Увы, но так случается, что ранее населённые деревни, в которых кипела жизнь, постепенно покрываются песками забытья. Жители перебираются кто куда, и остаётся только светлая, добрая память о милых сердцу местах.
Именно так произошло и с деревней Оришуть, в лучшие годы она насчитывала до двухсот девяносто пяти жильцов. Было всё необходимое – колхоз, электростанция, мельница с электрическим приводом, начальная школа, сельский клуб, библиотека, бакалейная лавка. С конца 1960-х годов началось обнищание, последним оришутцем стал Анатолий Иванович Леухин. И в 2003 году селение настигла печальная учесть – Оришуть была исключена из учётных данных как фактически не существующий населённый пункт. Так бы была утрачена навсегда память о прекрасной деревне, если бы не равнодушные, любящие жители. К такими бесспорно можно отнести Зою Александровну Кузнецову. Она уроженка нашего посёлка, многие её прекрасно знают, после окончания школы Зоя Александровна поступила на физмат Марийского госуниверситета, вся жизнь её связана со школой – она педагог.
В книге "Дедовы берега" – собран уникальный материал. Первый том вобрал в себя более 600-та подлинных архивных документов. Каждый житель найдёт в книге что-то своё, вернётся на мгновение в прошлое.
Школа в Оришуте
Зоя Александровна подробно изучила данный вопрос.
В книге имеется карандашный рисунок здания, который по памяти выполнил Алексей Карпович Царегородцев. Школа была частной, принадлежала семье Царегородцевых, и в страшном пожаре 1921 года сгорела. А ещё в архиве Зоя Александровна нашла следующее… Вблизи речки Оришутки располагалась улица Старой Оришути, около которой находился пришкольный участок. Внизу на схеме имеется надпись: "Схема школьного участка, за подписью Ивана Толстова".
– В посёлке Куженер, на берегу реки жил Лоскутов Матвей Павлович, так вот это его тесть, отец жены. Они жили в Нурсоле, единственная русская семья в марийской деревне. А на самом деле Иван Толстов родом с Козьмодемьянской стороны, приехал сюда и был заведующим отделом народного образования. Ниже подпись учительницы Хорошавиной и представителей двух деревень: Старой Оришути – Карп Григорьевич Царегородцев, Новой Оришути – Иван Яковлевич Фоминых. В книге опубликована аналогичная схема пришкольного участка Верх-Ушутской семилетней школы, не могла мимо неё пройти, – признаётся Зоя Кузнецова.
"Люди съели кору осины, елей побеги зелёные"
Голод всегда страшное, ужасающие явление. Невозможно Оришуть оторвать от Конганурской волости, волость от Сернурского кантона, и к несчастью в то время самый большой и тяжелый удар пришёлся как раз на него. Настолько трагическая страница, что мы сейчас себе даже представить не можем, на какие порой жертвы приходилось идти нашим предкам. Детское население периода 1921–22 годов до трёх лет практически не выжило. В книге Зоя Александровна представляет подлинные снимки того времени. Настолько истощённые, немощные. Сколько бы ни вглядывались в фото, думаешь ошибка, не получается в "высохшем" мужчине разглядеть тридцатичетырёхлетнего молодого человека. На следующей фотокарточке семья Булыгиных, отец, не выдержав голода, покончил с жизнью. На кадре группа голодных и слепых, они держатся друг за друга при помощи веток от деревьев. Ходили, собирали милостыню, чтобы хоть как-то протянуть.
– В Токтайбеляке была заготконтора, они дали указание написать состав суррогата. В ответ был отправлен документ, что употреблялось в пищу: картофельные и берёзовые листья, лебеда, гречишная солома, берёзовые опилки, малиновая древесина, ильмовая кора, глина – это еда! Еда людей!
Семь дел
Коса репрессий коснулась и оришутской земли. Семь репрессированных – Валентина Евдокимовна Лоскутова, Алексей Терентьевич Новосёлов, Иван Алексеевич Пирогов, два брата Абросим и Самуил Анисимовичи Пироговы, Самуил Давыдович Пирогов, Поликарп Сидорович Шулепов. Из этого списка, говорит автор книги, только Алексей Терентьевич будучи восемнадцатилетним юнцом, работая культурником, был наказан за провинность, и то, скорее всего, по не знанию. Ему было поручено задание написать лозунги ко дню конституции. И вместо развитого, он написал НЕ развитого социализма. Спохватились поздно, прибыли принимающие лица. В конечном счёте, Алексей отделался десятидневным арестом, после был выпущен. Ну, а под замес попали вышестоящие лица. Остальные, как бы грубо не казалось, пострадали за "язык", в большей или меньшей степени.
Валентина Евдокимовна Лоскутова, восемнадцатилетняя девчонка, пятнадцать лет отсидела за колкое высказывание, 10 лет тюрьма и 5 лет на поселении. И тут же из зала добавляют "Ну как же, вся деревня ревела, когда за Валентиной приехала чёрная машина и увезла её". Прошло приличное количество времени, в тот вечер оришутцы будто вернулись в прошлое.
Два Григория
Пирогов Григорий Васильевич (справа). В руки Зое Кузнецовой попадает фото из личного архива Новосёлова Павла Ивановича, где на обороте была подпись "Моим дорогим тёте и дяде, хочу вас поблагодарить, в годы моего детства вы мне помогли…" А Зоя Александровна сетует мол не состыковка, как Пироговы и Новосёловы приходятся родственниками? Не может быть такого! Находится документ, в котором сообщается о смерти Пирогова Василия Петровича, а уведомлял шурин Новосёлов Терентий Павлович.
– Получается его мама Новосёлова Прасковья Павловна. Отец женился второй раз, родились дети. Вероятно, Григорий Васильевич был 1910–11 года рождения, младшая сестра Анна года на 4–5 младше. В 1921 году у них сгорает дом, отец умирает через неделю, через три месяца скончалась мать. В Старой Оришуте жил их дядя по линии отца. Он взял детей, корову, лошадь. И через какое-то время ребятишек выставил на улицу. На их пути повстречался Терентий Павлович, на тот момент у того было пятеро своих детей. Не забывайте, что на дворе голод, пожар. В общем, Терентий Павлович всячески помогал им.
Григорий Васильевич был награждён юбилейным орденом, благодаря которому нашла его внучек, они поделились со мной его рукописями. Достойный человек, военный, служил, умер в 80 лет.
(слева) Фоминых Григорий Иванович, о нём информации было куда меньше. Даже зацепиться было практически не за что, делится автор. К фото прилагался обрывок письма в стихотворной форме, адресованный другу Пирогову Софрону Ефремовичу. Но не в правилах Кузнецовой отступать перед сложностями.
Из воспоминаний Анатолия Фоминых: "По дороге со стороны Верх-Ушнура идёт военный в белоснежной морской форме. Позже этот человек нашёл место где был дом, встал на колени. После попросил его отвести в Русский Йошканер, там жил Вершинин, дядя по матери. Приехав, нашёл дом, поклонился".
– Но вот фамилии его никто не знает… В письме упоминается несколько раз Пушкарёва Анна Софроновна, её внук живёт в Волжске, он-то мне и помог.
Фоминых Григорий Иванович жил в Бресте. От имени Куженерского музея написали несколько писем в различные белорусские организации. Ответы пришли мгновенно, но до финальной точки дело ещё не доведено. Стоит отметить, – говорит Зоя Александровна, – не последний человек был Григорий Иванович, во время прощания почести были серьёзные, гроб везли на лафете (ред. специальное приспособление, на котором закрепляется ствол орудия, существует традиция провожать на лафете в последний путь).
Война
Всего с Оришути было призвано на фронт 138 человек. "Небольшая поправка, это - уроженцы деревни, в том числе проживающие в Кемерово, Иркутске и других городах ". Вернулось 68. Не вернулись 70, один погиб в концлагере, 37 пропали без вести. У Зои Александровны Кузнецовой, как автора книги, три истории вызвали особый интерес. Первая. Егошин Сергей Федорович, уроженец Оришути, попал в концентрационный лагерь. Вторая. Есть документы с упоминанием о человеке по фамилии Фоминых, которого расстреляли. Но по этому поводу скептики предполагают, что однозначно об этом утверждать нельзя. Тем не менее, имеется подтверждение, дело происходило в 1942 году. Третья. Один из Пироговых. Прошёл войну с первого до последнего дня. Великолепный послужной список, прекрасная характеристика, награды, заслуги, звания. 2–3 января 1946 года совершил самоубийство. Что послужило причиной? Скорее всего так и останется неизвестно.
Бесспорно, каждый достоин, каждый внёс неоценимый вклад пусть даже маленький, но всё же. У каждого солдата, воина своя судьба, своя трагедия.
Незаметно пролетели два часа. Много интересного и ценного было сказано в тот вечер. Вот так живёшь и даже не подозреваешь, что у ныне не существующей деревушки Оришуть такая богатая история. Пусть век её был недолгим, память о ней останется на многие времена и всё благодаря стараниям Зои Александровны Кузнецовой.
А закончить хотелось бы строчками замечательного стихотворения Ивана Романовича Новосёлова.
Оришутские просторы,
Оришутские поля,
Мы трудились на которых,
А покинули их – зря.
Жаль, конечно, всю природу,
Все родные нам места…
Эти праздники веселья
Отмечали у моста.
Только память остаётся,
Остаётся на века
Нашим внукам. Им придётся
Вспомнить нас наверняка.