Многим название этой местности ни о чём не говорит. Но стоит произнести слово "хохлома", как загораются любопытством глаза - оказывается, слышали! Это знаменитый русский народный художественный промысел! Именно здесь, в междуречье Керженца и Узолы, на древней Ковернинской земле и состоялось это уникальное проявление художественного гения русского народа – золотая хохлома.
В феврале 1613 года, когда Земский собор торжественно провозгласил царём 16-летнего Михаила Фёдоровича Романова, ему преподнесли изданную в Москве официальную карту Государства Российского, чтобы юный государь увидел воочию "долы и веси Царствия своего". И на этой карте, среди зелёного пятна лесов на северо-востоке от Нижнего Новгорода, была изображена башенка с надписью "Хохлома". Здесь, у стен маленькой крепости, по праздничным дням шёл торг. С окрестных деревень свозили сюда льняные изделия, щепной товар, изобильную печёную снедь. Среди чувалов с рожью и овсом расставляли деревенские мастера свою расписную деревянную посуду, ложкарное и токарное "бельё". Изделия крестьян-красильщиков оптом скупались оборотистыми купцами, затем этот товар по судоходной Узоле доставлялся в Нижний, а оттуда его везли вниз по Волге - в Среднюю Азию, в Персию. Через город Архангельск на севере изделия хохломских мастеров попадали в Европу. Спрашивали: "Откуда товар?" Им отвечали: "Из Хохломы". Село Хохлома, давшее название известному на весь мир промыслу, и доныне стоит на Ковернинской земле. Именно в селе Хохлома имеется улица М. Горького.
Ковернинский край гордится своей историей, своими людьми. Исторически русский этнос здесь складывался в суровых условиях. Из разных концов государства сюда стекался свободолюбивый и вольный люд, спасающийся от всякого рода гонений, как религиозных, так и светских. В керженских и ветлужских лесах они нашли для себя надёжное прибежище: можно было укрыться, завести хозяйство и не зависеть от воли государственных чиновников. В первую очередь сюда стекались после раскола старообрядцы. В крае в 18 веке образовалась знаменитая Корела – уникальное сообщество духовных христиан, брачных поморцев. Приверженцы старой веры были носителями секретов иконописи и, без сомнения, приложили руку к рождению золотой хохломы. В Ковернинском крае действовали два крупных очага православной духовности, взявших на себя миссию разгрома идеологии старообрядчества. Это Троицкий Кержебельмашский монастырь и Высоковский Успенский монастырь.
Не секрет, что край, породивший уникальную художественную роспись, не имеющую аналогов в мире, должен был привлекать к себе известных и знаменитых людей. Здесь, на торговых ярмарках в Хохломе, бывал в начале своего творческого пути знаменитый художник Борис Кустодиев. Писатель Мельников-Печерский здесь черпал живой материал для своих романов. Замечательный композитор Вячеслав Овчинников, автор музыки к фильму Сергея Бондарчука "Война и мир", - уроженец Ковернинского края. А сколько прекрасных мастеров хохломской росписи дала Ковернинская земля! Среди самых знаменитых имён - мастер Фёдор Андреевич Бедин: его имя было первым занесено в Большую Советскую энциклопедию. Педагог, наставник, новатор росписи, он стал основателем ковернинской школы "травных мастеров", обеспечивших в 60-90-ых годах прошлого века уникальный творческий взлёт Ковернинской фабрики "Хохломский художник". Бедин был учеником не менее знаменитого мастера Фёдора Фёдоровича Красильникова, чьё имя мы связываем с именем знаменитого писателя Максима Горького.
По многим устным и письменным свидетельствам мы знаем, что Горький с детства любил промыслы, он с любопытством посещал Нижегородские ярмарки, разглядывая творения рук человеческих. Есть воспоминания, мемуары, предания о легендарной, тёплой дружбе писателя с хохломскими мастерами, в частности с династией Красильниковых и династией Подоговых. Писатель любовно называл их "чудо-богатырями сказочной русской красоты".
Обладая мудрой прозорливостью, Горький замечал, что хохлома лишь на первый взгляд может показаться простой и незамысловатой. На деле же она скрывает в себе глубинные метафоры русской ментальности, языческие славянские символы, выраженные оригинальной художественной техникой, частично перенятой у изографов русской иконописи. Каждая родовая династия хохломских кустарей напоминала отдельную секту, закрытую школу со своими секретами и уставом. Это было условием их выживания.
В XVIII веке кустарь-самородок из деревни Бездели Михаил Евдокимович Красильников по заказу царского двора изготовил и окрасил под хохлому большой круглый стол с рисунком, изображающим крестьянское утро. Говорят, за этим столом государь принимал иностранных послов. Род Красильниковых в Безделях пользовался особым уважением. Это были мастера с необыкновенной творческой фантазией, и в художественной культуре России они, безусловно, оставили неизгладимый след. Престижные дипломы, почётные медали, ценные подарки, среди которых, например, золотые часы с надписью: "Мастеру М.И. Красильникову от императрицы М.Ф. Романовой в знак уважения". Этим мастером был дед Михаил Иванович, от которого, по семейному преданию, и пошла слава Красильниковых.
Фёдор Фёдорович Красильников, внук Михаила Ивановича, был славен как мастер модных в начале ХХ века художественных приёмов "славянской вязи" или, иначе говоря, "переплёта". Будучи сам мастером "травного письма", он, тем не менее, легко перенял мотивы росписи мебели "под старину" по эскизам московского художника-модерниста А.Н. Дурново, специально направленного Нижегородским земством на поддержку угасающего хохломского промысла. Но Красильников не просто перенял стиль "славянской вязи", он внёс в него своё оригинальное содержание: из-под его кисти выходили затейливые дивные узоры с переплетающимися стеблями, геометрическими фигурами, цветами, травами.
Как вспоминал Акиндин Васильевич Красильников (ученик и родственник Ф.Ф.Красильникова, а также автор книги "Золотая хохлома"), летом 1897 года Фёдор Красильников случайно встретился и познакомился с Горьким. Это было в те времена, когда будущий пролетарский писатель работал в газете "Нижегородский листок". Остро стояла проблема народных промыслов, связанных с деревом, - они испытывали жестокий кризис, вызванный подорожанием леса и усиливавшейся конкуренцией фабричной посуды. Нижегородское губернское земство предприняло некоторые меры, чтобы помочь кустарям. В 1889 году была устроена постоянная выставка кустарных изделий в Нижнем Новгороде, своего рода склад-музей.
Широко показывалось народное творчество на XVI Всероссийской промышленной и художественной выставке 1896 года. Под впечатлением от работ кустарей, представленных на ней, Горький писал в "Беглых заметках": "Из всех отделов выставки для меня самым интересным является отдел кустарных производств, и меня, прежде всего, тянет к нему, потому что именно в этом отделе показывается доподлинная, оригинальная Россия, самобытно творящая и почти свободная от всяких влияний чужой мысли". Но мастера попадали в кабалу к скупщикам, которым нужны были только дешёвые сорта посуды, а если заказывали хорошему художнику роспись позатейливее, то лишь затем, чтобы под своим именем отправить на выставку и получить награду, повыгоднее сбыть изделия, скупленные у кустарей за бесценок. И вот Максим Горький едет за материалом для "Нижегородского листка" в Городец, чтобы встретиться с мастерами, выяснить и описать положение дел. Он как раз попадает на Городецкое торжище. Проходя мимо щепного ряда, писатель обращает внимание на солнечное сияние хохломской посуды. Рядом стоит скучающий молодой человек в цветистой рубахе.
- Ну, братец, как дела? – спрашивает у него Горький.
- Как сажа бела, - отвечает тот. – Товар у меня – высший сорт, за бесценок даю, и то не берут…
- А звать-то тебя как?
- Фёдором зовусь, Красильниковы мы, - был ответ.
- А кто расписывал этот товар?
- Да я же сам и расписывал, - отвечает Фёдор.
Слово за слово, разоткровенничался парень. Охотно и по-деловому отвечал на вопросы газетчика. Горький взял в руки узорную чашу, покрутил со знанием дела, подивился диковинной росписи, похвалил золотые цветы и травы, и решил "прощупать" мастера, вызвать его на откровенность, узнать, как он смотрит на мир:
- Не кажется ли тебе, братец, что твоё искусство однозначно идеализирует нашу жизнь, - дескать, всё под небесами устроено гладко и красиво, и нет в мире никакого зла? А ведь в жизни не так: есть и тёмные стихии - как у человека в душе, и ложь, и коварство, и предательство… Выходит, что ты занимаешься украшательством, брат, чураешься зла или не знаешь всей "правды жизни". Не потому ли народ не покупает твой товар?
- Зря так говоришь, мой барин! – восклицает Фёдор. – Кому, как не нам, открыта вся "правда" жизни! Мы и чертей, и упырей, и вурдалаков знаем; а ещё и оборотней в человеческом облике, которые находят радость в разрушении красоты и отеческой веры. Только мы всю эту тёмную силу в кулаке держим: вот, глянь-ка на нашу роспись - мерзость жизни у нас изображена чёрным фоном, а на него мы наносим яркие узоры, как бы запираем чёрную силу под яркие замки, не даём ей пустить всходы в сознании человека. Вот ты глядишь на киноварные узоры и совсем не замечаешь черноту зла и о смерти даже не думаешь! Верно ли? Вот так, мой барин, зло и добро идут рядом, держась за ручки, а порой силу добра не познаешь, если бы его не оттеняло зло…
Горький в ответ лишь молча обнял Фёдора Красильникова… С этой встречи и началась их дружба. Горький писал ему письма, спрашивал о проблемах промысла, советовался.
В следующий раз они встретились уже в 1900 году. З2-летний писатель сотрудничал с издательством "Знание". Вместе с тем его никогда не оставляют мысли о народных промыслах, о бедственном положении талантливых кустарей. Он часто общался с ними, подпитывал свой литературный багаж. Его тянуло к народным самородкам: если человек талантлив, он талантлив во всём - и в образе своих мыслей, и в поведении, и в речевой культуре. Постепенно Горький становится авторитетным знатоком этой темы; с ним советовались губернские власти, поскольку он лично встречался со многими талантливыми мастерами, знал жизнь и быт народных умельцев как никто другой и время от времени писал о них заметки.
В 1913 году Ф.Ф. Красильников получает традиционный подарок монархов – золотые часы – "за высочайшее искусство и предоставленные государю-императору вещи". В семье Красильниковых подобных часов уже насчитывалось семь штук.
В том же году в Петрограде прошла вторая всероссийская кустарная выставка, на которой были представлены лучшие образцы русского народного искусства. Экспонировавшийся на выставке гарнитур "хохломской гостиной", выполненный по эскизам модерниста Дурново, поражал посетителей своими формами. Например, кресла имели спинку в виде конской дуги, их ручки были сделаны в виде топоров, а на сиденье вырезаны из дерева рукавицы ямщика. Пёструю, безвкусную роспись, в которой классические венки и медальоны соединялись с искажёнными орнаментами древнерусских рукописей, переплетением разноцветных лент, один из журналов тех лет метко назвал "смесью ампира с Берендеем". Зато все лавры выпали потомственному хохломскому кустарю Фёдору Фёдоровичу Красильникову: он был удостоен Большой почётной золотой медали "Престиж": "За высокий художественный вкус"! Это было международным признанием подлинного мастера. По счастливому совпадению на выставке оказался и Максим Горький, ставший свидетелем триумфа хохломского мастера. Он подошёл, по-братски обнял своего друга, радостно заметив:
– Ну, Фёдор, теперь ты кум королю!
В 1916 году в Семёнове создаётся школа художественной обработки дерева (ХОД). Горький, знакомый с художником Георгием Петровичем Матвеевым, рекомендует ему мастера Фёдора Красильникова. Красильников приезжает в Семёнов и несколько месяцев работает в школе, где расписывает детскую мебель, создавая рисунки по мотивам произведений А.С. Пушкина и русских народных сказок.
С конца 1926 года и до самой весны 1928 года Ф.Ф. Красильников со своей артелью работал над большим подарком к 60-летию А.М. Горького. По инициативе и при активном содействии Фёдора Павловича Хитровского готовился полный комплект обстановки для кабинета - шестьдесят расписных предметов - по одному на каждый год. В 1927 году Ф.Ф. Красильников посылает через Ф.П. Хитровского расписной портсигар М. Горькому. На лицевой части портсигара рисунок золотой жар-птицы, клюющей рябину среди ветвей. Этим портсигаром, как неким оберегом, Горький очень дорожил и не расставался с ним до самой смерти.
Когда двухлетняя работа над юбилейным комплектом была завершена, изделия упаковали в большие ящики и вывезли в Нижний Новгород для дальнейшей отправки в Сорренто, где Горький находился на лечении. В конце лета 1928 года почтовое ведомство доставило на адрес российского писателя чуть ли не целый вагон громадных ящиков. Подарок не застал Горького - он временно выехал в Советский Союз, и посылку пришлось получать Надежде Алексеевне Пешковой и Валентине Михайловне Ходасевич, гостившей в тот период в Сорренто. Посылка была так велика, что не уместилась даже в кузове большущего грузовика, и её доставка создала много хлопот. Когда ящики распаковали во дворе, это оказались запоздавшие к юбилею Алексея Максимовича дары хохломских мастеров, братьев Красильниковых. Валентина Ходасевич описывает присланные предметы так: "Там были и шкап, и шкапчики, и полки, и полочки, и ларцы, и ларчики, кресла, стулья, столики, шахматный столик, очень много разных петухов, уток, павлинов, ковшей, ложек, мисок. Еле всё разместилось в большой комнате Алексея Максимовича"…
Горькому подарок понравился. Целыми днями он вдохновенно рассматривал узоры, принюхивался к изделиям, пахнущим лаками, приговаривая: "Ай да чудо-богатыри!..". О своих впечатлениях он написал Фёдору Павловичу Хитровскому: "Чем мне благодарить Красильникова за хохломские изделия, которыми я ежедневно любуюсь; это моё главное "духовное" питание, и оно всего лучше действует на здоровье. А ещё письма и газеты из Союза отлично рассеивают тот подлый бытовой и политический туман, в котором я живу здесь".
Судьба многих вещей, изготовленных для Горького мастером Красильниковым, неизвестна. По словам Фёдора Павловича Хитровского, часть этих предметов Горький подарил морякам военного корабля "Парижская коммуна", посетившим его в Сорренто в 1930 году. А некоторые предметы были раздарены учёным и писателям Европы, время от времени приезжавшим его навестить, - Горький был личностью заметной и ценимой в Европе.
В 1933 г. Фёдор Красильников принял участие в организации мастерской хохломской окраски в г. Горьком, взяв на себя техническое руководство окраской изделий. К январю 1934 г. мастерская была организована и поступила в ведение Трудовой коммуны НКВД, объединённые мастерские которой были переведены к осени 1934 г. в г. Городец. В 1935 году по инициативе Горького и под его редакцией вышел номер журнала "Наши достижения", полностью посвящённый народному искусству. И здесь в качестве яркого примера народного искусства была отмечена чаша Фёдора Красильникова.
Из всех предметов работы Фёдора Красильникова, подаренных писателю, сохранилось большое расписное блюдо, выдолбленное вручную и частично доведённое токарным способом. Эту работу, то ли в шутку, то ли всерьёз, мастер любовно называл "Мальвой", признаваясь, что расписывал его под впечатлением от прекрасного горьковского рассказа "Мальва". Чуть сплющенная с боков полусфера с венчиком, немного отогнутым наверху; края с двух противоположных сторон имеют плавные невысокие выступы. Впечатляют сами размеры блюда: 59х57 см по верхнему краю, высота - 23,5 см. Автор передал своё блюдо в дар музею "Домик Каширина".
Чаша - не единственный в Государственном музее А.М. Горького предмет работы Фёдора Красильникова. Так, в 1938 году им на заказ были выполнены эскизы обоев для комнаты бабушки в "Домике Каширина". По данным эскизам (они находятся в фондах музея) в более позднее время были изготовлены обои.
Работы Ф.Ф. Красильникова бережно хранятся в музее, связанном с именем А.М. Горького, и это, безусловно, закономерный факт. Несмотря на довольно позднее время создания этих предметов (1938-1939 годы, уже после смерти Алексея Максимовича), их напрямую соединяет с Горьким сам автор - Фёдор Красильников, с которым знаменитый писатель был знаком совсем не понаслышке. Мысли Горького о месте и значении народных промыслов и сегодня актуальны - они учат быть рачительными хозяевами того культурного наследия, которое мы получили от своих талантливых предков. Именно этот посыл великого писателя мог бы послужить основанием для патриотического, государственного подхода к вопросу о развитии народной культуры.
И. Харичев,
заслуженный работник культуры России, председатель районного отделения общества "Нижегородский краевед"