Отец с уважением и с особым трепетом относился к своим родителям. Никогда им не грубил, не оспаривал их решения, принимал все стариковские прихоти с пониманием, он их уважал и любил. Такие же чувства к свекрови и свекру проявляла и наша мама. Им она стала заботливой дочерью. До последнего дня жизни стариков мама ухаживала за ними. Наши родители достойно проводили стареньких супругов Горнак в последний путь. Но теперь им предстояло обеспечить достойную жизнь и старость родителей мамы.
Наша семья в восемь человек перебралась в небольшой дом супругов Дядечкиных, к маминым родителям. Как трепетно относилась мама к свекрови и свекру, так и отец наш относился к теще и тестю. Восемнадцать лет они прожили со стареющими мамиными родителями, 18 лет понимания и дружбы, уважения и поддержки. И ни разу старики не высказали своего недовольства дурным увлечением отца. В этом они ему сочувствовали, а ценили за хорошие человеческие качества, которыми обладал в полной мере наш папа.
Нас, своих детей, родители любили, но никогда не говорили об этом вслух. В деревенских семьях не принято было свои чувства выставлять напоказ. Вот и они любили, но не баловали и уж физически никогда не наказывали за проказы. В семье любили рыбу. Летом и зимой она была на столе и в запасе. Ели рыбу сырой – строганину, жареную и соленую. Особенно обожал рыбные блюда папа.
Однажды за столом во время ужина вся семья ела картофельное пюре с соленой килькой. Дочери Нина и Зина, съедав у рыбки с позвоночника мякоть, остальное бросали под стол. Увидев, как быстро и ловко дочери управляются с килькой, отец заглянул под стол и спокойно, но строго сказал: "Марш под стол, дочки! Там вас ждет много рыбы. И чтобы там был порядок". Девочки молча выполнили его приказ. Через несколько минут от них поступило сообщение, что под столом чисто и больше так они поступать не будут. Проверив правдивость детских слов, отец разрешил им вернуться за стол, сказав при этом, что очень надеется на их обещание больше так плохо себя не вести.
Меня, свою старшую дочь, мама с папой брали на сенокос и учили косить траву. Спокойно и основательно отец объяснял, как держать косовище, чтобы коса, как бритвой, срезала любую травку. Не получалось вначале: трава выскальзывала из-под косы и, как бы насмехаясь надо мной, покачивалась на ветру. "Прижимай пяточку косы сильнее к земле, сильно не наклоняйся! Раз-два, раз-два!" – папа терпеливо преподавал урок косьбы. Научил, и эта наука пригодилась в моей деревенской жизни. Сестру Зою, папа звал ее Захаром почему-то, летом брал в подпаски. Она охотно соглашалась на эту "должность" и была хорошей ему помощницей. Даже если он уезжал с пастбища по неотложным делам, Зоя умело пасла скот и к вечеру все стадо пригоняла в деревню. Свою помощницу отец всегда хвалил и ставил нам всем в пример. Вот так воспитывалась в детях ответственность за порученное дело.
Учились мы с пятого по восьмой класс в Новоуспенской школе, что находилась в семи километрах от нашей деревни. Ходить приходилось пешком дважды еженедельно, неся при этом в рюкзаках книги и продукты. Родители, конечно же, волновались за нас. И отец неоднократно предлагал нам отвезти до места на коне, но, зная, что его дети одни никогда не поедут, приглашал и других деревенских ребят. За двадцать минут на своем Орлике доставлял он пассажиров до места назначения. Дети были ему благодарны.
Пришло время брату Сергею служить в рядах Советской Армии. Как же я переживала, плакала, боясь неизвестности в жизни брата! А мама спокойно и с радостью отправляла сына на службу. Она гордилась тем, что ее сын станет воином. Соседям и подругам своим говорила, что довольна сыном: здоров, силен и может, как многие другие ребята, принести пользу Родине, отслужив два года. Вот такая она была патриотка, наша мама.
Отец всегда одевался аккуратно, чисто. Не переносил отсутствия пуговицы на рубашке, незаштопанные вещи. Зная такие претензии и требования мужа к одежде, мама строго следила за ее чистотой и опрятностью. Аккуратности в одежде требовал папа и от своих детей. Приехала дочь Нина (она была замужем и жила в Долгом Мосту) погостить к родителям. В это время в моду вошли джинсы, ко всему еще и с дырками. Как же был огорчен, возмущен и удивлен отец, увидев на своей дочери такую "модную" одежду. "Дочка, не презентуй телом! У тебя что, нечего надеть? Стыдно ходить в дырявой одежде! Мать, зашей её штаны, коль она сама не может это сделать!". Этот случай навсегда врезался в нашу память. Помня недовольство отца и его претензии к одежде, мы старались следить за своими нарядами и уж ни в коем разе не выходили на люди или к родителям в чем-то неприглядном.
Ревностно следил отец Владимир Андреевич и за одеждой нашей мамы. Купила однажды она себе обнову – гипюровую сорочку. Нежно-розового цвета, нарядная, она очень нравилась маме, украшала её, но материал был очень тонким, и через него просвечивалось нижнее белье. Чтобы кто-то смотрел на его жену и видел её тело – такой вольности, такого "беспредела" позволить своей любимой жене наш отец не мог. Долго сорочка лежала в комоде и ждала своего часа. Однажды на Троицу уже постаревший отец иначе взглянул на наряд своей жены и промолчал, когда она в новой кофточке собралась идти в гости к родственникам. Наверное, понял наивность и бесполезность своего запрета.
Была у наших родителей одна очень важная черта характера – доброта. В небольшом доме, в семье из 10 человек, находили приют, ночлег дальние родственники бабушки Анны Герасимовны, дедушки Федоса Фадеевича, знакомые родителей, следовавшие из поселка в Абан, и ребятишки, брошенные родными, неухоженные и голодные. Если взрослые могли переночевать, погостить день-два, то дети иногда жили месяцами. Мальчик Володя, друг младшего ребенка в семье – Андрея, считался членом ее, был наравне со всеми детьми накормлен, ухожен и присмотрен. Став взрослым человеком, уже имея свою семью, он неоднократно наведывался к нашим родителям и был благодарен им за приют и внимание к нему в детстве.
Родители первыми в Низко-Городецке приобрели радиолу "Рекорд", а чуть позже – телевизор. Слушать музыку с пластинок, смотреть фильм, новости или интересную передачу с экрана собирались соседи и молодые ребята. Бывало родители, дедушка и бабушка спят, а друзья и подруги моих сестер и братьев смотрят очередную серию фильма по телевизору. И никакого недовольства к ежедневным посетителям у родителей не было.
Особое отношение у папы было к лошадям. С детских лет он полюбил это умное и сильное животное и через всю жизнь пронес как песню это увлечение, чуткое и заботливое отношение к ним. Его рабочий конь был всегда при любых обстоятельствах накормлен, ухожен. Грива и хвост подстрижены и расчесаны. По утрам своему подопечному отец приносил кусочек сахару или краюху хлеба. И животное осторожно брало с руки хозяина своими большими губами лакомства. На такое внимание и заботу гнедой отвечал благодарностью: шел на голос хозяина, послушно выполнял все его команды. "Орлик, свечку!", – командовал папа, сидя верхом на коне, и большой, красивый жеребец вставал на задние ноги, подняв и прижав к груди передние. Несколько минут умное животное радовало своего хозяина и приводило в восторг зрителей.
Но при всех хороших качествах характера наш папа все больше и чаще пил. Пил в одиночку, когда ему хотелось, пил с друзьями, обмывая очередную покупку или приятную новость, пил в гостях, чтобы не "обидеть" хозяев, пил по праздникам и будням. Наблюдая со стороны, можно было подумать, что жить с таким человеком тяжело, невозможно. Но это если не знать внутренней жизни семьи, отношений между ее членами. Понимание, уважение и чистые чувства не позволяли поселиться в семье злу, жестокости и недоверию. Если отец не мог выполнить какие-то свои обязательства, то мама бралась за дело сама – что в колхозе, что дома. В своем таком поступке она видела необходимость сохранения семьи, верность мужу, проявление к нему любви и заботы. Отец тоже всей душой тянулся к жене, хотел быть рядом с ней всегда. Любовался ею, когда она отплясывала с подругами "дроби", когда пела с сельчанами по праздникам или со сцены местного клуба. А она была участницей фольклорного коллектива Новоуспенского СДК, регулярно посещала репетиции и активно участвовала в концертах. Жить врозь наши родители не могли. Им вдвоем было хорошо, интересно, их объединяло большое чувство – любовь. Если б не было любви, то их песня не звучала бы так душевно, тепло и утверждающе о великой её силе.
О, Боже мой, что делает привычка,
О, Боже мой, что делает любовь…
Однако, наша мама не была безропотной, послушной и безвольной простушкой, как может показаться с первого знакомства. Нет! Она была женщиной веры и верности, доброты и порядочности, трудолюбия и надежности, большой силы воли и духовности. И в лице мужа хотела иметь крепкую опору. К хорошим увлечениям и интересам его относилась по-доброму, уважительно и с пониманием, ну а к его частым выпивкам – отрицательно и осуждающе. Она могла его отругать, нашлепать по щекам за очередное появление пьяным и даже, чтобы привести его в чувство, надеть на голову ведро с холодной водой. Но какие бы действия мама ни проявляла к провинившемуся мужу, он ни разу не смел её оскорбить, тем более ударить. Папа покорно принимал все её наказания и критические замечания, клятвенно обещал вести только здоровый образ жизни, хотя на деле не всегда его обещания выполнялись.
Мама была великой труженицей, хранительницей семейного очага. В семье она была ведущей, а отец – ведомым. Роли, конечно же, не распределялись и не делились, все сложилось в жизни само собой. Однако, по моему разумению, был он стержнем всей семьи, вокруг которого, как в улье, шла жизнь. Глядя на отношения родителей, мы, их дети, учились помогать друг другу, делать добро, заботиться друг о друге, учились увлеченно работать. И образовав свои семьи, никогда не теряли и не теряем родственных связей, помогаем друг другу.
В 1998 году мы организовали для родителей большой праздник – пятидесятилетие супружеской жизни, золотую свадьбу. Жених, поседевший, располневший, но не потерявший своей привлекательности, выкупал невесту – маленькую и худенькую свою Катеринку. Внуки устроили деду викторину из вопросов о его жизненной дороге в 68 лет, и дед достойно ее выиграл, а в подарок получил свою ненаглядную супругу, нарядную, в цветах невесту. В красиво убранной карете наряженная тройка с колокольчиками несла юбиляров к местному Дому культуры, где их ждали гости, родственники и друзья. Немного смущенные, взволнованные, золотые юбиляры на крики "Горько!" отвечали поцелуем, как и полвека назад. Правнуки подарили прабабушке и прадедушке песню:
Дедушка с бабушкой рядышком
Столько лет, столько лет вместе.
Дедушка с бабушкой рядышком
Снова жених и невеста.
Юбиляры, растроганные особым вниманием к себе собравшихся гостей, с благодарностью принимали подарки, поздравления. Много было сказано хороших слов в адрес наших родителей, много спето песен и сыграно музыки. Пели и сами юбиляры. Чувствовалось, что, несмотря ни на что, они счастливы, довольны своей жизнью и спокойны за взрослых своих детей.
Через два года отца не стало. Уснул и не проснулся. Его "два крепких сердца" не выдержали физической и алкогольной нагрузки. Задолго до своей кончины отец говорил маме: "Если я умру первым, Катеринка, то тебя я заберу сразу же или, в крайнем случае, скоро, чтобы без тебя там не тосковать". Но не забрал. Мама, его ангел, прожила без любимого 11 лет. Она часто сетовала, что Володя обманул, не забирает ее, а ей тут скучно одной. Даже в окружении детей, внуков она тосковала, песен не пела и свою любимую забыла. Но помним её мы, как помним её исполнителей, своих родителей Владимира Андреевича и Екатерину Федосовну, которым благодарны за данную нам жизнь, за уроки доброты, уважения к людям, за умение понимать, прощать и любить.