Ночь на войне перед боем бывает самой короткой… и в то же время самой длинной. За эту ночь человек успевает пережить все заново. Она, твоя собственная жизнь, наплывает на тебя и проходит мимо в небытие, как чужая, картинками событий давно минувших дней. Все успеваешь увидеть и вспомнить. Одного только человек не успевает в эту ночь, в ночь перед боем, самого главного - насытиться жизнью. Так, во всяком случае, кажется в те минуты, в те последние…
Такие мысли часто посещали воинов во все времена. Так было и с нашим земляками-разведчиками, победителями в Великой Отечественной войне 1941-1945 году, слава богу, вернувшихся домой. Это Андрей Карасович Булгаков и Леонид Дмитриевич Михайлов.
Два боевых разведчика какое-то время даже служили на одном Карело-Финском фронте. Уходили как тот, так и другой в ночь за "языком" на лыжах, пешком. Жалко, что у этих парней с Горного Алтая военные дороги никогда не переплетались.
Андрей Карасович с 1939 года служил в рядах Красной Армии и оттуда ушел в 1941 на фронт.
Служил в разведке политруком. А кто такой политрук в то время? Это человек хочешь не хочешь, а будь во всем и всегда впереди других. Боевые задания всегда опасны и ответственны. Разведчики не громили вражеские дзоты, аэродромы. Они делали самую черновую и в то же время ювелирную работу войны. Они разведывали, изучали обстановку и вели вперед полки и дивизии. Помнит старый солдат, что при освобождении Сталинграда, он был свидетелем капитуляции немецкого генерала Паульса. После Сталинградского "котла", фашисты уже стремительно откатывались так, что наши войска едва успевали их преследовать. При этом они сдавались в плен целыми подразделениями, поднимая руки и заученно кричали "Гитлер капут!". После Сталинградской битвы в составе Белорусского фронта Андрей Карасович форсировал великий Днепр.
Ночь. Переправа. Тишина, нарушаемая только позвякиванием оружия, стуком котелков и лопаток, шуршанием тяжелых сапог, да сдержанным говорком бойцов. Пока переправа проходила успешно. Время и место для переправы были выбраны удачно. Все чувствовали это и радовались. Хотя, конечно, каждый знал, что в любую минуту переправа может быть обнаружена и тогда торжественность ночи превратится в кромешный ад. Через несколько минут так и получилось… Начался обстрел реки и берегов. Туман завыл, загрохотал, послышались крики и стоны раненых. Снаряды падали и падали… Вот появились вражеские бомбардировщики. Они бомбят каждую машину, каждую лодку на реке. Кругом стоял страшный грохот. Кровь людская окрасила днепровскую воду.
"Тогда отца наградили Орденом Славы 3 степени, - рассказывала дочь Валентина.
После Днепра вновь были сложные вылазки, ночные походы за "языком" - откуда в роту возвращались не все. Поименно уже и не вспомнить. Жаль юности своей, прошедшей в окопах, больно за друзей, боевых товарищей, не доживших до победы.
Андрею Карасовичу довелось видеть разрушенные до основания не только маленькие села, но и большие города. Он принял участие в сражениях под Москвой и Ленинградом. Бывало их, разведчиков, забрасывали в тыл врага. Покажут пару раз на земле как дергать кольцо от парашюта и все, лети… А в воздухе не захочешь, да придётся прыгать без единого тренировочного прыжка. Враг не ждал, его надо было уничтожить до конца.
Перед освобождением Польши отца наградили Орденом Славы 2 степени. После ожесточенных боев, боевых операций под польским городом Познань, от имени генерального штаба за смелость и мужество отец был награжден медалью "За отвагу", "За победу над Германией". Были и другие боевые награды, к сожалению, они не сохранились".
Уже в 1944 году в бою за немецкий город Кенигсберг Андрей Карасович не видел "тяжко вздыбившейся рядом с ним большой массы земли". Он не слышал потрясающего обвального грохота взрыва. Его контузило. Когда он очнулся, то понял, что совсем не может двигаться, был ранен в поясницу. Оглянувшись, увидел рядом совсем молоденького солдатика. У него были перебиты кисти рук. Одна правда еще висела на одной жилке. Надо было спасти солдата, и раненый политрук попросил его придвинуться к нему. Подавив боль, Андрей Карасович без труда перерезал ему эту жилку и велел двигаться к штабу. Сам же остался на поле боя. Здесь опять пришли к нему мысли о жизни перед смертью, хотя он уже был готов принять ее, но все же… хотелось жить. Вспомнился ему его далекий край, любимая девушка, ждущая его, своего дорогого солдата домой. Он даже почувствовал запах трав и цветов алтайских гор. Так захотелось домой… И вдруг впереди замаячили фигуры трех немцев, которые добивали раненых бойцов. Тяжело раненый политрук решил дешево не отдавать свою жизнь, решил еще побороться – ведь при нем был его командирский пистолет. Эта была его последняя схватка с врагом. Из этой, как и из предыдущих боев, он вышел победителем. Теряя сознание он видел, как к нему бегут наши санитары с носилками, которых к нему отправил молодой солдатик. Так эти два незнакомых бойца, помогая друг ругу, победили смерть. Уже после войны боевой политрук рассказывал своим детям, что такая взаимовыручка не раз спасала жизнь бойцов.
Почти в таком же положении оказался на фронте Леонид Дмитриевич Михайлов.
Он также как Андрей Карасович, был контужен, но только имел два менее тяжелых ранения. Войну Леонид Дмитриевич встретил по мальчишески задорно: вот, мол, покажем этому Гитлеру. Узнает он, кто мы такие! Стоит только попасть на фронт – взять винтовку и ра-раз! – от фашистов только клочья полетят… так уж хотелось побыстрей попасть на фронт. И, тайком от матери, он, прибавив себе два года, добровольцем попадает на Карело-Финский фронт в разведывательный батальон. Их бесстрашная "семерка" не раз доставляла ценного "языка". "Семерка" была у них интернациональная: украинец, казах, башкир и русские. Особенно дерзкие были их вылазки в тыл врага зимой. В темную ночь и в метель их никто не ждал. Вот тогда они и появлялись. С августа 1944 до мая 1945 года он воевал на втором Белорусском фронте в дивизионно-разведывательной роте. На войне о них, о сибиряках, говорили: "Впереди идет сибиряк, как лисица – снега не пошевелит, а назад прет как медведь!" и немец знал с кем имеет дело. Кричат обычно: "Сибыряк! Сыбыряк!"- и, скорее головами в снег. Сколько еще будет до конца войны "языков" у наших земляков-разведчиков, осторожных и решительных. Разведчик мог всю ночь пролежать под носом у врага, не шелохнувшись и мгновенно исчезнуть, когда нужно. За храбрость и проявленную отвагу в Великой Отечественной войне Леонид Дмитриевич награжден орденами Красной Звезды, Славы 2 и 3 степеней, медалями "За отвагу", "За оборону Заполярья", "За победу над Германией", юбилейными медалями.
У каждого разведчика свой, особый путь в разведку, все-таки в основном эти пути чем-то схожи между собой. У каждого своя ночь перед боем, которая дает "поговорить не только с близкими, но и с самим собой..."