Мой дядя Григорий Пышпылов проходил срочную военную службу с конца января 1980-го до июня

1981 года в Демократической Республике Афганистан. После службы 25 лет работал в МРСК "Электросети" в с. Усть-Кан, сейчас находится на пенсии.

В октябре 1980 года в жизни студенческого сообщества Горно-Алтайского государственного педагогического института произошла необычная политинформация, о которой мне вспоминается каждый год в феврале.

В связи с датой вывода советских войск из Афганистана хочу поделиться с читателями событием, изменившим наше юное мировосприятие, по сути снявшее наши "розовые очки". В СССР в годы ввода советских войск в НДРА был дефицит информации. В то время мы жили, не ведая ни о чем, да и не сильно задумывались о происходящем в мире событиях, казалось, что наше государство все держит под контролем, и нечего там нам делать.

Я думаю, что многие участники встречи помнят этот случай, просто потому что она изменила наше отношение ко всему происходящему в тогдашнем мире. А последующие годы события этой "белой войны" оставили глубокие бороздки в наших душах, незаживающие раны в сердцах тех, кто прошел через неё.

Из Фестивальда в Кундуз

Каждый год в День вывода советских войск из Афганистана я не забываю поздравить своего дядю – Пышпылова Григория Чедошевича, служившего в Афганистане 1980-81 годах. Дело было так: в апреле 1979-го, как раз, когда в НДРА началась апрельская революция, родственники, друзья и знакомые проводили Гришу в армию. Служил он в ГДР, а служба в этой стране было для нашей молодежи престижной, как-никак заграница, соцлагерь, страна Восточного блока – Варшавского договора.

Григорий по началу в городе Глау проходил учебку, а в г. Фестивальд – военную службу. Как и все сослуживцы, писал письма и с нетерпением ждал ответа, "как соловей лета". Я, будучи школьницей, с ним переписывалась, подробно описывала все события жизни родственников, а в потайном углу письма прятала заветный рублик в надежде, что брат по возвращении привезет мне овальные наклейки с ликом европеек, их тогда доставляли в СССР демобилизованные солдаты, пряча под воротниками или погонами.

В марте следующего года адрес полевой почты солдата поменялся, письма стали короче, чем обычно, но ни словом он не обмолвился о передислокации места службы. Летом этого года я окончила десятилетку и поступила на историко-филологический факультет пединститута. Наша переписка как-то прервалась.

Нежданный гость

В суете дней я не писала ему, думала, что, не получая моих писем, он не пишет мне. В один из осенних дней в общежитии ко мне прибежал дежурный с вахты и как-то впопыхах доложил, что меня ждет солдат из Афганистана, при этом смотрел на меня так, что я испытывала некоторое смущение. Никого, тем более служившего в этой стране, я знать не знала и понятия не имела, кто меня может ожидать.

Я спустилась на первый этаж и застала следующую картину: плотной стеной, спиной ко мне стояли парни-студенты, кто был посреди круга, было не разобрать. Робко говорю, что меня ждут тут, выходит из круга Гриша, стоим, друг к другу лицом и немая сцена: ни руки не подали друг другу, ни словесно не поздоровались. Он был одет в летнюю солдатскую форму, на улице стоял октябрь, было холодно, слегка дрожал. А я на свою беду, в то время ничего не знала о вводе ограниченного контингента советских войск в Афганистан, что там пока по-летнему тепло и именно в числе первых советских солдат попал туда мой брат Григорий.

Первым очнулся он: "Привет, сестрёнка!", ответ: "Привет!". Юноши быстро договорились с вахтершей (тогда посторонних не пропускали в общежитие), чтобы все гурьбой пошли в мою комнату N236, прямо напротив рекреации.

Политинформация из первых уст

Картина такая: наша дверь открыта настежь, полная комната студентов, кто не поместился, стоят в плотном полукруге у дверей, закрывая проход по коридору. И слушаем про Афганистан. Кто-то задает вопрос, брат отвечает, что это военная тайна, тогда просят рассказать хоть о чём-нибудь. Помню, Григорий рассказывал нам о том, что летоисчисление там по-мусульманскому календарю, что люди на волах пашут землю, живут бедно, нравы и законы у них непонятные, отношения между собой строят как-то не так, и с нашими солдатами мало общаются. Если есть техника, то она из Советского Союза, что на тракторах работают россияне из Средней Азии.

Григорий как-то выделял понятия "наши" и "не наши", это было что-то из военного как "свои" и "чужие". Мы молча воспринимали его рассказ, лишь изредка кто-нибудь уточнял какие-то детали, как я поняла уже позже, это прошедшие службу студенты осведомлялись об известном им марках оружия. Поделился он и информацией о том, как и когда, при каких обстоятельствах попал в Афганистан.

Оказывается, 18 января 1980-го их в одну ночь на военном самолете доставили в Ташкент, а на следующий день – в провинцию Кумдуз НДРА. Рассказал об Апрельской революции, о смене формы правления, новом руководителе государства Наджибулле, роли советских солдат, дал географическую характеристику местности, где проходит службу.

Помню, он говорил, что дождей за время пребывания там ни разу не видел, и как обрадовался тому, что на родине идут дожди. И рассказывал так, как будто, личный интерес у него был что ли, в том, о чем он говорил и ведал только ему присущим тоном. К примеру, я запомнила, когда говорил о рельефе местности, он как будто бы искал место, где можно спрятаться. Брат был водителем, их колонны автомашин сопровождают БТР-ы, на случай нападения, говорили, что они возят стройматериалы, медицинские препараты, продукты, уголь и многое другое из Ташкента в Термез. Машины со стройматериалами идут дальше на юг, а они на вертолетах прибывают в Ташкент и снова в путь выводят новые автомобили с грузом, что так в командировках лично он был три раза.

О службе он сказал только о том, что служит в инженерно-саперном батальоне, что солдаты строят дороги, мосты, штаб, обживают чистое поле, т.к. живут в палатках, ведь скоро зима. Говорил о том, что из Союза гражданские лица тоже помогают обустраиваться, приезжают артисты, только ему не посчастливилось посмотреть концерты. В сентябре он попал в госпиталь, по излечении его на 10 дней отпустили на побывку домой, потому что вертолет за ним прилетит на 14-й день. И завтра из аэропорта Карлушки он вылетит в Новосибирск, а послезавтра уже будет на месте службы. Вот такая политинформация.

Чаепитие и проводы

На следующий день почти все, кто слушал брата, на географической или политической карте искали названные точки, читали о календаре мусульман и т. п. Надо заметить, что у нас интернета не было тогда. Еще долго мы вспоминали его рассказы об Афганистане, часто в газетах искали информацию, живо интересовались всем, что было связано с этой страной.

Девушки, которые жили со мной в одной комнате: Лариса Мандаева, Света Тексиманова и Айнаш (фамилию, к сожалению, не помню), быстро накрыли стол, организовали чаепитие. Поздно ночью мы пошли провожать брата в гостиницу "Горный Алтай". Юноши, которые отслужили в армии, еще долго беседовали с ним на улице у гостиницы, потом до возвращения Григория из армии они справлялись о нем, хотя мы так и не возобновили переписку. Это было связано с тем, что тогда тем, кто служил там, много писать писем не разрешалось.

По приезду в Усть-Кан я заходила к его маме – тете моей, Торко Петровне, узнавала, приходили ли письма, если приходили, то читала их. Григорий демобилизовался летом, это было связано с тем, что он заболел и попал в госпиталь, из Калининграда в Горно-Алтайск брат приехал 7 июля, в день Ивана Купалы.

Мокрый, но живой

В автовокзале при выходе из автобуса, его с ног до головы окатили водой, но он был счастлив. Совершенно мокрый, узнав у знакомых о том, что мать лежит в областной больнице, солдат поспешил на свидание с мамой.

В прошлые годы, накануне памятной даты я обращалась к Григорию Чедошевичу с просьбой рассказать об этой встрече и службе в Афганистане моим ученикам, провести политинформацию. Но он, как многие из его поколения, скромно отказывался. Тогда я попросилась на интервью, прибыла к нему домой, поговорили больше о жизни, чем про Афганистан. Обращалась я и за армейской фотографией, но на этот счет он пояснил, что армейский альбом, начатый еще в ГДР, при демобилизации отобрали у него на границе, и при нем же уничтожили.

Воин-брат,воин-интернационалист

Во времена "холодной войны" фотографироваться на фоне военных объектов, показывать фото широкой публике было под запретом. Там же пропали овальные наклейки красивых немок, о которых я мечтала, будучи десятиклассницей. Все, что вывез советский солдат из НДРА – это зубная паста, щетка и полотенце, зато видя все это, пассажиры поезда "Ташкент–Барнаул" щедро кормили воина-интернационалиста.

Спустя многие годы, Григорий Чедошевич лишь иногда вслух вспоминает о стычках с душманами, как рисковали сослуживцы, спасая драгоценный груз в командировках, о сопровождении до афгано-советской границы груз-200 – гробов погибших товарищей, как впервые увидел седой волос у себя на голове в 20 лет и других тревожных моментах службы.

А в моей памяти остался брат-солдат, с которым распрощалась в октябрьский день на летном поле Горно-Алтайского аэропорта. В самолет садился стройный паренек в солдатской гимнастерке и фуражке, в то время как один военный был в солдатской фуфайке и ушанке, он летел в Якутск (с ним мы долго беседовали), а все остальные – в теплых пальто. Конечно, не по сезону одетый солдат привлекал внимание в зале аэровокзала, люди подходили и спрашивали, где служит солдат, он отвечал, что летит в Ташкент…