Родился и вырос в сельской местности. Даже не совсем в колхозе или в леспромхозе – на прииске. Скорее всего, поэтому еще будучи городским, твердо решил, что к пенсии садиться на землю надо, потому что Земля-матушка прокормит. А в городских скворечниках сильно не разгуляешься. Человек он неизбалованный, 1939 года рождения. Первое, что о себе помнит, – суровое военное время. Но и после войны не сладко приходилось.
– Мешок гранул для кроликов, 40 килограммов, мы с матерью пару недель назад брали по 540 рублей. А сегодня приехали, стоит 520 рублей, но уже не 40, а 35 килограммов. Вот, понимаешь, хитруны такие у нас завелись – "капиталисты". Это уже наши русские "капиталисты". Вот я бы этих капиталистов, ты понимаешь, наказывал бы…
– Рублем или ремнем наказывали бы?
– Рублем не проймешь. Надо бы ремнем. В моем детстве, сколько лет было мне тогда, не помню, мать жарила нам лепешки из лебеды. Есть такая трава. Макушек нарвет, жиденького теста намешает. И жарит нам лепешки, почему-то не на сковороде, а прямо на плите. Печки были такие, голландками их звали. Лепешки получались трава-травой. А родился я и первые годы прожил в Хакасии. Даже не в леспромхозе, а в поселке, где золотой прииск был. Назывался он Главстан. Теперь это Орджоникидзевский район на севере автономии. Напечет нам мать травяных лепешек и на работу, чуть свет, бегом. И верили мы тогда в свою советскую страну. Душевно верили, знали, что все правильно делаем. Все правильно будет. Там, какой съезд партии собирается, нам хлеб и масло подешевле сделают. И действовало это на людей, так, как никакая капиталистическая система теперь притвориться не может. Родители мои работали, как проклятые. Отец нас все по леспромхозам возил. А что такое леспромхоз? Все было вручную. На погрузку круглый лес тянули веревками по сходням. Распускали пиловочник двуручными пилами. Один сверху наверх тянет зубчатое полотно. Другой снизу, вниз. Так работали с понедельника по пятницу за оклад. А в субботу и воскресенье по двойному тарифу платили. Так они в пятницу до звонка отработают и начинают пилить на субботу, чтобы хоть что-то заработать. Так и пилили каждый день и круглый год. Теперь, мне кажется, никто не представляет, каким методом эту страну строили.
– Значит, отец без образования был, просто пилил лес?
– Какое там образование. В детстве я не знал образованных мужиков. В леспромхозах кого только не было. Белорусы, украинцы, турки. Не пятнадцать, все шестнадцать республик представлены были. И все неграмотные. Чтобы зарплату получать, учили расписываться. Всех поголовно. Отца тоже учили. И научился Гаврила Федорович Свежинцев писать три первые буквы от фамилии и дальше "хвостик" делать. Для бухгалтерской ведомости достаточно. Такая была грамота.
– Ладно, грамоты не было, а как пилили без машин? Руками много не наработаешь.
– Много работали. И напиливали помногу. Как уборочная закончится, крестьяне из окрестных колхозов и совхозов приходили помогать. На своих лошадях лес возили. Потом и техника начала приходить. Мужики сами сооружать краны начали. Дисциплина была железная. Отца за нарушение трудовой дисциплины на год посадили. Корова наша как-то вышла за ворота и потерялась. Потом выяснилось, кто-то ее прирезал. А отец узнал, у мастера спросился и побежал искать корову. Потом мастер от своего разрешения покинуть рабочее место отказался. Отца наказали.
– Так для человека, который день и ночь за ручку пилы тянет исправительный лагерь все равно, что пионерский.
– Возможно. Помню, как отец вернулся из мест заключения. Все равно, что с большой земли приехал. Привез нам подсолнечного жмыха. Ранее не видали мы такой еды. Вкусно было.
– А сами когда на работу пошли?
– Сначала сельскохозяйственные курсы закончил. Готовили на них трактористов, комбайнеров, шоферов-механизаторов широкого профиля. Пошел служить в армию на три года. Тогда еще Карибский кризис случился. За ночь по три тревоги играли. Подскочишь по сигналу, бежишь не проснувшись, кричишь караульному: "Чего там? Война?". "Нет, – отвечает, – так проверка". Ну, слава Богу. Повоюем немножко и досыпать идем в казарму. Когда демобилизовался, отправили в колхоз. Там были излишки кадров, выпросился у начальства в город.
В городе Красноярске мой собеседник поменял несколько профессий и мест работы. В итоге, так получилось, в основном трудовая биография сложилась на Красноярском телевизорном заводе. Телевизорным он был отчасти. От совсем небольшой части. Основное направление, теперь это широко известно – связь, военная связь, военная электроника. Электронный щит страны ковали не менее интенсивно, чем пилили лес. Система, созданная на предприятии и в целом в военном комплексе страны, сбоев не давала. Все было устроено надежно, дорого, с размахом. В отличие от ручной лесопилки, грамотных в этом производстве было достаточно. Впереди планеты всей шагали. Ездили и летали.
– На телевизорном заводе определили меня на "Ураганы". Это тягач на базе МАЗ 503, четырехосный, теперь бы сказали "мегопроходимый". На такие машины тогда ставили изделия космической и вместо космической связи. То есть, космическая связь в военном деле у нас применяется давно. Но вместе с появлением спутников связи появились средства вывода их из строя. В активный период военных действий без связи никак нельзя. Поэтому были созданы особые подразделения связистов, которые на базе изделий, установленных на "Ураганах", могли организовать устойчивую связь, способную в полной мере заменить выведенную из строя систему спутников. Порядок был таков, что и в мирное время наши изделия направлялись к месту постоянной дислокации и подобно спутникам заступали на боевое дежурство. В нашу обязанность входило не только изготовить изделие, доставить его на место постоянной дислокации, но и выполнять все работы по обслуживанию, настройке, ремонту и так далее. Так, за несколько лет, перемещаясь по стране по служебной необходимости, географию Родины я выучил практически. Без учебников. Всего три наши машины могли обеспечить устойчивую связь от западной границы до самых восточных окраин.
– Это как? Страна-то у нас длинная, а земля, как известно, круглая. Устойчивая связь получается в зоне прямой видимости. Сигнал "за угол" заглянуть не может. Поэтому в свое время вся страна была покрыта сетью рылейных станций, установленных друг от друга на расстоянии прямой видимости. Кстати говоря, я другой такой страны не знаю, где была бы создана подобная система связи. Ни у кого больше денег на это не хватило.
– Это каменный век. Наши изделия посылали сигнал в космос. Он отражался от перистых облаков и снова поступал на землю. Вообще наше изделие это не одна машина. Это несколько машин. Боевые – каждая настроена на свою задачу. И машины поддержки. На них все, от генераторов для выработки электричества до походной бани для личного состава.
– Часто приходилось ездить на "Ураганах"?
– Конечно. Постоянно ездили, "трясли" оборудование. По инструкции надо было проехать 200 километров по пересеченной местности потом на 13 площадку.
– Это возле Кедрового?
– Да. Там было подведено высокое напряжение. И вот, мы туда заезжаем, когда спутников американских нет, развертываемся и проверяем изделия во всех режимах.
– Прямо так знали, когда есть спутники, когда нет?
– Конечно, знали. Там на тринадцатой площадке такой мощный комплекс был. Полностью автономный, с благоустроенным жильем. Очень жаль, что потом все разогнали, разрушили. Хозяйство было такое, что пусть не в военных, в мирных целях могло служить сколько угодно долго. Нет, кому-то нужно было все разрушить. Так и остался я без боевых машин с одними пчелами.
Заводская, телевизорного завода, пасека просуществовала чуть дольше, чем заводской парк "Ураганов". Тягу к пчеловодству Владимир Гаврилович почувствовал еще задолго до падения железного занавеса и нашего постыдного обнажения перед лицом противника. Заблаговременно, будто знал наперед, закончил в Рыбинском техникум по специальности пчеловод и выпросился на вторую должность. В конце карьеры зимой он сложные изделия возил на мощных машинах. Летом – заводской пасекой заведовал, разместив ее в медоносном, на свое усмотрение, районе.
Сегодня пчелы и кролики, подкрепляемые бодрым нравом и привычкой к труду, дают хорошую прибавку к пенсии. Наполняют дни смыслом и полезными хлопотами. Нынешний автопарк не такой грозный, как прежде, но содержится в полном порядке. "Тайота" для комфортных выездов по делам в город и УАЗик "булка", который, как только снег сойдет, ни дня не стоит на месте. То за сеном и зерном надо. Потом трава пойдет – за травой. Потом ягода. Потом травы на зиму надо накосить и насушить. Потом грибы. И так далее.
Матушка моего собеседника Софья Никоновна была ладной красивой женщиной. Украинок, вспоминает сын, много хороших. Мне кажется, лицо красивой женщины перед глазами с самых первых дней жизни, просто необходимо для того, чтобы человек вырос настоящим. В Сибирь она переехала еще со своими родителями, от тесноты и голода спасалась. Сам Владимир Гаврилович прожил с одной стороны обыкновенную, с другой стороны совершенно удивительную жизнь. Прошагал от двуручной пилы и грамоты на три первых буквы фамилии до космических технологий, в создании которых принимал непосредственное участие. Сравните с нынешними, конечно, из тех, что заняты общественно заметным трудом. Те, что с уважением к себе. Которые, еще до 30 лет сумели заработать на "Форд Фокус", а к сорока обязательно пересядут на новую "Тайоту Камри". А может и на "Туарег". Знаю, что кто-то и на "Ровер" накопил. Неважно. Все равно, мелко плаваем, братцы. Скучно живем.