Бросовый материал украшает фасад декоративными панно, радует взор прохожих, поднимает настроение хозяевам.
Александра Семеновна оказалась еще и на редкость гостеприимной хозяйкой. Несмотря на то, что к ней мы заявились без предупреждения, она отложила дела, экскурсионно провела по огороду, по дому, то и дело с гордостью оговариваясь на "золотые" руки хозяина, усадила чаевничать, угостила неимоверно вкусным десертом собственного приготовления. За чашкой чая, как подружкам, рассказала и о своей бабьей доле.
На Канары в наказание
- В этом доме мы с 80-го года живем. Купили маленькую избушку-развалюшку. Это сейчас здесь все обустроено, пристрои, постройки – живи да радуйся, а тогда… Сама я родом из Сергачского района, деревни Пушкино. Там и красавец молодой нашелся, который взял меня рыженькую. Алкашом, правда, оказался. Из хорошего от той жизни только дочки.
- А с этим мужем как судьба свела? – кивнула я в сторону статного мужчины, укладывающего дрова в поленницу.
- Я тогда работала на базе в ОРСе. Иногда по пятницам себе отдых устраивали под предлогом: "Девчонки, надо "радиацию" изгнать". Почему-то всегда у меня собирались. Как праздник какой: "Семеновна, пойдем!" Ну вот, в пятницу посидели, сдали "радиацию". На следующий день, хочешь не хочешь, а прибираться надо, суббота. Вышла, трясу половики. Гляжу, мужик стоит на дороге, крепкий такой, красавец в лисьей шапке, на меня смотрит.
- Че те надо? - спрашиваю.
- Ты Гусева? Я пришел познакомиться, меня Елена Александровна (общая знакомая) прислала.
- А ты чей?
- Сын Марьи Ивановны Константиновой.
- Чего можешь делать? – спрашиваю в лоб, а сама ему все под шапку заглядываю.
Он глаза прячет. Потом смекнула – выпил маленько для храбрости. А сама-то стою после вчерашней сдачи "радиации", как баба Яга, растрепа 45-летняя.
- Ничего.
- А пошто пришел тогда?! Иди с Богом отсюда!
Я на ту пору уж двенадцать лет одна жила, без мужа. Он, как я его выгнала, с концами уехал. Сейчас даже не знаю где. Интересно стало, что за мужик приходил, к тому же мать его - уважаемая в поселке женщина. Пошла к Тамаре Витюговой, она все про всех знает. Та рассказала, что он уж здесь два года живет. Разведен. Жена гульнула, он плюнул на все и уехал к матери. Говорит, лопату засадит в землю, на черенок облокотится и стоит. Ой, думаю, какой ленивый – не пара мне. Через какое-то время опять пришел.
- Че ты тут все блондишь, че тебе надо?
- Давай поговорим. Мне хочется создать нормальную семью.
- Со мной ты не создашь. Да и облик мой, как видишь, не икона, на меня молиться не надо, мне работящий мужик нужен. Я люблю, чтобы все приделано было и достаток был.
На Крещение пришел с бутылочкой красного вина. Я водку вообще на дух не переношу. Говорит: "Давай посидим, подумаем". А у меня все думки в голове крутятся, как сказали: "Смотри, Шура, сама. Туда дорога широкая, а оттуда – узкая. Или ты с позором уйдешь, или счастливой станешь". Думаю, сейчас напьется, буровить всякое начнет. А он нет, рюмочку выпил - и хватит. Спросил разрешения остаться. "Нет, иди, милый, с Богом". Потом Марья Ивановна пришла: "Шур, у него ведь серьезные намерения". Посватала нас, так и стали жить. Двадцать лет уже вместе.
- Как говорится, "я его слепила из того, что было". Куда ни глянешь, во всем видна рука хозяина.
- Он любую мою прихоть по хозяйству, чего бы ни придумала, все исполнит, все сделает. Террасу к дому сделал, а нынче решил окна в ней поликарбонатом обшить. Все хорошо, аккуратно сделал, мне понравилось. Пришла сестра: "А как мы с тобой, Шур, теперь семечки будем плевать? Раньше как удобно было тут облокачиваться, красота одна". Володя краем уха это услышал. Выхожу утром, а он с другой стороны дополнительный проем делает: "Это чтоб вы с Татьяной облокачивались". В общем, любая прихоть. Хотя ведь и сам характером твердый. По всему выходит, что с полуслова понимаем друг дружку. У нас еще квартира есть на комплексе, которую я называю "Канары". Как выпьет: "Че, на Канарах давно не был?!" Со мной не забалуешь. Я же кладовщиком работала, с грузчиками общалась. А они без мата вообще русскую речь не понимают. В общем, с мужиками управляться умею. У меня подруга говорит: "Вы с Володей по нутру схожи, как брат с сестрой". Он ведь тоже остряк, за словом в карман не полезет. Как-то к нам пришла, стала нахваливать, как сантехнику сделал: "А говорил, что ничего не могу!" Он смеется: "Есть захочешь, чего хошь сделаешь!"
Вообще-то, Владимир Николаевич у меня военный летчик. Когда землетрясение в Спитаке было, он в числе первых туда на помощь летал. Брат у него тоже военный, в гости к нам приезжает всей семьей, по неделе живут. Тот, правда, полковник, а мой - майор. И только из-за того, что язык вперед него бежал. Всю правду-матку скажет в глаза. До сей поры презирает воровство, казнокрадство ненавидит просто. Это его мать таким воспитала. Она очень набожная была, учила жить по совести: "Никогда не бери того, что не твое. Лежит чего – пройди мимо. Нуждающийся поднимет, а ты ведь без нужды сгибаться будешь". У нее и муж такой был, дядя Леня. Он жену по имени-отчеству называл. Принесет зарплату. "Марья Ивановна, на тебе еще двенадцать рублей сверху!" - "Наворовал?" - "Нет, скалымил". - "Вот и расходуй сам. Мне эти деньги не нужны, не от Бога они". Во какая была!
"Совместный труд, для моей пользы..."
- С утра до ночи напару вкалываем, вкалываем, и вкалыванного не хватает. Вам бы недельки через две прийти, когда все зацветет. Тогда любо-дорого посмотреть, - посетовала Александра Семеновна, зайдя в огород.
Участок большой, пятнадцать соток, при этом ни одного клочка земли залужаенного нет, все по делу. Со всех сторон забора к соседям калитки сделаны, чтоб, если что, в обход не бегать. Такого я еще ни в одном огороде не видела. Хозяйка говорит, со всеми соседями очень дружно живут. Оно и неудивительно, у Александры Семеновны душа нараспашку, люди к ней тянутся.
- Смотрю, у соседей мотоблок новенький простаивает. Говорю: "Продайте мне его". Купила, тут же самой захотелось опробовать. Володе говорю: "Ты только бензин залей, да заведи, а дальше я сама". И токо так весь огород перепахала (в 65 лет!). А то, гляжу, Катя малину рыхлит коловоротом – лопата такая "Торнадо", как вилы, только в круговорот загнуты, по телевизору все рекламируют. И так ловко у нее получалось, что и мне такую захотелось. Теперь я все грядки им копаю, никакой лопаты не надо.
Александра Семеновна для наглядности взяла коловорот и без усилий вспушила ряд земли. Я попросила попробовать, мол, может, и мне такую прикупить. Да не тут-то было, сноровки не хватило. Это только в чужих руках кажется, что "Торнадо" чуть ли не сам копает, только поспевай. Если бы пришлось выбирать орудие труда, я бы взяла свою старую лопату.
- Сейчас отсажаемся, благоустройством займусь. Задумок море, руки уже чешутся. Крышек ведра четыре за зиму насобирала. Стыдно сказать, где увижу бутылку, крышечку снимаю, хотя по натуре я брезгливая очень. Приду, каждую перемою. А знаете, как затягивает. Сиднем-то сидеть не умею, делать постоянно чего-то надо. Зимой спиц из рук не выпускаю…
Было бы несправедливым обойти вниманием плоды труда хозяина дома. Старый дровяник Владимир Николаевич перестроил под полноценный гостевой домик. Здесь вообще отдельно жить можно: телевизор, кровати, стол, холодильник, плита, даже квартирная стенка с посудой имеется. Все коммуникации подведены. Летней кухне Александры Семеновны любая хозяйка позавидует. Баня – это отдельная песня. К предбаннику пристроена комната отдыха, обустроенная под жилую. На мансардном этаже бани внучка, когда поменьше была, куклам по своему вкусу апартаменты городила. А какая кругом чистота! Печка в бане, как в избе, белая!
Не удержавшись, подбодрила проходившего мимо с тележкой дров Владимира Николаевича:
- Вот это хозяин!
- Хозяева разве сами работают?! Работают только на хозяев, - сострил он в ответ.
Глядя на этих замечательных супругов, почему-то вспомнился Матроскин из мультика, который после очередной ссоры с Шариком говорил: "А мы уже помирились. Потому что совместный труд, для моей пользы, он объединяет".