Четыре года назад в Старом Ардатове поселилась молодая семья Коваленко с двумя детьми. Устав от жесткой круговерти московской жизни, Елена и Андрей, оба выросшие в больших городах – Твери и Магнитогорске, захотели пожить в деревенской идиллии. Ради здоровья детей забрались в мордовскую глушь. О первых шагах знакомства с новой для них обстановкой рассказывали тогда с восторгом, особенно восхищались приобретенным уникальным домом, что им достался, в котором легко дышится, ведь пол и потолок сделаны полностью из дубовых досок, что по нынешним временам большая редкость.
Сейчас дети учатся в Урусовской средней школе. Миша пойдет в третий класс, в котором всего два ученика. Это не просто учеба, а по большому счету репетиторство, – считают родители, помнящие, каково было дочке Саше в московской школе. Саша хорошо рисует, заняла призовое место на районном этапе форума "Одаренные дети". Миша хочет учиться играть на гитаре, которую ему купили на днях. Планируют возить их на занятия в школу искусств в Ардатов, помеха в этом одна – отсутствие проезда по улице, которая то раскисает от дождей, то утопает в снегах.
Идет пятый сезон деревенской жизни. В первый год они завели коз и вьетнамских поросят. Ничего не зная о содержании животных, придерживались инструкций, почерпнутых в Интернете, читали специальную литературу и справились, многому научились путем проб, обретения опыта, подсказок жителей, которые приняли "москвичей" очень тепло.
Особенным был прошлый год, когда почувствовали себя настоящими тружениками и развернулись по-настоящему. На подворье содержали девять голов крупного рогатого скота, в том числе три коровы, еще было двадцать овец, поросята и куры. Этот опыт показал следующее: чтобы прокормить подобную мини-ферму, необходимое количество сена невозможно запасти мотоблоком, как делали они, нужна более серьезная техника – трактор и косилка. Потому мечта у них – купить трактор, но брать кредит в планы не вписывается, просто не потянут. Их бы поддержать государству, но…
В этом году Коваленко отказались от овец, которые, как выяснилось, употребляют слишком много сена. Не стали держать поросят, им требуется зерно, а если оно покупное, то выгоды нет никакой, тем более, что выращенную свинину трудно сбывать, ведь у них еще мало знакомых в районе, а для себя мясо всегда можно в деревне купить.
Выгоднее всего держать коров, их оставили две и еще растят телочку. Выяснили на опыте, что искусственное осеменение не столь надежно. В прошлом году был свой бык, в этом коров огуливаться водили в фермерское стадо. Хороших, удойных коров купить негде, их просто не стало, а породистые слишком дороги и капризны в содержании. Есть надежда, что их молодые коровы еще раздоятся и станут по-настоящему молочными. Сверхприбыли пока не получили, потому что молоко, если как говорят в селе - сдавать на дорогу, где останавливается молоковоз, стоит копейки, а если возить дальше Ардатова, выгоду "съедает" дорогой бензин. Но у них уже есть своя клиентура, которым они поставляют молочные продукты. Да и сами месяцами живут на всем своем: молоко, творог, масло, сметана, мясо, яйца. Сено косят везде, где только можно. В их случае реально запасти корма максимум на две коровы. Вот и крутятся все лето, стараясь успеть, а оно дождями сыпет и мало помогает в крестьянском труде теплом и солнцем.
Уже когда рассказали столько разного о своей деревенской жизни, вспомнили и про то, что занялись еще и пчеловодством, а оно в этом году тоже не очень удачное – нет медосбора и пчелы гибнут из-за обработок полей гербицидами. Показали и последнее детище – собственноручно обрезанные, обновленные старые яблони, что остались от прежних хозяев. Как это правильно сделать, опять-таки посмотрели в Интернете. Они в этом году так плодоносят, что ветки согнулись почти до земли. Яблок хватает и самим, а особенно лакомятся ими коровы.
Показали свой огород, где есть все, что деревенский житель привычно выращивает между дел, а они – с радостью и обожанием, ведь каждая ягодка, что наливается под солнцем, каждый огурец, что выглядывает из-под зелени листьев – как открытие, как подарок. Вот сейчас будут учиться выращивать виноград из лозы, которую получили в подарок.
За огородом далеко раскинулись участки сельчан, многие засаженные кормовой культурой, но брошенные хозяевами в силу возраста, отданные семье Коваленко, здесь они в основном и добывают сено.
Они стояли рядышком, такие улыбчивые, друг другу родные, как теперь бывает редко. А за спиной – как на картине непревзойденного художника – полевой простор с желтеющими хлебами, вековые ивы, умудренные старостью, что велит им сгибаться ниже к земле. На качелях зеленого лета тихо раскачивался день, вмещающий в себя и дождь, и ветер, и тепло и свет. На этих качелях все – много труда, мало выгоды, спокойствие души, доброта людей и мир, что неповторим.
Что бы ни случилось на этой земле, утром встанет солнце, подарит тепло и ласку и доброму, и несчастному, малой травинке и хлебному колосу. И это вечное, очарованное когда-нибудь оживет на картинах, что пока незаметно, как хлеб, как яблоки, зреют в душе девочки Саши. Даже ради этого стоило приезжать сюда, к этим желтым полям и зеленым травам, умытым холодной россыпью утренних рос, к стадам белых облаков, что пасутся в синих полях вечности.
"Какие же они все-таки не деревенские" - все время мелькало в мыслях. И как отличаются от всех тех, с кем приходилось общаться на тему деревенского бытия.
По большому счету хозяйствованием сельчане активно занялись в девяностые годы. Ведь раньше колхознику особо-то не разрешалось иметь много во дворе скота – один теленок от своей коровы, один - два поросенка для себя, выписанных в колхозе, совхозе. И все. Никто не позволит завести 15 голов. Да и где их столько взять и куда потом девать. А тут перестройка и безденежье девяностых, колхозов не стало, трудолюбие и закалка имеются, и впервые свобода – держи скота сколько хочешь, заводи хоть чего, даже страусов. И деревенский народ неистово кинулся в это новое. Это были своего рода мини-фермы, где содержались у одних по несколько свиноматок и еще по 30 голов свиней, у других несколько коров и десятки КРС, что стало приносить реальный доход. Вкалывать приходилось супругам до полегу без просвета и выходных с десяток лет: пока учили, женили, зарабатывали детям на квартиры в городах. А потом, оставшись без сил и здоровья, все больше проклинали деревенскую, беспросветную жизнь. Эти брошенные сегодня участки за домами как раз тех, кто вкалывал с начала девяностых, а теперь расписался в своем бессилье из-за потерянного здоровья и возраста. Вспомнилась картина из начала двухтысячных. В одном из сел угощали большую финно-угорскую делегацию. Подали деликатес - деревенскую селянку. За столом сидели человек десять женщин в эрзянских костюмах – ансамбль из соседнего села, их тоже усадили с гостями. Они дружно попросили им не подавать это блюдо. Забирая обратно уже поставленные, нетронутые тарелки, женщина потихоньку спросила, почему им не нравится угощение.
- У нас у всех во дворе по 20-30 поросят, мясо продаем, а ливер всегда остается себе, его у нас в селе даже собаки не могут есть – до того надоело, - сказали тогда нестарые женщины с усталыми глазами.
Совсем скоро прогресс до конца победит уставшее, постаревшее село, в котором давно нет молодежи, где уже не держат коров. Народ даже в малых городах отказывается от деревенского мяса, потому что в магазинах есть дешевое – от холдингов - без вкуса и запаха и без… сала. А молодежь почти и не помнит его вкуса, в чем убедились и сами Коваленко, пытавшиеся отправлять его в Москву. На взгляд москвичей настоящая свинина и жестче, и дольше варится и пахнет. Они не понимают, что таким и должно быть настоящее мясо.
Село тихо и незаметно старится, умирает. Семья Коваленко как живой росток на его уставшей груди. У них нет страха перед будущим, тяжелый труд пока что в новинку, в радость, они верят в себя, в свои силы, свою молодость. Мне так давно не рассказывали о деревенском труде с таким вдохновением, что на миг поверилось, что можно полюбить ковыряться в навозе и быть довольными жизнью. Но это так. И это главное.