Сын Педора

Начал работать в колхозе в возрасте 10 лет. Вставали в шесть часов, в восемь уже работали. Зачастую к семи утра мы, три пацана, приезжали на лошадях на разнарядку, а животные паслись в 3-х километрах от нашей деревни. Взрослые удивлялись: "Когда вы успели за лошадьми сходить?" Летом ломали ветки для веников, вязали крапиву и сушили, помогали женщинам валковать и стоговать сено, вывозили в поля навоз.

В 7 классе уже работал помощником комбайнера. Роста я был невысокого, односельчане меня звали "Пичи Миша".

Родители были колхозниками. Отец, Федор Алексеевич, работал заведующим фермой, конюхом, печником, мельником. Родился в 1916 году в деревне Макшур. Когда началась война, ему исполнилось 25 лет. На фронт ушел 11 сентября 1941 года. Воевал от начала до конца. Дошел до Берлина. Был разведчиком, артиллеристом, пулеметчиком. Вернулся домой летом 1946 года. Награжден медалями "За боевые заслуги", "За отвагу".

От отца узнал, что такое штрафной батальон, психологические атаки и многое другое. Глядел на отца и гордился. Обидно, что недолго прожил, умер в 1971 году. Глядя на его фотографию, мысленно разговариваю: " Тяжело было везде, на войне, после войны. Ты все выдержал. Я горжусь тобой, отец. Спасибо за Победу!"

Он мне всегда говорил:

- В бой мы шли с мыслями о победе, чтоб уничтожить врага, который напал на нашу страну. Страха не было, была злость. Вот с этим чувством и воевали.

Когда меня спрашивают: "Откуда я? Как меня зовут? Кто родители?", я с гордостью отвечаю "Я сын Педора!"

Один день из жизни разведчика

Из воспоминаний гвардии рядового Федора Алексеевича Васильева.

Нам предстояло отправиться в тыл врага и взять "языка" не ниже унтер-офицера.

На машине нас доставили на аэродром. Я ни разу не прыгал с парашютом. Специалист объяснил, что и как делать. Вопросов никто не задавал.

Командир спросил, все ли мы взяли, что положено. На три дня нам выдали сухой паек, автомат с тремя дисками патронов, две гранаты, аптечку. Все документы, награды (у кого были), забрали.

И вот самолет взлетел. Время полета прошло быстро. Прозвучала команда:

- Готовься!

Открылся люк.

- Пошел!

Как только оторвался от самолета, сразу же потянул веревку. Меня сильно дернуло. Посмотрел вверх, а там большой купол.

Я спускался с мыслями о том, как бы нас немцы не заметили, ведь мы являемся идеальной мишенью. Все приземлились удачно. Парашюты укрыли ветками.Командир сверился с картой и приказал бежать за ним. В лесу и так темно, а ночью – вдвойне. Изредка останавливались, командир всех пересчитывал.

К утру подошли к назначенному месту. Нашей точкой была дорога. Там мы должны были достать "языка". Командир отправил пятерых на сто метров вперед. Они должны были дать условный сигнал, если в кабине сидел офицер. День проходит, а результата нет.

Вот идет колонна, а за ним, метрах в двухстах, мотоцикл. Упускать нельзя. Колонна прошла, идет мотоцикл. Разведчики вышли ему навстречу, выставив оружие. Мотоциклист хотел резко развернуться, а тут вторая группа выскочила на дорогу. Мы подбежали, схватили немца и отвели в лес. Обыскали его, осмотрели коляску мотоцикла, там какая-то сумочка.

Командир хорошо знал немецкий и начал разговаривать с пленным.

Оказалось, немец в звании старшего лейтенанта, служит в действующей армии. Был ранен и лежал в госпитале. После выписки отправлен в ближайшую комендатуру для распределения. Ему последовал приказ о доставке пакета в штаб полка. Что там написано, он не знает. Должен был догнать автоколонну и встать посредине, но не успел.

Он еще сказал, что войну Германия проиграла, поэтому не сильно огорчен тем, что попал в плен. Появились шансы остаться в живых. Дома у него престарелые родители, молодая жена, двое сыновей. Воевать не хотел, до войны преподавал в университете.

После этого рассказа командир велел развязать немцу руки, но предупредил: в случае нестандартной ситуации от него избавимся.

Немец дрожащим голосом сказал:

- Яволь, яволь.

Всю ночь мы бежали. К утру вышли к небольшой деревне. Для отдыха командир выбрал дом посередине деревни. В бинокль он увидел женщину, которая с ведром шла в хлев. Двоих отправил в разведку. Те через некоторое время дали сигнал об отсутствии опасности.

Вся группа зашла в дом. Женщина удивленно смотрела на нас. На кровати спали два пацана – лет восьми и двенадцати.

- Как часто бывают немцы в деревне? – спросил командир.

- Очень редко и все проездом. Они даже не останавливаются, - ответила женщина.

- А жителей много?

- Мало, мужчин вовсе нет. Был дед Архип, месяц назад умер.

- У Вас есть муж?

- Да, он на фронте с самого начала войны, ни одного письма не получили.

Детей женщина отправила в соседнюю деревню, к родственникам.

Командир выставил охрану на чердаке и в хлеву. Остальным разрешили отдохнуть, но через два часа надо было меняться. Немцу на всякий случай связали руки и ноги.

Только стали засыпать, послышался гул моторов. В деревню заехали три мотоцикла и броневик. Остановились прямо перед нашим домом. Из броневика вышел немецкий офицер. Что-то сказал мотоциклистам, и те уехали. Немец вошел в дом, женщина его встретила. Он заговорил по-русски.

- Ты одна?

Та кивнула головой:

- Да, да, гер офицер, одна.

Мотоциклисты снова вернулись. Офицер открыл окно и что-то сказал. Все солдаты встали вдоль бронемашины.

Наш капитан Ляпин тихонечко спустился с чердака, за ним еще один солдат. А сержант неожиданно дал команду "Огонь!". Ни командир, ни солдаты не поняли, что случилось. Все вражеские солдаты были уничтожены, а офицер взят в плен. Убитых немцев загрузили в кузов бронемашины. Увезли в лес и там оставили немецкую технику с убитыми солдатами. Так мы доставили двух офицеров вместо одного.

А наш Ляпин ушел от нас. Нам сказали, что он профессиональный разведчик. Это его служба.

Отпуск

9 мая 1945 года. Город Берлин. Утром наш взводный дал команду о построении. Все встали в строй. Подошел к нам командир батальона, поздравил всех с Победой над фашистской Германией и зачитал приказ Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина.

Сообщил, что всему личному составу предоставляется краткосрочный отпуск на трое суток. Но служба продолжается, нельзя оставить армию без часовых, поваров, врачей… Поэтому в трехдневный отпуск предстояло пойти только тем, кто призван в 1941 году и прошел всю войну. Зачитал список, в котором оказалось пять фамилий, в том числе и моя. От такой неожиданности мы не могли сообразить, как провести эти дни.

- Давайте на рыбалку пойдем, всю войну об этом мечтал, - предложил один.

- Но у нас нет снастей.

- А вчера мы видели один брошенный магазинчик, там были удочки, сети, крючки.

Собрали снаряжение. Командир батальона выделил нам грузовой автомобиль. Решили поехать на приток Одера.

Вдоль реки отдыхали группы солдат. Мы остановились примерно в километре от них. Тут же удочки размотали, дров собрали, картошки начистили. Было тихо, лишь изредка слышались выстрелы. Поэтому бдительности не теряли.

Вдруг видим, по дороге идут два немецких солдата с белым флагом. Что-то кричат нам. Языка мы не знали, легли на землю, заняли оборону. Меня решили отправить на встречу. Оба немца встали по стойке смирно. Представились. Один из парламентеров знал русский язык. Оказывается, в лесу расположились около 200 немецких солдат. Все они желали сдаться. Я им сказал, чтобы выходили и сложили оружие.

Своим ребятам объяснил ситуацию. Нас всего пятеро, а, как известно, немцы большие мастера провокации. У нас нет ни рации, ни сигнальных ракет, даже за помощью некого отправить.

Через некоторое время из леса появилась группа солдат. Из строя вышел немецкий офицер в звании гауптман. Подал команду, все выстроились. Строевым шагом подошел ко мне и доложил. Я понял только одно слово – капитуляцион. В ответ я сказал: "Гут". Переводчику сказал, чтобы оружие, ножи кидали в кузов машины. Из металлического разрешил оставить только ремни поясные. После того, как разоружились, напряжение спало.

Водителю приказал ехать в ста метрах от нас. Переводчику сказал, чтобы построились и шагом марш. Двое из нас встали впереди строя, трое – сзади. Многие видели, как мы шли, солдаты предлагали помощь, но мы отказались – пусть отдыхают, они ждали этого четыре года. Ни от кого не прозвучало оскорбительных слов в адрес немецких солдат. Когда мы проходили возле русских, немцы даже шептаться переставали. Видимо, боялись, что наши будут мстить.

Мы их сдали в ближайшую комендатуру. Там записали наши фамилии.

Подошел к нам немецкий командир и через переводчика крепко поблагодарил. Снял с руки золотые часы и протянул их мне со словами:

- Тут у меня отчеканен домашний адрес, в любое время я буду ждать тебя, солдат.

Я отказался.

Так закончился наш краткосрочный отпуск. Мне оставалось служить год.