Ляхина Клавдия Егоровна из деревни Лягушино – одна из стрейших жителей Черновского поселения.Родилась 16 января 1928 года.
Отец Егор Прохорович Ляхин, 1894 года рождения, мать Елизавета Ивановна Ляхина (Жужгова), уроженка д. Плешки (Малая Потка).
В гражданскую войну отец воевал за белых. Летом 1918- го воткинские заняли Плоску, Егора Прохоровича старший брат Иван уговорил уйти из Лягушино в Плоску. Отступив с войсками Колчака до Уфы, отец перешел на сторону красных.
По словам Клавдии Егоровны, ее отец потом всю жизнь словом Советскую власть плохо не упоминал. Когда она была маленькая, к ним приходили шесть сестер отца и вспоминали, как их заставляли копать окопы у деревни Лягушино. Окопы были под "Бабушкиным угором", а выше стояла артиллерия.
Кроме Клавдии в семье были еще брат Алексей и сестры Татьяна и Евдокия.
Отец работал пастухом и скотником в колхозе "Восьмое марта". Запомнился 1934 год, когда начался голод. Она рассказывает как ели суглинку из льняного семени, картофельные очистки, выхлопывали оденки из колхозных мешков. Летом ели полевой щавель, луговую редьку, "моркошку", тоже полевую, лебеду. По словам бабушки, голод, начавшийся в том году, до войны так и не прекращался. В поисках лучшей доли семья уезжала в поселок Красный коммунар, а потом в Сибирь. Тогда много людей из Лягушино уехали. Приехав в Сибирь к знакомым выходцам из деревни, поняли, что голодно и там. Отец, поработав скотником, решил вернуться в деревню.
В Лягушинской начальной школе Клавдия окончила три класса. А летом 1941 года началась война. Об учебе следовало уже забыть. Отец сказал дочери: " Клава, хочешь есть, иди работай". И она начала работать в 13 лет: пасла коней с отцом. В 14 уехала в Пермь на ФЗО им.Дзержинского, чтобы освободить семью от лишнего рта. Но с завода сбежала, за что в первый раз чуть не попала под суд.
Вечерами, после работы, отец посылал дочь в соседние деревни просить оденки из мешков. Вспоминает, как в Завирохах ее сильно искусала собака глухонемой женщины по прозвищу Бома, с которой жил пасынок Иван Филлиппович Корзухин (мой дед). Их дом был первым, под горой, на въезде в деревню со стороны Лягушино. После этого в Завирохи за едой больше не ходила, стала ходить в Осиновку.
Клавдия Егоровна вспоминает: "Завирохи была очень красивой деревней под горой, с ключом и мельницей. У твоего деда была любимая песенка-присказка:
Вы молоденькие девушки,
Молоденький и я
Вы пойдете на вечерочки,
Возьмите вы меня."
Деревня прекратила свое существование после того, как в 1964 туда не стали проводить электричество.
В годы войны в Лягушино было самое большое количество колхозной живности - 14 корпусов со свиньями, овцами, коровами, телятами и птицами, а так же два корпуса с лошадьми на 140 голов (!). Всю продукцию отдавали фронту, себе не оставалось. После войны поголовье стало постепенно снижаться.
Село Черновское тогда начиналось с того места, где стоит сейчас магазин "Пайщик", улицы 1 Мая еще не было. На месте Черновской ПМК был льнозавод с околотком, на удалении от основного Черновского. Но до конца войны Клавдия в Черновском практически не бывала, так как времени не было.
После войны, в 1946 году 18-летнюю Клавдию первый раз отправили на лесозаготовки на Вишеру. Там давали продпаек, мыло и 600 грамм хлеба каждый день, а еще деньги, которые посылала домой. Но тяжелого режима и труда Клавдия не выдержала и бежала, за что нависла угроза уголовной ответственности во второй раз. Отец говорил Клавдии, что нужно там работать, чтобы получить паспорт и уехать в город. Чтобы избежать ответственности, в октябре 1947 года Клавдия поехала на лесозаготовки второй раз. Мама ее уже болела и умерла 13 декабря 1947 года. Через полгода, 30 мая 1948 года умер и отец.
Наказ его Клавдия Егоровна так и не выполнила, оставшись на всю жизнь в деревне. Работала свинаркой, пахала на лошади пары. Вспоминает, в колхозе был племенной бык Ванька, фото которого и семя отправляли в Москву.
Гордость Лягушино – большая птицеферма, единственная на большую округу. Свинарник и птицеферма к середине шестидесятых стали почему- то не нужны.
В зимнее время колхоз выделял три бригады по 70 человек на лесозаготовки.
Мужчин в деревне было мало, родила двоих детей, не выходя замуж, и сохранила фамилию своего отца. С женой отца своих детей всю жизнь поддерживала хорошие отношения, ходили друг к другу в гости.
Клавдия Егоровна про себя говорит: "Я добрая была, нищего накормлю, а цыгана в дом ночевать пущу, и никто меня никогда не обманывал".
Сыновей помогала воспитывать и кормить сестра, она даже перешивала им одежду. Сестра жила в Гладком Мысу и почти до самой смерти работала почтальоном, ходила пешком до Тойкино, Черновского и Лягушино. Она уже ушла из жизни.
Школу в деревне ликвидировали. А когда еще и от околицы деревни сдвинули на километр дорогу на Частые, Лягушино стало хиреть, люди стали уезжать. В Черновском в пятидесятые – шестидесятые годы появилось много организаций, где требовались рабочие руки.
Клавдия Егоровна охотно бралась за любую работу, и ей без опаски поручали любые провальные участки. Долго уговаривали Клавдия Самсоновна Кожина и Тамара Ипатовна Лошкарева вступить в КПСС, но Ляхина отказывалась из-за того, что "тятька был белым". Но потом все же вступила в партию.
До пенсии (1983) работала на ферме и в телятнике. До 1989 года еще топтала тропинку на ферму, а потом передала группу телят пришедшему из армии Владимиру Поздееву.
Награждена многими наградами, является ветераном труда. С Доски Почета совхоза "Дзержинский" практически не снималась её фотография.
Все девяностые и двухтысячные Клавдию Егоровну можно было видеть на Частинском тракте, идущей пешком в Черновское или обратно. До последнего жила в родной опустевшей деревне, ревностно следя за Тихвинской часовней и ключиком. Была в маленькой Лягушинской общине из десяти человек своеобразной старостой, которую беcпрекословно слушались.
Вынужденно переехала в Черновское только тогда, когда старший сын потерял ногу, чтобы ухаживать за ним.
В Черновском также проживает её землячка Мария Петровна Бочкарева (Пестренина), которая на два года старше Клавдии Егоровны. Она резюмирует: "Видимо, вода святого источника, под Тихвинской, нас поддерживает. В черновской Осиновке жива столетняя Александра Степановна Лушникова – вот уж она-то поробила, так поробила! Жива так же Евгения Николаевна Наумова, 1924 года рождения".
"Старая я сейчас, – говорит она. – По ночам не сплю, мысленно воссоздаю в памяти облик послевоенной деревни, пересчитываю дома и вспоминаю всех жителей поименно. Было и 120, и 360 человек. Названий улиц не было, а были названия околотков, групп домов – "Тятина репка", "Подгорица", "Ельник", "Шляпниково".
Со слов Клавдии Егоровны составлен план деревни, такой, какой она ее помнит.