Иван и Клавдия Бажутовы вместе прожили всего три года. Поженились, когда им было по 19 лет. В 1939 году родилась у них дочка Ия. Говорят, когда-то у священника в Кечушеве так звали дочь, вот и прижилось в селе это необычное для мордвы имя. Вскоре Ивана взяли в армию, служил моряком, но затем был комиссован, вернулся домой больным туберкулезом. А тут война. Лечить нечем, и Иван тихо угасал дома, умер в феврале 1942 года, оставив сиротами двух дочерей, Ие было 2 года, а Рае всего 7 месяцев. Так Лидия, в 12 лет оставшаяся сиротой, в 22 года стала вдовой и больше уж не выходила замуж. Жила со свекром и свекровью и их детьми, всего – девять человек. Свекор был хромой, на войну его не взяли, он работал в колхозе, а Лидия стала конюхом. Военные годы дочери особо не помнят, рассказали они, как выживали уже после Победы.
- Семья была большая, вдоволь картошку не ели, каждый вечер пекли ее в горячих углях в подтопке и этим довольны. Обедали, когда все соберутся вместе, по отдельности не хватало. Когда дедушка стукнет ложкой по краю чашки, тогда ели суп. Мясо если успеешь поймать кусочек. А как чай пить – дедушка по кусочку сахара даст, сахар был комовой, ножом и молотком крошил на мелкие частички. Вечером мать начнет ткать, лампу повесит, а мы вокруг делаем уроки. Зимой она стирала вручную на всю семью, а полоскать ходила на речку, белье везла в санках, а мы помогали. С семи лет уже работали в огороде, сено таскали на себе корове. В школу ходили в лаптях, - вспоминает Раиса Ивановна. – Мы не считались сиротами, ведь наш отец не воевал. Одно время, в 1948 году, в школе ввели платное обучение в старших классах, и матери пришлось за меня платить. Я так хорошо училась, мне учительница наказывала идти дальше, но всю жизнь проработала рядовой колхозницей, ведь даже техникум окончить не было возможности.
- Сколько нас в детстве бригадир гонял за то, что голодные, то лук обрывали на колхозных полях, то коноплю шелушили. А став взрослыми, по ночам воровали солому для своих коров, – вспоминают они.
- Своих детей в детстве не видели. С работы придешь, к дитю не подойдешь, свекровь сразу даст приказ чего делать, тут без тебя обойдемся, скажет.
Ия Ивановна Ювкина и Раиса Ивановна Зингаева, друг над другом подтрунивая, над собой посмеиваясь, в общем-то весело ведут рассказ о своей жизни, которая легкой никогда не была. В характере у обеих, как бы ни было тяжко, веселый смех и шутки на первом месте.
- А я всем говорю, что на похороны деньги не коплю, - говорит Ия Ивановна.
- Почему это? – обязательно спросят.
- Так пока деньги ищут, хоть полежу в родном доме лишний часок или денек. А то ведь теперь как повелось: еще не остыл человек, а его уж наутро хоронят.
- Я в больнице в своей жизни только раз была, – рассказывает Раиса Ивановна. - Натаскали мы с соседкой в тот год яблок из колхозного сада, вот я зимой пришла обедать, схватила в чулане мерзлое яблоко и съела украдкой от свекрови, голос у меня и сел, горло воспалилось. Пройдет, думаю, кто тогда больно-то лечился? А пришлось мне как раз ехать в пригородном поезде. Девушка молодая напротив сидит, услышала, как я разговариваю, говорит, что это очень опасно, нельзя запускать болезнь, надо обязательно сходить в больницу. Вот и поехали мы с соседкой. Медсестра в деревне предположила, что у меня на нервной почве голос пропал, направила к невропатологу, я сама-то не подумала, что все произошло от мерзлого яблока. Вот предстала я перед врачом – высокой такой женщиной. Я в новых валенках, в новой фуфайке, она так внимательно меня разглядывает, говорит, вытяни руки, присядь. Я руки вытянула, присесть не могу. Поглядела на меня, поняла, почему: "а, ты в новых валенках". И тут же спрашивает вдруг: "А петь ты умеешь?" А я сроду не пела. При такой-то жизни не до песен как-то.
– Если только пьяная, на свадьбе, – говорю спроста.
- Вот, вот, меньше кричите. Опять встает и смотрит подозрительно, видно, за алкашку меня приняла. Господи, думаю, куда я попала.
Тут соседка моя заглядывает в кабинет: "Айда - говорит - отсюда, здесь моего мужа от пьянки лечили, укол поставили, двое суток спал". Мы с ней из больницы бегом. Ей-то врач-мужчина, фамилию называть не буду, посмотрев на ее новую фуфайку, велел здравого мужика завести, и все болезни, мол, пройдут. Вот так и полечились. Это уж потом с больным мужем, который 40 лет мучился диабетом, пришлось мне все больницы объехать, о себе опять не думала. Таблеток тогда не было, уколы делала сама, шприцы кипятила. Вставала в четыре утра, убиралась во дворе, потом его кормила и на работу. Мне однажды смерили давление, оказалось 180, я и не знала, что это высокое.
- А расскажи-ка, как к тебе одноклассник в гости приезжал, - обращается она к Ие Ивановне.
- Да приехал он из большого города, зашел, поговорили. "А поставь-ка чайку", - предлагает. А у меня чайника в доме нет, я и не знаю, что такое чай. Для меня нет ничего лучше колодезной воды. "Вот приеду домой, расскажу жене, что есть человек на свете, который сроду чаю не пил".
Раиса Ивановна просила передать огромную благодарность преподавателю медицинского колледжа И.В. Красовской за однажды оказанную помощь. Встретились они у нотариуса год назад. И молодая незнакомая женщина помогла разобраться со всеми делами. Сводила в банк, через терминал оплатила все, что нужно. Два часа своего времени потратила на незнакомую бабушку, которая до сих пор не забыла этот добрый поступок, уже потом, через людей узнала, кто это был, и, пользуясь случаем, передает спасибо.
Ия Ивановна и Раиса Ивановна, с детства привыкшие держаться друг за друга, каждое утро начинают со звонка сестре, а детям особо не докучают, те звонят сами. Вот споткнулась Ия Ивановна об порог и рассыпала всю муку, что несла для выпечки хлеба. Вся изба в муке, сама белая, звонит, рассказывает про свое горе, плачет. Три дня дом отмывала, смеялись уж потом вместе. Вот так, подтрунивая и подшучивая, поддерживают сестры друг друга в непростых буднях, считают, что именно умение превращать все в шутку помогает им жить, никому не завидуя и на судьбу не сетуя.