Быть или не быть?
И мастерская, и животноводческие помещения в этом хозяйстве расположены рядом. И председатель в колхозе что-то вроде играющего тренера. Летом его найдешь в поле за штурвалом комбайна, зимой – на тех же самых сезонных работах, которыми заняты другие колхозники. Делая всю работу на равных с остальными колхозниками, он остается главным по мозговому штурму.
Даже перед таким маленьким колхозом, каким является "Союз", жизнь ставит такие большие задачи, которые требуют генерирования максимального количества решений. И из самых неожиданных, фантастических даже, выбирают, в конце концов, самое оптимальное. Но чего это стоит тому, кто принимает это решение, кто берет на себя весь груз ответственности?
В декабре прошлого года СПК "Союз" встал перед выбором: быть или не быть хозяйству? Они распродали колхозное стадо коров и молодняка, в котором было без малого 150 голов.
- Не потому, что были долги. Не было у нас долгов! К этому времени мы просто дожили до ситуации, когда коров попросту некому стало доить, - говорит Николай Иванович.
Когда коровник опустел, в какой-то момент показалось, что это конец, что решения нет. Но шестеро мужчин работоспособного возраста и одна женщина остались бы в этом случае без средств существования. Тортым – не та деревня, где можно найти для себя еще какое-то применение кроме колхоза.
Тортым – деревня одиноких бабушек, в основном. И семь человек, которые все еще держатся за коллективный труд, - это не те, кто мог бы запросто заняться чем-нибудь другим. Всем этим людям под шестьдесят, а в таком возрасте не каждый способен круто изменить свою жизнь. Да что там, мало кто на это способен, когда тебе под шестьдесят.
Породистые овцы как надежда на лучшее
Николай Иванович – самый молодой из всех колхозников. Ему нет еще и пятидесяти. И именно ему в результате единоличного мозгового штурма пришла идея приобрести вместо утраченного молочного поголовья поголовье овец. Как рассуждал председатель? Овцы – проще, чем коровы, по всем статьям. Они не такие привередливые в еде. Они даже воды потребляют меньше, чем коровы. И главное – их не надо доить! С доводами согласились и шестеро колхозников.
"На смотрины" в овцеводческое ООО "Молния" Малопургинского района они поехали всем колхозом, наняв для этого автобус. В Бобья-Уче разводят советскую мясошерстную породу овец. Посмотрев и изучив опыт малопургинских овцеводов, они решили рискнуть.
Звучит удивительно, но овцы для Тортыма – давно забытый скот. Их здесь давно никто не держит. А тут сразу двести голов! Да все как на подбор ладные, тонкорунные.
200 овец привезли в конце марта. За лето молодые барашки подросли, ярочки обгулялись и теперь ждут потомства. Они не разочаровали тортымцев. Но и выгоды пока от них они не получили. Бараны, как и обещали в Бобья-Уче, выросли крупными. Мяса от них можно получить в полтора-два раза больше, чем от овец привычной нам романовской породы. Покупателей на них пока не нашлось, хотя они, конечно же, обязательно будут. Надо искать рынок сбыта, что не проще, а скорее даже сложнее, чем овец вырастить.
- Нам сейчас надо бы их реализовать. Ждем покупателей. А ведь у наших баранов хорошее мясо. Сколько мяса дают привычные нам овцы? Не так много. А у наших – двадцать килограммов с каждой, не меньше. А то и больше. И мясо у этой породы белое, очень вкусное. Почти без специфического бараньего вкуса, - рассказывает председатель.
Покупатели пока тропку к ним не проложили. А вот волки в одну из сентябрьских темных ночей пришли по большой проторенной дороге прямо к загону, в котором живут ярки. Четырех они успели зарезать. Стадо удалось спасти благодаря охотникам, которые очень кстати оказались поблизости. Кстати, загон – это хорошее место для обитания овечьей отары. В Бобья-Уче взрослые особи живут в загоне, а не в овчарне, круглогодично, даже зимой. Тортым же слишком безлюдное и тихое в последние десятилетия село, и эта тишина манит диких животных, обещая легкую добычу.
И переплелись их жизни…
- Когда в 2002 году меня избрали председателем, у нас еще была школа. Народ в деревне еще был. С нас началась оптимизация. Кстати, у нас ведь нет ни одного человека, уезжающего на вахту. Некому и в колхозе работать, и на вахту ездить. Все разъехались - кто куда, - с горечью говорит Николай Иванович.
В "Союзе" заготовили сена нынче столько, что и овцам хватит, и на продажу. 480 тонн в рулонах закручено. Заложили и силосную яму. Почему не заложить, когда травы вдоволь и техника имеется? Добро не пропадет - из силоса тоже можно сделать деньги.
Николай Иванович чувствует ответственность перед этими немолодыми уже людьми, своими земляками. И перед своей деревней, тем, что от нее осталось, - тоже. Бабушки, коротающие свой век в одиночестве, в этой горстке колхозников все же видят надежный тыл.
Лидия Мироновна Лекомцева, с которой мы встретились на пустынной тортымской улице, рассказала мне, что колхозники во главе с председателем Николаем Ивановичем заготовили нынче вдоволь дров, чтобы ими можно было топить печь в здании бывшей почты. "Пенсию получать теперь будем в тепле", - говорит Лидия Мироновна, всю свою жизнь проработавшая в колхозе. Про нынешние дела своего теперь уже маленького колхоза она тоже наслышана. Жизнь деревни и жизнь колхоза давно тесно переплелись. Радость колхоза – радость таких, как моя пожилая собеседница. А их горе – горе всего колхоза. Зимой умерла дочь Лидии Мироновны Вера, работавшая дояркой. Умерла внезапно. Эта смерть перечеркнула будущее колхозного стада. А Лидия Мироновна целыми днями старается держаться на улице. Дома ей все напоминает о дочери.
А на улице ей, по ее собственному признанию, хорошо. Здесь она охотно знакомится с туристами, приезжающими посмотреть на местный храм. Она охотно рассказывает о былой красоте Тортыма, о том, какой колхоз здесь был когда-то и какие трудолюбивые люди жили… И неизменно добавляет: "И нынче работают. Стараются. Хотя и живут тяжело".