80 лет прошло с того времени, когда строился Сурский рубеж. Это сейчас мы много знаем о трудовом подвиге жителей Мордовии. А тогда они просто пошли рыть окопы, чтобы остановить немцев. Героизм? Нет, конечно! Это была просто работа, тяжелая работа. Отцы и братья воевали на фронте, поэтому надо было всеми силами им помогать.
Анна Ивановна Лёвина жительница села Моревка 1923 года рождения, родная сестра моего отца Дмитрия Ивановича Суконкина, строила Сурский рубеж вместе с другими жителями Мордовии. В 1941 году ей было 18 лет. В конце ноября 1941 года пришел бригадир и сказал, что надо ехать рыть окопы, чтоб остановить немца. Подробностей в деревне не знали. Все, что было в доме из теплой одежды, надели, и отправились молодые женщины и девушки в далекую дорогу. Пешком. Из еды – кусок хлеба, испеченный матерью. А вообще питание должно было быть за счет колхоза, который их направлял на работу. Питание – это все тот же хлеб, испеченный деревенскими женщинами и сухари.
Анна Ивановна точно помнит, что дошли они до места пешком. Ночевали в деревне по пути. А местом их назначения была деревня Кутяково. На карте Мордовии мы не нашли такую деревню, скорее всего, это Ульяновская область. Всех пришедших разместили по домам местных жителей. Анна Ивановна и другие деревенские женщины поселились в доме пожилых людей. Им выдали орудия труда: лопаты, ломы, топоры.
Спали на полу, в своей одежде. Стелить на пол и укрываться было нечем. Дом практически не отапливался. Может раз в день дед и протапливал печь связкой хвороста, но это было неощутимо. Горячая вода была дефицитом; как ее вскипятить? Из еды был все тот же кусочек хлеба - сухарь, который они принесли с собой. Никаких массовых обедов не было. Работали смену с 6 утра до 18 вечера. Давали время на отдых. Это не называли обеденный перерыв, потому что обедать было нечем. Ходили слухи, что еду должны привозить из своих колхозов. Но все понимали, что привозить из своей деревни было нечего…
Анна Ивановна помнит все детально: "Деревню эту всю помню, если бы там оказаться, я бы и дом нашла, где мы жили, и дорогу, по которой ходили на работу. Окопы рыли прямо на огородах у местных жителей. Нас было 12 человек – отделение. Организация жизни была как в армии. Выходных не было. Каждое утро вставали и шли к Суре. Должны были обязательно нести знамя "ВСЕ ДЛЯ ФРОНТА!". После нескольких недель работы, устали так, что знамя нести сил не было. И решили оставить знамя дома. Когда однажды темным декабрьским утром уже почти дошли до места, навстречу бежал командир и махал рукой и кричал: "Куда идете, где знамя?!"… Вернулись назад за знаменем... Дисциплина была как на фронте. Очень уставали, но домой нас не отпускали. Был случай: три молоденькие девчонки самовольно ушли домой. Не дошли. Ночи были очень морозные. Наверно, присели отдохнуть, уснули и замерзли. Их привезли. Было очень жалко, плакали".
С горечью Анна Ивановна вспоминает, что постепенно люди переставали разговаривать друг с другом. От голода. Молчали. Лишь иногда перебрасывались фразами. Не было сил разговаривать.
Задаю вопрос: "Что строили, вы знали?"
"Конечно, знали, нам говорили, что строим линию обороны, чтоб не пропустить немцев к Волге. Ломами долбили берег Суры, чтоб сделать его отвесным как обрыв, чтоб не прошли танки. Строили дорогу, выкладывали ее бревнами, которые привозили из леса. А еще рыли окопы, обычные окопы, а местами выкладывали их изнутри бревнами и делали крышу - накат засыпали землей…Постоянно летали самолеты. Очень низко. Даже было страшно. Казалось, что война совсем рядом. Я однажды забралась в такой окоп, там было окошко, видимо, для пулемета. И видно из окошка далеко вперед".
Скорее всего, Анна Ивановна говорит про дзоты, для которых выбирали место, откуда хорошо просматривалась местность. Жгли костры, так как земля промерзла и не поддавалась ни лопате, ни лому.
Собеседница моя поделилась такими мыслями, что окопы копали за деревней. На огородах. Между собой обсуждали, откуда пойдет немец? Они понимали, что это значит, когда линия обороны не перед деревней, а за ней.
А душа все время болела за свой дом, там осталась семья, мать и с ней пятеро детей. Отец и два старших брата воевали. Домой отпустили только в январе. Опять пешком. Совсем голодные. Просились на ночлег в деревни по пути. Из одного дома женщина вынесла по картофелине и кусочку хлеба. И тут моя собеседница сделала вывод: "Вот раздумаюсь, какая жизнь была, сколько всяких людей в ней было, а хороших нельзя забыть. Имен не помню уже, а добро их помню".
Задание выполнено. Дома ждал голод, холод, каждодневная тяжелая работа в колхозе. После Сурского рубежа была еще работа на добыче торфа. Опять эти же женщины от 18 до 50 лет отправлялись под город Горький на добычу и погрузку торфа. Работа очень грязная и тяжелая, но там немного кормили. Даже изредка горячими обедами, супом и картошкой. Давали отрезы ткани, что было тогда настоящим богатством.
Задаю вопрос: "А ты знаешь, что все, что вы строили, не пригодилось?"
"Слава Богу! А то бы и до нас немцы дошли. Мы тут тоже страдали, как и все в ту войну, но фронта у нас не было. А когда писали письма отцу, как нам тяжело живется, он отвечал, чтоб не жаловались, что он, там, на фронте видит побольше горя и смерти. Писал, чтобы мы все помогали друг другу, работали, старались выжить".
Задание по строительству Сурского рубежа выполнили, с нормами на торфоразработках справились. Но впереди еще была война, гибель отца Ивана Яковлевича в 1942 году и гибель старшего брата Николая Ивановича в 1944, который геройски сражался танкистом, был награжден Орденом Славы III степени. Впереди была радость Победы и горечь послевоенной разрухи. И, казалось, что два месяца отработанных на строительстве оборонительного рубежа, канули в большую и трудную жизнь Анны Ивановны. Но каждый юбилейный День Победы, получая Юбилейную медаль, вспоминает она свою молодость, которая пришлась на суровые военные годы.
Елена МИЛЯКИНА