, - вспоминает Нина Николаевна, - пока приехала пожарная машина из Кадошкино, очень много домов сгорело, в том числе и наш. Это было летом, в жару. В обед дети пекли яйца около сарая..." - таким стало последнее детское воспоминание нашей героини. А в сентябре умер отец, и детство семилетней девочки оборвалось.
Мама осталась с четырьмя детьми на руках. Старшему брату было восемь лет, Нине - семь, среднему брату - четыре года и сестренке - полтора.
"Жили три семьи у деда, да ещё строители нашего дома и дома тети, - вспоминает рассказчица. - Маме пришлось не сладко, горя хлебнула сполна. Мы и косили с ней, сажали и убирали картошку, рубили в лесу сухостой на дрова. Больше всего, конечно, досталось старшему брату, самую тяжелую работу выполнял он. Я за маму ходила поить колхозных телят, в сенокос ворошить и сгребать сено, в сосновый бор на прополку молодых саженцев. Да и дома присматривала за младшими. В подворье ухаживала за живностью: теленка напоить, на другое место перевести, поросенку нарвать свежей травы, накопать картошки, намыть, сложить в чугун, чтобы мама потом сварила.
У мамы был запущенный радикулит. Она полгода лежала в больнице, тяжелое поднимать было нельзя. А деревенский труд весь тяжелый, особенно, когда нет в доме мужчины, и на плечи матери ложились все тяготы.
В то время в Караганде у нас жили мамины родственники по бабушкиной линии, репрессированные в 1930 году. И на семейном совете решили перебраться туда. Мы уехали в Казахстан в 1965 году. Первыми отправились мама с младшими. Мы с братом сдавали экзамены в школе. А в июне, после сдачи экзаменов, взяли с собой дедушку 1885 года рождения (мамин отец, бабушки уже не было) и приехали также в Караганду. Вот так мы оказались в Казахстане. Мама устроилась на кондитерскую фабрику. В 15 лет я вместе с ней подрабатывала в мармеладном цехе.
Старший брат трудился шофером. В 90-х годах он переехал с семьей в Кировскую область. Но прожил там всего пять лет и умер... Средний брат - шахтер, жил в Воркуте, умер пять лет назад, младшая сестра волею судьбы оказалась в Германии. Мама последние 10 лет болела, четыре года была прикована к постели. В 1996 году мамы не стало...
У меня сын, две внучки. Я приезжала на родину в Мордовию в 1980 и 1985 году. Оба раза малая родина встречала меня приветливо. Жизнь была налажена. Взрослые работали, молодежь училась, трудилась, приезжала на выходные домой, в отпуск".
Прошло много времени с тех пор. И возможно сейчас, находясь далеко, Нина Николаевна часто видит село Пушкино во сне. Но то, что она болеет за него всей душой - это точно. Мы уже не видим социальную страницу газеты без ее комментариев - это отзыв на любое событие, пожелание успехов землякам. Человек не сможет забыть то, с чем родился. Можно сколько угодно спрашивать, чего мы, русские, со своей победой носимся. Но ни Родину, ни Победу не в силах забыть наш человек, чувствуя между собой и ними "самую жгучую, самую смертную связь". Не сможет никогда это сделать и Нина Короткова, сколько бы тысяч километров дорог, часов и ночей ее не отделяло...