В. К. Четкарев – известный российский журналист, публицист, сценарист документальных фильмов, автор книг. С Сернурским районом его связывает то, что он сын К.А. Четкарева, нашего земляка, первого марийского фольклориста, ученого - этнографа. Вячеслав Ксенофонтович последние 10 лет активно занимается архивом своего отца и популяризацией марийской культуры, литературы. За вклад в развитие современной литературы и национальной журналистики отмечен почетной грамотой министерства культуры, печати и по делам национальностей РМЭ под подписью министра К.А. Иванова.

Мне повезло познакомиться и пообщаться с интересным человеком – В.К. Четкаревым. Несмотря на то, что он проживает вдали от нас, в северной столице нашей необъятной Родины, но всем сердцем он вместе с марийским народом и считает себя "преимущественно марийцем". В этом вы сами убедитесь, прочитав наше с ним интервью.

- Вячеслав Ксенофонтович, мне известно, что вы родились в 1940 году в Ленинграде, а где прошло ваше детство?

- Да, я родился перед войной в Ленинграде. А войну наша семья встретила в Марий Эл. Мать со мной на руках в июне навестила отца в Йошкар-Оле с тем, чтобы через месяц втроем вернуться в Ленинград – Ксенофонта Архиповича власть отпускала в Академию Наук, в докторантуру.

Но в итоге мы оказались в Новом Торъяле, куда к осени 1941-го эвакуировали МарНИИ. Институт вскоре закрыли, и отец, который работал в то время завучем в местной школе, через неделю нас вовсе покинул, военкомат его направил политруком на военную стройку в Кокшайск. А в апреле 1942 года отца взяли в Красную Армию. Мать стала школьной учительницей.

Первое мое детское воспоминание – я с местными ребятишками бегаю по двору и распеваю песни. Мне потом мать разъяснила, что это были частушки, и не очень приличные. Так, гуляя с ровесниками, я заговорил по-марийски. Во всяком случае, я их понимал, и они меня тоже. Потом ни одного марийского слова в моём багаже не осталось.

После окончания войны мы вернулись в Ленинград.

- Несмотря на бедность, вы выросли в интеллигентной семье. Папа - ученый, мама работала библиотекарем в библиотеке при Академии наук. Ваше детство чем-то отличалось от детства ваших друзей – сверстников?

- Мое детство ничем не отличалось от прочих ребят (если не считать войны, когда мы жили хуже других без статуса эвакуированных). Как и все мальчишки, я шалил во дворе и дрался. Моего отца не раз вызывали в школу за моё поведение. Учился я неплохо, ведь за этим следил мой отец, даже на расстоянии.

В те послевоенные годы все затянули ремни. Семье брата Василия в Байсе с тремя малышами было и того хуже. Наши с сестрой выношенные вещички мы всегда посылали им. А они очень их ждали.

Лично мне война долго давала знать о себе. Пяти лет я заболел, как потом выяснилось, туберкулезом бронхов. Унаследовал болезнь отца. Но обнаружили это, когда пришла пора идти в армию. Полностью от своей застарелой болезни я избавился только в 28 лет.

- Ксенофонт Архипович бывал в семье редко, его держала работа в Йошкар-Оле. Какие воспоминания остались у вас о тех нечастых встречах с ним?

- Отец очень любил меня и никогда не приезжал без подарка. Ныне, анализируя его дары, я начинаю подозревать, что он не желал мне своей судьбы. Он, видно, не хотел, чтобы я воспроизвел его путь учёного. После войны у нас дома не было ни одной книжки, и, мне кажется, не потому, что были трудные времена. Зато отец от души радовался, что я днями занят купленным им железным конструктором. И тем, что без конца мастерю что-то. Или что езжу – чуть ли не один в округе – на подаренном им велосипеде. Он мечтал, чтобы я стал инженером. Похоже, что его должность с какого-то времени, как и его творчество, стали все меньше приносить ему радости. Тому были причины – разные проблемы в МарНИИ.

Книги вместо мороженого я покупал себе сам. Видя это, и отец сменил свои предпочтения. В итоге у нас с ним скопилась солидная библиотека.

Подростком без отцовского глаза, мне кажется, я рос шалопаем. То устрою пожар у нас во дворе. То за городом взорву оставленный после войны снаряд, причем мне же попадет по глазам. С тех пор я ношу очки. Помню, как-то, меня, прицепившегося сзади к трамваю, снял за ухо вагоновожатый. И уже собирался везти в милицию. Но, откуда ни возьмись, возник отец. Он представился водителю, извинился, перехватил мое ухо, и так вел полкилометра до дома.

- Вы стали известным журналистом, кто повлиял на то, что вы выбрали для себя именно эту специальность?

- Я сам выбрал себе судьбу. Помню, мне было около 10 лет и я уже тогда решил: буду, как мой отец, писателем (он много занимался марийскими сказками, и я эти сказки читал с увлечением). Но ведь писатель, не по-детски рассуждал я, должен знать жизнь, а я ничего не знаю. Нет уж, чтобы понять мир, буду сперва журналистом. Но зачем мне было сочинять книги? Я и тут себе объяснил: книгами добьюсь того, чтобы людям лучше жилось.

Я бы и сейчас подписал этот детский свой манифест.

А мой отец перед смертью письмом напутствовал меня на журналистику. Умер отец, когда я закончил 9-й класс.

- Вячеслав Ксенофонтович, вы выпускник факультета журналистики Ленинградского университета. А в каком издании вы начали карьеру журналиста, и в каком жанре больше творили?

- Да, я выпускник Ленинградского университета. Печататься начал рано. При этом работал и одновременно учился. На защите диплома председателем комиссии был главный редактор "Ленинградской правды", я его так поразил своими выводами, что он меня тут же пригласил к себе в газету, единственного со всего курса.

По своей натуре я – публицист. Выступал в газетах, центральных журналах, как сценарист документальных фильмов. Писал книги. Все мои герои рабочие. Рабочие-изобретатели. Этими удивительными людьми я занимался единственный в нашей стране. Я писал очерки, сценарии фильмов. Мой вывод такой: на своем рабочем месте изобретать может каждый. Что это может дать? Один пример. Мой друг, слесарь Богданов, предложил такой способ изготовлять детали, что норму перевыполнял в 1000 раз! Со сменным заданием он справлялся всего за минуту. Вот и представьте, какой тут потенциал для страны.

- Вы в какой-то мере инженер – новатор (как и мечтал ваш папа) и об этом говорит один факт в вашей жизни – основание просветительского общества "Эна". Расскажите об этом.

- До зрелых лет я ни разу не задумывался, кто я по национальности. Но началась перестройка, и люди стали определяться, группироваться. В середине восьмидесятых мне довелось выступить в Университете перед целым курсом будущих журналистов, более двухсот человек. Я рассказывал, как я вижу мир, речь длилась более трех часов.

Уже через месяц у меня дома собиралась группа из двадцати студентов. Так возникло наше Просветительское общество "Эна" – "Экономическая наука", оно было официально зарегистрировано.

С конца 1989 года стала выходить наша газета альтернативной экономики "Комментатор", над заголовком которой стоял девиз: "Мы знаем, как вывести страну из кризиса, и потому не можем молчать!". 70-тысячный тираж расходился за пару дней.

Наши первые эксперименты на двух ленинградских заводах еще до перестройки заметили центральные газеты. Всех поразило главное: после нашего вмешательства – почти мгновенный рост производительности труда. За полгода – на 25 процентов! И всё это за счёт пересмотра норм на рабочих местах, за счёт технических нововведений, предложенных самими рабочими. И при строгом соблюдении всех регламентов. Изобретательство и рационализация на всех наших объектах стали массовыми. А в этом случае, только представьте, потолка у прогресса нет! Мы прошли десятки предприятий по всему городу и Ленинградской области.

Начал эту тираду я с вопроса о своей национальности. Так вот, однажды я, сидя над списком хорошо мне знакомых 28-ми учредителей "Эны", обратил внимание: практически ни один из списка по рождению не принадлежал впрямую к какому-то одному племени. Все, как и я, были метисы. Без представителей титульной нации! Оказывается, перестройка и развал нашей страны таких, как мы, особенно задевала. В этот момент я и утвердился в мысли, что я преимущественно мариец.

Кстати, моя жена Светлана, наполовину молдаванка. Она из той же группы студентов, перед которой я выступал в уже далеком 1984 году. И мы со Светланой пока бережём свои предложения, поскольку считаем их потенциальным оружием нашей страны.

- Ваш отец был для вас ориентиром в работе?

- Писатель Ким Васин, с которым я дружил больше 20 лет, в 1982 году опубликовал в "Марийской правде" статью обо мне под названием "По стопам отца". И там, в частности, строки: "Вячеслав Четкарев, еще будучи юношей, многое воспринял от своего отца. "Отцу я очень многим обязан, – пишет он в письме, посланном недавно в МарНИИ, - обязан даже характером. Я и теперь по нему многое меряю, каким-то образом до сих пор с ним соревнуюсь. Одним словом, горжусь им. И рад, что он в Марийской республике не забыт"".

Мой отец, и правда, всю жизнь ориентир для меня.

- Как вы считаете, была ли ваша мама Варвара Ивановна для Ксенофонта Архиповича помощником в его научных делах? Какую роль сыграла в деле сохранения архива марийского этнографа?

- Трудно, да просто и невозможно, представить архив К.А. Четкарева без хотя бы толики документов, которые оставила после себя его жена и моя мать Варвара Ивановна Кузнецова (1909-2009).

Практически полные ровесники, они встретились в уже зрелом 25-летнем возрасте и прожили в силу сложившихся обстоятельств короткую и не очень счастливую совместную жизнь. Хотя и любили друг друга.

Характер взаимоотношений отца и матери лучше всего высвечивает их переписка. Редкие имеющиеся экземпляры посланий свидетельствуют, что Варвара Ивановна была в Ленинграде его неплохим секретарем. И советами часто остужала слишком горячую его голову.

- В настоящее время Вы находитесь на заслуженном отдыхе, но не сидите сложа руки, а ведете активную работу с архивом отца. Наверное, с тех пор, как появилась возможность заняться им, Вы больше прониклись духом марийского народа, почувствовали родственную близость?

- Возможность работать с архивом Ксенофонта Архиповича возникла у меня лет десять назад. Я с головой погрузился в марийскую жизнь, в марийские темы. Стал искать и быстро нашел в городе наше землячество. Участвую в нем, пропагандирую его дела. Давно научился "веревочке" и другим национальным танцам. И только тут понял, какая стихия подхватывала отца, едва он слышал марийскую музыку с патефонной пластинки. Дома он тут же бросал работу и начинал притопывать, я лишь глаза таращил.

Изумительный вышивальщик - горный мариец из нашего землячества Юрий Брутов - подарил мне замечательную рубашку, как раз на мой возраст. В ней я и пляшу у нас в землячестве, и выступаю на "Четкаревских чтениях" – регулярных лекциях, посвященных истории мари. И хожу в День Победы на шествия Бессмертного полка.

- Расскажите поподробнее о Четкаревских чтениях?

- Нужно сказать, что на "Четкаревских чтениях", которые идут уже несколько лет, я в последний раз поведал совсем неизвестные вещи о том, что мой отец был одним из самых близких друзей Чавайна, несмотря на разницу в возрасте.

А в ходе предыдущей лекции я рассказывал о малоизвестном событии, О том, как мой отец вел борьбу за сохранение горномарийского языка. В 1938 году по его настоянию было принято закрытое постановление Обкома партии о развитии двух равноправных марийских языков. Циркуляр направили во все учреждения республики.

Новая попытка уничтожения горномарийского языка была предпринята из центра в начале 50-х годов. К.А. Четкарев в 1953 году подготовил специальную сессию МарНИИ. Она проходила в помещении Верховного Совета республики, были приглашены московские и ленинградские специалисты, вся культурная элита Марий Эл. Десятки выступавших, как по сценарию, ни словом не возражая центру, приводили всевозможные доводы, почему реализовать эту меру в ближайшие десятилетия никак невозможно. В результате, попытки уничтожить горномарийский язык прекратились.

- Оказывается, Ксенофонт Архипович писал стихи на марийском языке, но они не были доступны для широкого круга читателей. В этом году, Вы объявляли конкурс на лучший перевод его поэтического творчества с марийского языка на русский.

- Конкурс, объявленный нашим землячеством на перевод с марийского языка юношеского стихотворения моего отца, которое я обнаружил среди прочих его литературных опусов, был объявлен в январе по моей инициативе. Прием работ прекратится 25 февраля. Первые соискатели уже есть, в том числе и из Сернура. Я буду рад, если победителем конкурса станет земляк моего отца, сернурец.

- От имени всего сернурского народа я поздравляю Вас, Вячеслав Ксенофонтович, с 80-летием со дня рождения и желаю доброго здоровья и долгих лет жизни.