Появился он на свет 7 июля 1919 года в селе Льны. Жила там тогда замечательная семья: супруги Татьяна Константиновна и Андрей Павлович и трое их деток - старший сын Ваня, и сёстры Александра и Анна. Андрей Павлович, как глава семьи, не мог долго сидеть на одном месте, он постоянно искал лучшей доли в других краях. Жили в то время нелегко, поэтому частые переезды плохо сказывались на материальном положении: только обоснуются, заведут корову, наладят быт, и снова в дорогу. Жила семья и в Казахстане, и в Ташкенте, и в Магнитогорске, но в результате всегда возвращалась на свою родину - во Льны.
Так и получилось, что старший сын Ваня в 1939 году призвался на срочную службу в армию из города Магнитогорска. Попал в Тихоокеанский флот. Когда его призвали, родители уже вернулись в свои Льны, и больше никуда не уезжали. Ваня, как простой деревенский мальчишка, впервые увидел море, писал родителям и сестрёнкам письма. Служба шла, до её окончания оставалось совсем немного времени. Но, наверное, предчувствие чего-то страшного и неизбежного уже висело в воздухе, поэтому Ваня пишет в письме от 24 мая 1941 года:
"Добрый день, или вечер, дорогие родители и сестренки Шура и Нюра. Сообщаю о том, что я жив и здоров, нахожусь пока на Океанской, но, оговорочка, наверное, еще куда-нибудь перебросят, есть слухи. О себе писать такого ничего нет. Понемногу движемся к концу службы. Живу на берегу амурского залива, 13 километров от города Владивостока. Живём, работаем. Насчет природы. Зимы холодные, в летний период невыносимо жарко. Так что, климат суровый. В море видел спрута и других морских животных".
Меньше месяца оставалось до начала войны. Предчувствуя беду, Ваня пишет сестре Александре:
"Сестрёнка, делай для семьи всё, что возможно, теперь ты второй хозяин семьи, постарайся оказать отцу всяческую помощь. Ты пишешь, что он болен, это не очень для меня хорошо".
А потом была война. Страшная и беспощадная. Так и не приехал Ваня после службы домой. Попал он в 45-ю мотострелковую бригаду связным красноармейцем. Он пишет:
"Дорогие мои, нахожусь в действующей армии. Как мне охота домой, я уже добрых 5 лет не жил с вами. Так хочется домой, что даже не могу описать своих чувств. Дорогие папа и мама, пишите мне чаще письма, я хоть буду знать, как вы живёте. Эх, не знаю, с какими мудростями вернусь я с этой войны, или совсем останусь без головы".
Читая письма совсем еще юного парня, который не успел познать любви, радостей семейной жизни, счастливого отцовства, замечаешь, с какой скоростью этот молодой человек, минуя годы взросления, становится мудрым и опытным, словно убелённый сединами старик. Что же такого надо было видеть, что пережить? Но человек есть человек. Даже в страшном пекле войны он не перестает мечтать и верить:
"Да, папа, победа достанется, но очень тяжело, потому, что против нас вся западная Европа, а Гитлер гонит всех, кто хочет воевать и не хочет. Даже до такой низости доходит, что заставляют пленных красноармейцев выполнять разные военные работы на линии фронта. Но ничего, как говорит русская пословица: "Бог не выдаст, свинья не съест". Может и живы останемся, тогда лучше заживём, работать будем. Не сломить этим двуногим акулам русского народа, он горд, силён и бесстрашен, он всю свою историю борется за свою независимость. Но это последняя война для русского народа, это война до полного уничтожения врага".
Наступил переломный 1942 год, когда еще ничего не было понятно в исходе этой войны. От 42- го года зависело почти все. От Вани пришло последнее, можно теперь сказать, прощальное, письмо родным:
"Я сейчас нахожусь в постоянном переезде, в данный момент около г. Горького в 22-х километрах, и в двух от реки Волги. Папа, я много вам не напишу, потому что нельзя. Я буду только давать знать, где я нахожусь. Папа, не знаю, попаду ли я домой, или больше не видеть ни родных, ни крова своего. Вы обо мне не страдайте и не убивайтесь. Я военный, а солдат и матрос в это время ничего не представляют, потому что тысячами ложатся. Так что, пока я в армии, значит, меня у вас нет, а может, и не будет никогда".
После этого писем от Вани больше не было. Похоронка во Льны пришла, где сообщалось, что красноармеец Иван Андреевич Тянирядко погиб 3 января 1943 года и похоронен в Ростовской области на станции Красный Яр. Долгое время семья так и думала. Но затем, чтобы уточнить место захоронения, решили больше разузнать. Этого не получилось, так как Красных Яров в Ростовской области оказалось много. И только недавно, когда появился интернет и сайт "Подвиг народа", племяннице солдата Елене Николаевне Шимко удалось найти своего дядю в списках погибших. Совпадала дата и место рождения, но фамилия была искажена на Тямирядко. Если учесть, что в то время погибшие исчислялись сотнями тысяч, то эта ошибка вполне объяснима. Таким образом, Елена Николаевна выяснила, что на самом деле её дядя Иван Андреевич Тянирядко погиб 25 декабря 1942 года в Сталинградской области, Кагановичском районе, в деревне Дальне-Подгорская, на высоте 127, 7. Сейчас Елена Николаевна Шимко продолжает поиски, и старается выяснить, было ли перезахоронение солдат, так как на этой высоте вместе с её дядей погибло много однополчан.
Гордится своим прадедушкой и внучка Елены Николаевны - Ангелина Говорова, ученица Бурлинской средней школы. В прошлом году она приняла участие в днях недели истории, где представила фотографии и письма Ивана Андреевича Тянирядко.
Удивительно, но потомки солдата сохранили все его письма, похоронку, фотографии. Они не знали его, но в памяти семьи Ваня остался талантливым, жизнелюбивым человеком. Даже сейчас, читая его письма, поражаешься, насколько он грамотно писал, насколько рассудительным был этот мальчик.
После войны родители солдата переехали в село Кормовище. Душа матери болела до конца жизни.
- Когда бабушка уже ослепла, - рассказывает Елена Николаевна Шимко, - совсем старенькая была, она всё время говорила: "Поеду к Ванюшке на могилу", всё собиралась.
А вот что писал Ваня в одном из последних своих писем:
"Пройдет пламя войны, заживут все по- новому, потечёт жизнь по своему постоянному руслу, но кто-то останется в степи под курганом. О тех героях сложат песни и небылицы, но все это не найдет ровного места в сердце матери, и не сравнится ни с какими памятниками. Как бы мне хотелось поцеловать мать, отца, прижать к груди родных сестрёнок".
Ване было всего 23 года.