Николай Свистильник родился в 1919 году в с.Крестовоздвиженка Константиновского (Тамбовского) района в семье крестьян. Окончил 4 класса, а после учёбы трудился разнорабочим в строительной организации в районном центре. В июне 1941 года паренёк был призван на военную службу в роту разведки стрелковой бригады.
Старший сержант Свистильник в составе 211 артиллерийского полка 23 стрелковой дивизии 61 Армии 1-го Прибалтийского фронта участвовал в Курской битве, был ранен. Освобождал города Коростень, Житомир, Мозырь, Калинковичи, Лунинец, Пинск, дошел до Берлина. Николай Григорьевич помогал в ликвидации вражеской группировки в Прибалтике, Висло-Одерской и Берлинской операциях и встретился с американцами на Эльбе. Награждён медалями "За оборону Кавказа", "За отвагу", "За боевые заслуги", "За освобождение Варшавы", "За взятие Берлина", орденами Отечественной войны II и I степеней, благодарностями от тов. Сталина. После демобилизации вернулся на Родину и до самой пенсии работал бондарем в заготконторе, плотником в райпо.
Не стало нашего земляка в 1990 году, но в районном краеведческом музее сохранились его воспоминания об участии в Великой Отечественной войне: "В июне 1942 года немцы готовили контрнаступление на Курском направлении. После нескольких безуспешных атак фашисты тщательно обдумывали каждый свой шаг. Они поняли, что русского солдата с ходу не возьмёшь. Хотя наступило необычное для войны затишье, все знали, что немцы ещё покажут оскал своих зубов и приготовились вышибить их с корнями.
…В землянку, где отдыхали разведчики, вошел старший сержант Есаулков. С его плащнакидки струйками стекала вода и тут же впитывалась в землю. Он откинул с головы капюшон, присел за стол и весело сказал нам:
- Хлопцы, предстоит заманчивое дело. Получен приказ "выписать у фашистов языка". Тех данных о противнике, которые мы имеем, недостаточно. Фрицы что-то серьёзное задумали на свою голову. Кто пойдёт со мной?... Э, нет, орлы, всех не возьму. Мне надо пятнадцать человек, самых-самых.
На следующее утро наша группа вышла на передовые позиции, чтобы досконально изучить местность, где закрепились немцы.
Как только стемнело, мы ушли на задание. Стрелять разрешалось только в исключительных случаях. Казалось, всё нам помогает на родной земле: и моросящий уже вторые сутки дождик, и небольшие кустики, которые защищали нас от освещения ракет, и чувство, что мы хозяева этой земли. Когда преодолели неглубокую речушку Кшень, перед нами раскинулось ровное поле. Дальше идти всем вместе было опасно. Разбились на группы. Предварительно договорились, если не удастся взять "крупную птицу", то придётся "уговорить" какого-нибудь радиотелефониста. Он лучше всех осведомлен о плане наступления.
Так и вышло. Всю ночь проходили безрезультатно. А когда начало светать, обнаружили провода телефонной связи. Что-либо предпринимать уже было поздно. Пришлось целый день пролежать в воронках от снарядов, наполненных водой, почти рядом с фашистскими окопами.
Тучи, плотно прикрывавшие небо до самого горизонта, ускорили наступление сумерек. Перерезали провода, стали ждать "гостя". Группа захвата, состоящая из двух здоровяков-константиновцев Алексея Дмитриевича Косинчука и Иннокентия Кузьмича Мамонтова (они с войны не вернулись), подготовились к встрече.
Телефонист не заставил долго ждать. Озираясь по сторонам, он быстро просматривал линию. Когда наклонился над повреждением, две тени молниеносно метнулись к нему. Считанные секунды потребовались, чтобы "языку" закрыть рот солдатской портянкой… Наступление немцев было сорвано.
Пришлось мне побывать и командиром первого 76-миллиметрового дивизионного орудия… Только успел переправиться через реку Днепр и закрепиться на его правом берегу, разведка доложила, что недалеко от наших передовых позиций ночью появилась на поле третья скирда соломы. Мне было приказано "погладить" их. Тремя выстрелами было уничтожено три немецких танка типа "Пантера"…"