Оттягивать решение вопроса стало не только невыгодно, но и опасно. И какая ждёт награда человека, нашедшего новые источники соли, трудно даже представить. Настало время вспомнить о цели написания статьи и воздать должное первому из лиц, упомянутому в её начале — Василию Никитичу Татищеву — последнему на тот момент времени "птенцу гнезда Петрова", как современники называли соратников императора — надёжных и верных проводников его замыслов в жизнь, остававшегося на "государевой службе".

Началась карьера этого человека во время Полтавского сражения, в 1709 году, когда в критический момент боя царь сам повел в наступление один из батальонов новгородского полка. По словам самого Татищева: "... счастлив был для меня тот день, когда на поле Полтавском я был ранен подле государя и когда, по обыкновению своему, он поцеловал меня в лоб, поздравляя раненных за Отечество..."

Пётр I и Василий Татищевкартина Е. Широкова "И посему быть"

Так, чисто случайно, молодой драгунский офицер обратил на себя внимание Великого человека. Далее последуют Северная война со Швецией, изучение картографии и военного дела в Германии и Польше, горного и монетного в Швеции, различные ответственные поручения внутри страны, в том числе организация курсов картографии, монетный двор, наведение порядка в Башкирии. Руководство уральскими заводами, а вернее сказать, - создание государственной металлургии. Уже после смерти Петра I, в 1734 Татищев назначается руководителем всего Уральского края. Под руководством этого человека построено тридцать металлургических заводов, основан Екатеринбург и сделано многое другое.

Анна Иоановна

Татищев блестяще справляется со всеми поручениями, приобретая знания, опыт и … недругов. Успешная карьера заканчивается, когда наш герой встал на пути всесильного фаворита очередной императрицы — Анны Иоанновны — Бирона, пожелавшего прибрать к рукам, т.е приватизировать, заводы, построенные Татищевым. Фабрикуется дело о злоупотреблениях, которые будет тянуться до 1745 года, а пока в 1737 году его убирают с Урала под благовидным предлогом — возглавить оренбургскую экспедицию. Василий Никитич остаётся верен себе — работает с полной отдачей: находит, что место основания города выбрано неудачно, доказывает это столичным властям, выбирает новое и начинает строить краевой центр, ведёт картографические работы, налаживает торговые связи со Средней Азией. Пятого августа того же года Анна Иоанновна поручает ему именным указом, кроме составления карт отдельных провинций, чем Татищев занимается много лет, восприняв устное пожелание Петра I как указ, дополнительно составить генеральную карту империи и это при имеющемся в академии географическом департаменте, который уклоняется от сотрудничества и Татищев ведёт работы самостоятельно, разработав и разослав по губерниям вопросники, сообщая в академию: ".. всем геодезистам роздал, чтобы получате известия, удобно было генеральную географию сочинять..."

Василий Татищев

Тем временем следствие по его делу не прекращается. В мае 1739 Татищева отстраняют от всех дел и назначают следственную комиссию, состав которой подбирает лично Бирон. Тем не менее, комиссия не смогла собрать убедительных доказательств вины чиновника и не решилась вынести приговор. Татищев почти два года живёт в столице под домашним арестом, плодотворно занимается наукой. Неопределённость угнетает. Оправдания нет, дело лишь отложено.

Елизавета Петровна

События тем временем развиваются по непредвиденному сценарию. 7 октября 1740 года умирает Анна Иоанновна, через месяц арестован всесильный Бирон. Работа комиссии по делу Татищева буксует. В июле 1741 года глава кабинета министров Остерман, не видя путей примирения раздоров калмыцких улусов, грозящих большими неприятностями, предлагает опальному чиновнику возглавить калмыцкую комиссию, созданную для наведения порядка, обещая, что если наш герой успешно справится с поручением, то "вымышления клеветников уничтожатся". Татищев даёт согласие, о котором в последствии не раз пожалеет, 18 августа выезжает в Царицын.

Эрнст Иоган Бирон

Имея башкирский опыт решения аналогичных проблем , 29 ноября он сообщает в столицу, что "калмык благополучно развёл и одного другому обидеть не допустил...". Он серьёзно болен и просит кабинет министров отпустить его "на покой... ибо... малейшие трудности сносить "по старости" и слабости не в состоянии...", но тому не до Татищева и не до калмыцких разногласий: власть вновь переменилась — 25 ноября 1741 года на трон взошла дочь Петра I Елизавета. Как гласит народная мудрость: "Новая метла по-новому метёт" - Остерман угодил на плаху. Татищев надеется на отставку или на перевод в столицу, но вместо этого новая хозяйка Зимнего дворца назначает его по совместительству Астраханским губернатором. Подобное "оказание доверия" при всех режимах считалось почётной ссылкой.

Даже перечислить все сделанное Татищевым за четыре года пребывания на посту астраханского губернатора затруднительно: этот неравнодушный человек вникал во всё: от санитарии до состояния дел в адмиралтействе и вопросов внешней политики – в столице опасались войны с Персией.

"Наследство" досталось в ужасном состоянии. Его собственная оценка обстановки: "Люди разогнаны, доходы казенные растеряны или растрачены, правосудие и порядок едва когда слыханы, что за таким великим удалением и не диво".

Степная провинция – это не Урал с его промышленными предприятиями. Денег нет даже у чиновничьего аппарата, т.к. власти из-за пустой казны перевели всех на "подножный корм". Губернатор не исключение: несколько месяцев жалованье не выплачивается, затем лишь половинное. Тем не менее, дело есть дело. Наведение порядка начинается с администрации. В столице идет поток жалоб. Появляются новые недоброжелатели, но Татищев остается верен себе – ссорится с высокопоставленными вельможами и государственными коллегами. Старый, но неугомонный патриот (ему уже 55 – по тем временам очень почтенный возраст) не может или не хочет понять, что положение дел в империи давно изменилось, что интересы государства у чиновников всех уровней давно переместились на задний план, время гигантов прошло, их сменила посредственность и что он со своим "Петровским" отношением к делу остался в одиночестве.

"… и в Сенате по моим представлениям злоба бессовестная или недосуги ко всякому рассмотрению, не сходные резолюции, или молчание вижу…", - пишет Татищев новому генерал-прокурору Никите Трубецкому, бывшему единомышленнику, оказавшемуся в январе у Елизаветы, вовремя сменив свои взгляды и убеждения, о чем в Астрахани, конечно, ничего не известно. Ждать помощи неоткуда…