Мы и внука Ваньку к себе взяли, а она все недовольна. Была я сегодня у нее. Вроде, все хорошо и ладно в избе, а она на дочке, внучке нашей Ниночке, ни с того ни с сего злобу срывает, Ганька-то. Хоть, может, ты с ней поговоришь? А? Семен?
— Да буду я еще в ваши бабские дела влезать. Ты была у нее и поговорила бы, спросила, что с ней происходит, может, больна чем Ганька-то. Нинка хорошенькая, послушная растет, хоть и маленькая совсем. У нас с братом Ванюшкой играет. Он ей сказки смешные придумывает, смеются они. Учит ее — буквы ей рисуют большие. В коробочки они играют, что я им от доктора принес, от лекарств которые. Да и кормится внученька все больше у нас. Опять же, к Ванюшке тянется, а заберем Нинку, Ганька совсем разбавляются. Не дай бог, найдет себе кого. Что тогда Сергею станем говорить, когда вернется?
— Да ну тебя, Семен, скажешь тоже. Переживает она, как там ему служится, говорит, задерживают, новую технику осваивает, пока не отпускают, нам-то он только приветы шлет, а так она довольна всем — и что Ванька у нас, и что за внучкой смотрим. Корова у нее хорошая, вот-вот отела ждет. Опять же жалуется, что корова старая-то.
— Ах, Ален, не знаю, что тебе и сказать — как в правление схожу, наслушаюсь там всякого, так на душе тяжело становится. Агроном, слышишь, говорит, как бы война не случилась. Он, видишь, все больше радио слушает. Это мы с тобой сидим тут при семилинейной лампе и не до радио нам — все дела да заботы свои. Может, и Ганька наша... Ты думаешь, она не слышит, о чем там говорят? Слышит, конечно, вот и психует, все-таки двое детей, Ваньке сколь? С 36-го — пять на днях, А уже буквы знает — девки наши учат его. Ниночке тоже в апреле три будет, а тут папки нет. Вот Ганьке всякие мысли в голову и лезут.
— Ладно, Семен, так и быть, схожу к ней, поговорю. Ниночку буду сама забирать к нам, чтобы Ганьке не бегать. Я ей все выскажу. Она тоже должна понять и осознать, что у нас Настя еще не замужем, Симке только 16 будет, Маруська тоже. Я сама уставать стала. Ты работаешь, столяришь, а хозяйство и по дому все на мне. А Ванька с Нинкой пусть у нас живут — я и присмотрю, и накормлю, благо, хозяйство позволяет, прокормиться — картошка, яйца и молочко свои. Кизяка мы запаслись, зиму, считай, прожили. Не мерзнем. У Ганьки тоже все есть, изба теплая, корова, да и девки наши во всем помогают. В погребе засолки хватает до нового урожая. Дни вон как летят — весна на носу, а там и лето. Смотришь, Сергей вернется, не в тюрьме чай. Нам с тобой, Семен, Маруську надо приструнить. Она как стрекоза летает, все смешинки ей, гулена. Мужики так и смотрят — красивая, зараза, песни поет. Поездка с концертами ее избаловала. Ты бы приструнил ее, Семен.
— Знаешь, Ален, я вот слушаю тебя, ты вроде умная баба, а не понимаешь, что мы сами во всем виноваты перед Ганькой — тяжело ей. Сколь ей довелось без мужа мыкать? Так-то. В 31-м годе, когда на срочную уходил служить, не записали их. Подумаешь, годика не хватило ей до замужества. Может, мы могли бы тогда как-то помочь. А вышло как? Ушел служить, а она тяжелая осталось, ждала его. Мы радовались — работящая. И горе случилось — ребеночка скинула. Каково, скажи, ей было?! В 33-м пришел Сергей, сержанта дали тогда. А год каким тяжелым оказался! Неурожай, гибель одна — скотомогильник только и рос. Ужас тот помнишь?
— Сергей трактористом устроился, дом мы им соорудили, радуемся — жить есть где. Они в ту голодную пору второго ребеночка потеряли. Помнишь, как Ганька болела, умрет, думали. И все-таки не настояли мы, чтобы им расписаться. Ладно, мол, подумаешь, многие без росписи, живут — да и дай Бог. В 36-м Ванечка родился — радуемся, наследник. Хату им решили ставить новую, а что не записаны — опять недосуг. Работаем, молчим, не до того было. Мол, хорошо живут, скотину завели. А в 38-м Ниночку родили. И что? Дожили! В 39-м на Финскую забрали Сергея. Каково Ганьке? Ну, помогали ей, а на душе что — лишь бы сынок жив остался!
— Слава богу, живой вернулся, окреп, возмужал, домой лейтенантом вошел. Семья у сына хорошая, оба работают, детей двое, помогаем. Он — тракторист знатный, его хвалят, гордимся. Теперь в 1941 вошли, и опять пошло-поехало.
— Ален, скажи, какого числа в феврале Сергея вызвали в военкомат? Забыл я — 16-го или 18-го? Ладно, неважно. Пришло распоряжение из области командировать на переподготовку для изучения новой тяжелой военной техники. Письма Гане приходили из города Вольска. Вот и рассуди теперь, опять Ганька одна — и не вдова, и не жена. На детей ничего не получает, а мы машем рукой — подумаешь, копейки.
Я тебе, Ален, так скажу — когда я в контору ходил, понаблюдал за невесткой, понял ее настроение и не выдержал. Не хотел я тебе говорить, но уж коли случился у нас этот разговор — скажу. Был я у военкома и всю историю невестки и сына рассказал. Военком посоветовал сыну письмо отправить и даже помог написать. Так вот, Сергей почитает письмо и напишет рапорт своему начальству, укажет причину, и его должны отпустить в отпуск дней на 10. За это время они с Ганей узаконят свои отношения. Должно сработать! Будем Сергея ждать.
В апреле приедет зять Мишка с братом своим Андреем. Хотят тебе к печке плиту чугунную с духовкой пристроить, теперь многие так делают. Тебе облегчение, печку топить реже будешь, плиту станешь осваивать, она и согревать нас будет через дымоход.
Пасха в этом году 20-го. Пусть девки наши, как плиту поставят, приберутся — побелят, где скажешь; ту же печку, угол в кухне, где теленка держали. В избе порядок наведут, рамы двойные я помогу убрать. Окна пусть помоют, сама знаешь лучше меня, что и как делать…
Накануне
В семье Семена Феоктистовича и Елены Владимировны Володиных все шло своим чередом. В начале мая их сыну Сергею разрешили поездку домой на две недели. Эти дни для всей семьи стали самыми радостными. Сергей с Ганей зарегистрировались, их торжественно поздравляли. Все были счастливы, особенно дети — Ванечка всем объявил, что будет военным; Ниночка радовалась, что папа ее берет на руки и качает на ногах. К концу отпущенного срока стали готовиться к проводам. Билеты купили заранее. Женщины грустили, плакали, как это обычно бывает в русских семьях при расставании. Провожали сына, мужа и отца со станции Романовка Саратовской области в город Вольск. Сергей был счастлив, улыбался. На одной руке держал Ваню, который крепко обнимал отца за шею, на другой примостилась Ниночка. Ганя смотрела на мужа и детей — в те минуты она чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете. Сергей, входя в вагон, опустил детей и расцеловал. Гане сказал: "Дорогая, не скучай и не плачь, береги детей. Знай, что 16 июня в районе степной зоны города Вольска будут проходить пробные полевые стрельбы — будем испытывать ходовую часть новой боевой машины танк Т-34. После стрельб я приеду домой, потерпи еще немного, хорошо?"
Поезд тронулся, а Ганя и дети смотрели за движением вагона, из окна которого махал рукой Сергей. 22 июня началась Великая Отечественная война…
О Сергее
Сергей Семенович Володин (1913 — 1943 гг.) был моим родным дядей — братом мамы Анастасии Семеновны Володиной. Долгое время он считался без вести пропавшим. В последнем письме, которое пришло с фронта в августе 1943 года, Сергей написал, что ожидаются тяжелые бои под Смоленском. По просьбе моего отца в поисках солдата помогал писатель Сергей Сергеевич Смирнов, который занимался розыском без вести пропавших. Он не нашел данных о гибели Сергея, но, вероятнее всего, мой дядя участвовал в боях под Смоленском, где осуществлялась операция "Суворов", призванная нанести поражение немецкой группе армий "Центр" и овладеть рубежом "Духовщина-Смоленск-Рославль", чтобы не допустить переброску вражеских дивизий с участка фронта на юг. Возможно, Сергей погиб в тех решающих кровопролитных сражениях за город Рославль в августе 1943 года.
От автора
Я счастлива, что не предали забвению, как это было в девяностые годы, великую Победу нашего народа над фашизмом. И теперь находят могилы погибших и узнают имена. Повезло и нам — в Арсеньевском райвоенкомате Тульской области нашлась запись о том, что тяжело раненого Сергея Володина взял на борт самолета военный корреспондент, летящий в Москву, но солдату было очень плохо — его сняли с борта и отправили в госпиталь для тяжелораненых, который находился в одной из деревень в Арсеньевском районе Тульской области. Спасти солдата не удалось, он захоронен на близлежащем кладбище. Сейчас той деревни даже нет на карте, но есть кладбище и памятник, на плите которого высечены имя нашего героя Сергея Семеновича Володина. Мы ездили туда, долго не могли найти захоронение — помогли старожилы…
Каждый раз встречая День Победы, я испытываю горечь утраты близкого человека, всех защитников Родины. В этот юбилейный год с особой болью вспомнился рассказ мамы о погибшем брате еще и потому, что из-за пандемии не получилось поехать с родными на Братское захоронение к памятнику, где он нашел свой последний приют.
Какие бы не выпадали беды
Печальной нашей русской стороне,
Всегда мы помним славный День Победы,
И в нашем сердце те, кто пал на той войне,
Нам землю завещали наши деды,
Политую их кровью и слезой...
Я поднимаю тост за День Победы
В год юбилейный, светлый и святой.
Мне от войны оставлены медали
Да три холодных траурных плиты
Да память и любовь, что завещали,
Да свет пятиконечной той звезды.