Он уходил на войну тридцатичетырехлетним отцом большого семейства, оставив дома свою жену Ксению Григорьевну и шестерых детей, самой старшей из которых, дочери Анне, было одиннадцать лет, а младшему еще не было и года. Тяжело было матерям провожать на погибель молоденьких ребят, не менее тяжело было провожать и зрелых мужчин, оставлявших дома на произвол судьбы кучу ребятишек. Василий Федорович своего отца не помнил – он умер в год его рождения. Отец служил в Ардатовском уезде каким-то начальником, домой приезжал нечасто; зимой в дороге сильно простудился и умер в сорок пять лет, оставив сиротами семерых детей. Дети его посещали школу и были грамотными. Василий Федорович не понаслышке знал сиротскую долю, как их, полураздетых и полуобутых клевали все, кому не лень. А был бы отец, кто бы их тронул? Вот поэтому и было ему тяжело вспоминать на войне, когда неподалеку гремели раскаты орудий, своих любимых жену и детишек.
До войны Василий Федорович работал в своем колхозе учетчиком, а еще владел ремеслом печника и портного, поэтому его семья считалась состоятельной.
Пройдя короткие военные курсы, он попал на передовую и был контужен в первом бою. С тех пор, как он рассказывал, в его голове всегда слышался шум и жужжание, и заметно ослаб слух. Из-за головных болей Василий Федорович всю жизнь принимал лекарства. В январе 1942 года, когда на участке Западного фронта началась наступательная операция, в одном из боев, Василий Федорович был тяжело ранен в руку, потерял много крови, кости руки и суставы были раздроблены и пять месяцев, боец пролежал сначала в полевом госпитале, а затем в эвакогоспитале, где он, после лечения, был признан негодным для дальнейшей службы и 22 мая 1942 года выбыл по месту жительства.
И, хотя пальцы руки были скрючены, дрожали и не выпрямлялись, доктора обещали, что если он будет разрабатывать руку, то через несколько лет она восстановится. "Велика заслуга военных хирургов, - говорил воин, - они собрали мне руку из многочисленных осколков костей и сохранили ее".
Со станции дошёл солдат до деревни, где пешком, где на подводе, и вечером, прижав под шинелью руку к груди, он зашёл к себе домой. Увидев свою семью, собравшуюся за столом, под керосиновой семилинейной лампой, он едва не потерял сознание от волнения, слабости и усталости. Одной рукою Василий Федорович не смог даже обнять всю стайку окруживших его ребятишек и свою, плачущую от счастья, жену. Как пришлось прожить ей этот трудный год и сохранить всех своих детей, знала только она. А сейчас, рядом со спокойным и рассудительным мужем, ей уже ничего не было страшно.
Старушки говорили: "Видно кто-то из твоих детей, Ксения, очень счастливый – отец вернулся с войны!" и она отвечала: "Да, один из них родился в рубашке".
Родила Ксения Григорьевна еще четверых детей и стала Матерью-героиней, получив сначала ордена "Материнская слава" 1-й, 2-й и 3-й степени, а потом -"Мать-героиня".
Рука у Василия Федоровича понемногу разрабатывалась и, чтобы вырастить детей, супруги не боялись никакой работы. Хозяин, кроме работы в колхозе был знаменит на весь район своим умением класть печи, шить тулупы, шубы и поддевки, был он и замечательным пчеловодом. Помнят дети, как теплыми вечерами возвращался отец с работы, и вся семья садилась ужинать. За столом ели из одной большой чашки, подставляя под деревянные ложки кусочки черного хлеба. У каждого была своя, отмеченная зарубкой ложка. После ужина, когда дела по дому были закончены, молодежь выходила на улицу и садилась на скамейку перед домом, куда потом притягивались остальные парни и девушки с их конца, а Василий Федорович брал в руки нехитрый инструмент портного – ножницы, шило, иголки да нитки и садился выполнять очередной заказ. Время от времени строчила швейная машинка "Зингер". Шил он и ночами, а когда глаза начинали слипаться, говорил жене, которая рядом с ним чинила одежду многочисленного семейства, или пряла, или вязала, - "Давай, Ося, (так в мордвах называли Ксений) чтобы не заснуть, будем потихоньку петь". И они пели.
Своих детей супруги обучили разным ремеслам – одни научились шить, другие класть печи, плотничать, умели играть на гармони, а девушки все стали рукодельницами.
Гордился Василий Федорович тем, что пятеро его сыновей и четырнадцать внуков выполнили свой священный долг перед Отечеством, а один из внуков стал кадровым офицером.
А всего у супругов Каляковых было 24 внука и 53 правнука. Сыновья женились, дочери вышли замуж, строили дома, но отцовский дом оставался для всех главным связующим центром всей огромной семьи.
"Таких людей, как Василий Федорович и Ксения Григорьевна у нас в деревне больше не было", – говорят новочамзинцы. Кроме своих ребят в их семье всегда толпилась молодежь. Ксения Григорьевна, заметив, что кто-то из парней слишком оброс, пострижет его, увидев на ком-то несвежую рубашку, заставит снять ее и надеть одну из рубашек своих сыновей, а эту постирает и выгладит для следующего вечера. Хлеб она пекла каждый день, так как кроме своего семейства кормила всех присутствующих. Никогда хозяева не повышали голос ни на кого.
Уходят в прошлое прожитые годы. Василий Федорович и Ксения Григорьевна Каляковы были счастливы в своей жизни, но не забывали своих односельчан, погибших на войне, среди которых были и брат Василия Федоровича – Иван Федорович, и брат Ксении Григорьевны – Иван Григорьевич; 70 новочамзинцев погибло на фронтах Великой Отечественной войны.
Не понимали внуки, почему дед, когда они его расспрашивали о войне, каждый раз говорил: "Вам незачем знать про это. Не дай Бог пережить такое. Главное, чтобы эта беда не повторилась никогда".