Когда открываешь паспорт нашей землячки Зинаиды Михайловны ИГНАТЕНКО, сразу бросается в глаза написанная крупными буквами строчка "родилась в Ленинграде". 73 года назад завершилась блокада города на Неве. Это было время страшных испытаний.
К началу блокады в городе не имелось достаточного запаса продовольствия и топлива. Единственным путем сообщения с Ленинградом оставалось Ладожское озеро, которое простреливалось противником. Жители города жили по карточкам. Норма хлеба для оставшихся в блокаде ленинградцев менялась очень часто, минимальной она была в ноябре-декабре 1941 года. Рабочим давали по 250 грамм, детям и иждивенцам по 125 граммов хлеба. За 872 дня блокады умерло по разным данным от 600 тысяч до полутора миллионов горожан, в подавляющем большинстве - от голода. Вот что писала в своем дневнике жительница блокадного Ленинграда Елена Скрябина:
"Что тяжелее тех минут,
Когда над вьюгой одичалой
Они на кладбище везут
Детей, зашитых в одеяла".
Когда началась война, Зине Мироновой было девять лет. К этому времени девочка уже успела окончить два класса школы, которая находилась, можно сказать, под боком. Ее мама Мария Петровна работала чертежницей, папа Михаил Иванович трудился на Путиловском заводе рабочим. У родителей их было двое – она и ее младшая сестренка Светлана. Как только фашистская Германия начала против нашей страны войну, отца забрали на фронт. Через время они узнали, что он был ранен под Ленинградом и скончался от ран в госпитале.
С 8 сентября 1941 года немцы взяли Ленинград в кольцо, началась долгая блокада, в которой тяжело пришлось всем без исключения. Про учебу в школе Зине пришлось забыть, так как все учебные заведения были закрыты, но это полбеды. Самое страшное – это голод. Вот что вспоминает Зинаида Михайловна об этом самом тяжелом периоде в ее жизни.
- По карточкам нам выдавали черный хлеб. Булочная была недалеко от нашего дома, и мама брала за руку мою младшую двухлетнюю сестренку и становилась в конец длинной очереди. Сестренка Света, видя людей, выходящих с кусочками хлеба из магазина, протягивала свои тоненькие ручки и без конца просила: "Хлеба, хлеба, хлеба". Мама говорила ей: "Сейчас нам тоже дадут". Потом они приходили домой, мама нарезала часть хлеба на маленькие кусочки, складывала в узелок и оставляла подсушиваться на установленной в комнате печке "буржуйке". Дым от нее через отверстие в окне уходил на улицу. Потом мама давала нам по кусочку, и мы по чуть-чуть откусывали его, чтобы на дольше хватило. Эти сухарики в те годы казались нам вкуснее любой конфеты в мире.
Весь материал читайте в "Бурлинской газете от 27.01.2017