Сначала о фотографии. Вам не кажется, что из чуда она превратилась в обыденность? Лёгкое прикосновение к экрану телефона, и всё – готово! Нет, ошибаюсь, не всё: вот тут убрать, там обрезать, здесь приукрасить, и в великую сеть – любуйтесь нами, качественно обработанными фотошопом. На это уходят секунды. Круто? Может быть. Но ведь фотография в переводе с греческого – это "пишу светом". Слова этого наши электронные версии недостойны. Они – фотки, поэтому и являются, хотя и усовершенствованным, но всё-таки жалким подобием того великого изобретения, которое очень долго называли чудом.
А теперь о том, почему я рассуждаю об этом. Всё очень просто: передо мной наша реликвия, наш старый семейный альбом, который начала собирать ещё моя бабушка. Вот они – настоящие фотографии. Именно с них смотрят на меня люди, которых я никогда не видел, но эффект старых изображений, написанных светом, таков, что кажется – ты знаком со всеми. Именно они – твои самые знакомые и родные. И именно у них – светлые лица, светлые взгляды, светлые мысли. Они написаны светом. Это можно объяснить только так. Я листаю страницы, и в старом альбоме начинает кружиться жизнь.
Густые усы, мохнатые брови, взгляд строгий, но одновременно лукавый. Будем знакомы, прадед Перминов Александр Михайлович. На "вы", конечно, нужно обращаться к человеку, который родился в 1903 году, а к началу Великой Отечественной у него всё было как у всех: и жена Дарья Никифоровна, и дети – Пётр, Василий, Зинушка да годовалая Татьянка. А в 1941-ом под "Священную войну" ушёл рядовой Перминов Родину защищать и…вернулся в сорок третьем. Правда, без ступни, израненный, но живой. Про войну вспоминать не любил. Ребятишки знали, что тятя воевал на Курской дуге, и этого было для них достаточно. Прадед в колхозе из-за ранения работать уже не мог, взяли его сторожем в лесничество. Но и этому семья радовалась, ведь пенсию начали платить только после войны. Семь рублей получал фронтовик за спасённую Родину.
А вот фотография 1968 года. Постаревший прадед (ему год осталось жить) и прабабушка. Она была из тех женщин, что коня остановит и в горящую избу тоже не побоится войти. Жизнь заставляла быть сильной, особенно в войну, потому что осталась Дарья Никифоровна с четырьмя детьми, старшему из которых было всего одиннадцать лет. Я думаю, что когда мы жалуемся, что плохо живём, мы не до конца понимаем значение этого слова. Плохо – это детей нечем кормить. Плохо – это от мужа вестей нет. Плохо – это когда спишь по четыре часа, потому что днём в колхозе работаешь, а вечером со старшим Петькой идёшь сено для своей коровы косить и возить. Но и хорошее во время войны было: в 1943-м муж живой вернулся, а в 1944-м сын Вовка родился – пятый, последний. А за все страдания и редкие радости в 1948 году прабабушке вручили медаль "За доблестный труд в Великой Отечественной войне".
И вот она – самая интересная для меня фотография 1952 года. На ней "великолепная пятёрка" Перминовых, в том числе и моя двенадцатилетняя бабушка. Дети войны – так их принято сейчас называть. Они не слышали разрывов бомб и не ходили в атаку. Они не видели живых фашистов и не знали ужаса концлагерей. Но они тоже победители, потому что остались живы, потому что пересилили многое. Голод. Именно его одолеть было труднее всего. Зерна на трудодни давали мало. Хлеб пекли из лебеды и замёрзшей гнилой картошки. Поэтому ребятишкам есть хотелось постоянно. Они ждали весну, чтобы траву жевать можно было, а потом легче – грибы, ягоды пойдут. Иногда и в чужие огороды лазили, за это получали от строгой матери пастушеской плёткой. А всё, что было в хозяйстве,- молоко, мясо, шерсть – сдавалось государству, потому что слова "Всё для фронта, всё для Победы!" не были для людей пустым звуком. На том самом фронте воевали мужья, братья, сыновья. Кстати, лакомством для ребятишек военного времени был фруктовый чай в брикетах, на который отец выделял деньги из той самой семирублёвой пенсии. Его не заваривали, его просто жевали, на всю жизнь, запомнив вкус военного лакомства. Полуголодные, плохо одетые (у моей бабушки с сестрой была одна шубейка на двоих), дети трудились, не требуя ничего взамен. Братья Перминовы в 10-12 лет работали в лесу за трудодни. Старшая сестра ходила с матерью на колхозные работы. А ей было восемь. Моя четырёхлетняя бабушка после рождения брата стала его нянькой. Вот что значит трудиться и понимать необходимость этого труда. Это и есть то детское мужество, которое хочется назвать патриотизмом.
Листаю альбом, останавливаюсь, вглядываюсь в лица. Они взрослеют, мудреют, стареют, но остаются такими же светлыми. Это мои родные, пережившие самое страшное, что может случиться на земле, - войну. И пусть сегодня их уже нет с нами, но я верю, что пока мы помним о них, их жизнь не закончится. Она будет кружиться. Хотя бы в старом альбоме.