Моя командировка на Ямал в декабре 2018 года в нынешнем обернулась событием для районной газеты значительным: в январский номер "Журналистика и медиарынок" заверстали отрывки из книги "Трибуна сопричастности", которую я в Салехарде подарила Владимиру Касютину, секретарю Союза журналистов России, редактору журнала.
Для публикации редколлегия отобрала рассказы Константина Гнетенева о Федоре Титове (Федору Ивановичу 20 мая 2019 г. исполнилось бы 90 лет) и Николая Гребенщикова об Антоне Базаджиеве, который на днях отпраздновал 80-летие.
Счастливый причал
Николай Андреевич Гребенщиков, ответственный секретарь газеты в 1970–1978 гг.
– Тираж у нас при плоской шлёпалке был до 10,5 тысяч экземпляров. Народ газету ждал, читал "от корки до корки", как говорится. И очень много поступало писем в редакцию от читателей. У редакции был завидный авторский актив. Даже начальники отчитывались о деятельности своих контор без отписок, а серьёзно и обстоятельно, на понятном народу языке. Газета "Беломорская трибуна" из "сплетницы" превратилась в информатора и посредника между народом и властями.
Сказать, что коллектив редакции у нас был дружный, — не сказать ничего. Это был — плохой ли, хороший ли, — но единый организм, причём творческий, состоящий из четырёх членов Союза журналистов СССР. Наши работы публиковались во всесоюзной прессе, а у меня, у Титова, у Базаджиева уже были выпущены издательством "Карелия" свои книги. Титов — прозаик, я — поэт, Антон Акимович — фотожурналист.
Наше всё (успехи и неудачи) воспринимали мы как личное, своё. Отдыхать на Залавругу — вместе, на подлёдную рыбалку — вместе, на дачу — вместе. И критику друг от друга воспринимали безобидно, как лекарство для излечения, а похвалу тем более, если, конечно, она не в насмешку.
Антон Базаджиев, как и я, в Золотце жил, улицей ниже, к воде ближе. Бывало, приедет в редакцию, усядется в своё барское кресло и, закрыв глаза, пычкает трубкой. Посмотришь — спит, но я-то знал: у него такая манера работать. Так он всегда готовился к съёмке. Обмозговывал задание час-два, потом мы шли обедать в "Чайку". Насытившись, расходились по кабинетам, а он — на объект с кофром через плечо. У него была страсть к немецкой оптике, а любимая фотоплёнка — фирмы "Кодак". Дорогущая, зато надёжная. И делал он всегда много кадров, много отпечатков, чтобы я мог из чего выбрать тот, единственный снимок, что был нужен мне и достоин его как автора; а это ужасно трудно — любой снимок, как на подбор.
У Базаджиева было два пристрастия снимать: человеческие лица и природу. Он всегда находил такой ракурс и такое освещение, что любой, даже нефотогеничный человек смотрел на тебя не остолбеневши позируя, а естественно живо. Характер у Антона Акимовича нордический. Лёд, а не пламень. Но это только внешне. Просто он всегда увлечён полюбившимся делом и на нём сосредоточен. Меня он понимал с полуслова, что между ответсекретарём и сотрудниками бывает крайне редко.
Помимо фотодела, Антон любил рыбалку (зимнюю и летнюю), а я нет — я рыбоед. Но нас объединяла, кроме работы, любовь к музыке, особенно симфонической, и к поэзии. И он, и я часами могли слушать Баха или Бетховена. Приходили домой друг к другу, пили кофе, курили и молча слушали музыку. И расходились молча. И ничего больше.
* * *
С тех пор минуло почти полвека. Но в отношении характера и пристрастий в музыке мало что изменилось в жизни Акимыча. И глаза не потускнели, так же горят, смотрят лукаво и с поволокой. И именно он этим своим "горением" заставляет нас верить в лучшие для журналистики времена, в то, что мечты сбываются. А сегодня редакция газеты "БТ" горит желанием издать фотоальбом с работами Антона Акимовича. Поддерживают в столь грандиозной затее нас и друзья. Что ж, будем работать. И Акимыч с нами!
Наталья ОТЧЕНАШ